Путешествие домой. Автобиография американского йога - Шрила Радханатха Свами

Один случай из того времени врезался мне в память. Я стоял со Свами Муктанандой на обочине дороги, как вдруг на нас откуда ни возьмись набросилась собака. Она выла, как бешеная, и угрожающе скалила зубы. Все вокруг в страхе с криками разбежались, но Свами невозмутимо посмотрел на пса. Одного его взгляда было достаточно, чтобы собака успокоилась, пождала хвост и послушно склонила перед ним голову. Благословив животное, он обернулся ко мне и сказал через переводчика: «Я вижу, что ты — искренний садху. Если хочешь, я дам тебе посвящение в шакти-пат».

Я сразу же вспомнил Тат Валла Бабу, гуру Нагов и других учителей, которые милостиво предлагали мне стать их учеником. «Благодарю Вас, Свамиджи, — ответил я, удивленный и одновременно польщенный этим предложением, — но я решил, что не стану получать формальное посвящение у гуру до тех пор, пока не буду уверен, что никогда не оставлю его». Сказав это, я нервно погладил собаку. Где-то в глубине сердца я очень жалел, что не могу без колебаний принять его великодушное предложение. «Я не достоин Вашей милости. Простите, но пока я еще не сделал свой выбор».

«Я ценю твою искренность, — ответил Свами, смотря мне прямо в глаза — Пусть Бог ведет тебя в твоих поисках». Словно подтверждая его благословение, собака, которая еще недавно бросалась на нас, принялась лизать мою руку.

Мадхава настаивал, чтобы я поехал в Гоа, где, по его словам, был очень подходящий для моего здоровья климат. Он даже вызвался купить мне билет на пароход. Я принял это предложение, усмотрев в нем руку Провидения. Мы поехали в порт. Там я сел на переполненное пассажирское судно и проплыл на нем четыре сотни километров на юг, вдоль побережья Аравийского моря. Путешествие обошлось без приключений, и вскоре я добрался до места назначения — тропического рая с бесконечными пляжами, мягким песком и целительным воздухом, пропитанным морской солью. В шестнадцатом веке Гоа стало форпостом Португалии и Азии, и иезуитский миссионер святой Франциск Ксаверий обратил в христианство десятки тысяч местных жителей. В 1961 году индийские войска освободили Гоа, одержав победу над португальской армией.

На берегу моря меня встретили белоснежные пляжи, прозрачная морская вода и кокосовые пальмы. Чтобы скоротать время, я отправился на пляж Калангут, где в недорогих бунгало обосновались западные туристы. Прогуливаясь по берегу, я проходил мимо целующихся и обнимающихся парочек, слушал доносившиеся до меня звуки рок-н-ролла и видел, как отдыхающие у всех на виду принимают наркотики. Хотя еще недавно я наблюдал то же самое в Европе, теперь все это казалось мне чуждым, словно воспоминания из прошлой жизни. Безразлично взирая на эти сцены из жизни хиппи, я шел по песку вдоль кромки прибоя. Вдруг я поймал себя на том, что критикую этих людей и смотрю на них свысока. Я не желал подобных мыслей, выдававших мою гордыню. Поэтому я стал молиться, прося Бога избавить меня от оскверняющей склонности выискивать в других недостатки. Но как это было непросто! Мне куда легче было жить в джунглях с дикими зверями — в их окружении мои собственные недостатки не были так очевидны.

Пройдя еще с километр, я встретил группу наркоманов с Запада. Расположившись на побережье, они кололи себе наркотики. Подумать только: они проделали такой долгий путь, чтобы приехать в одно из самых красивых мест на Земле, и все это для того, чтобы нести здесь тяжелую ношу наркомана! Прибавив шаг, я дошел до пригорка в самом конце пляжа, вскарабкался по валунам наверх и с трудом перебрался на другую сторону. Там передо мной раскинулся самый настоящий тропический рай: роскошные пляж из белого песка, тянущиеся вдаль до самого горизонта, рощи кокосовых пальм, качающихся на ветру, и ни души вокруг! Это место стал моим домом на всю следующую неделю.

Семь дней провел я под кокосовой пальмой, поглощенный чтением, медитацией и молитвами. Если не считать нескольких бедных рыбаков, каждое утро выходящих на лодках в море, в этом месте никто не появлялся. Мой ежедневный рацион составляли кокосовые орехи. Я залезал на склонившуюся к земле пальму, тряс ее, а потом собирал упавшие орехи и разбивал их о камень. Омывался я в море, а спать устраивался прямо под звездным небом, растянувшие на песке.

Однажды я предпринял вылазку вглубь материка. Там, под тенью пальм, я увидел несколько рыбацких глиняных хижин с крышей из плетеных пальмовых листьев. В хижинах не было пола: они стояли прямо на песке. Рыбаки, в большинстве своем принявшие христианство, жили очень скромно: как и их предки, они не имели почти никакого имущества, кроме лодки, пары весел и сети. От восхода до заката мужчины трудились в море под палящими лучами солнца, отчего лица у многих из них покрылись язвами, как бывает при раке кожи. Однако труд их был столь изнурителен, что им некогда было думать о собственной внешности. Мне вспомнилось, что первыми учениками Иисуса тоже были рыбаки, которым он потом велел стать «ловцами человеков».

На следующий день, прогуливаясь по берегу, я нашел маленькую рыбку, отчаянно бьющуюся на песке. Ее выбросило на берег волной. Страх и отчаяние этой рыбешки вызвали у меня сострадание. В концe концов, я не так уж сильно отличался от нее, поэтому мне захотелось вернуть рыбешку домой, в море. Но всякий раз, когда я брал ее, она выскальзывала у меня из рук, отказываясь признать во мне друга. Наконец я поймал ее, зажал в ладонях и бросил в воду. Но удовлетворение мое было недолгим. Следующая же волна, накатившись на берег, выбросила рыбешку обратно. Я снова бросил ее в воду, и опять полна вынесла ее и оставила умирать на песке. Тогда я, преодолевая сопротивление волн, зашел в океан по самую шею и, держа рыбку в сложенных ладонях, постарался забросить ее как можно дальше. Выйдя на берег, я внимательно рассматривал волну за волной, пока не убедился, что рыбешка находится в безопасности.

Пройдя еще немного по берегу, я встретил рыбаков, вытягивающих сеть из лодки на берег. В сетях бились сотни таких же маленьких рыбешек, борющихся за жизнь, но обреченных завершить ее на сковороде. Что я мог поделать? Я постоял немного, грустно глядя на море, а потом отправился дальше, погруженный в размышления.

Мы — словно рыбы, выброшенные на берег моря божественного сознания. Пытаться обрести счастье в чем бы то ни было, помимо своих изначальных взаимоотношений с Богом, — то же самое, что рыбе пытаться наслаждаться жизнью без воды, на сухом песке. Святые готовы пожертвовать собой, чтобы помочь хотя бы одному человеку обрести свое изначальное духовное сознание — вернуться в море истинной радости.

Но майя, иллюзия, ловит нас в свои сети, отвращая нас от того, что может принести нам подлинное благо.

Тогда я только начал свои духовные поиски, мне казалось, что я должен почерпнуть как можно больше из разных традиций и от разных учителей, а затем применить в своей жизни то, что подходит мне более всего. Эта концепция была популярна в 60-е годы, но в Индии я начал понимать, насколько она поверхностна. Я повидал немало искателей духовности, избравших этот путь, однако глубина их духовных познаний меня совсем не впечатляла. И наоборот, все люди, поразившие меня своей духовностью, были стойкими приверженцами какого-то одного духовного пути. И тогда я понял, что мои метания с места на место, от одного учителя к другому, не могут длиться бесконечно. И еще я понял, что моя неготовность принять какую-то одну религию была, в частности, вызвана страхом того, что это отдалит меня от других религий. Тем не менее я знал: чтобы чего-то достичь, рано или поздно мне придется сделать выбор. Попытки оттянуть этот момент становились для меня все более и более мучительными. Но какой из этих путей и кто из учителей — мой? Как узнать это наверняка?