Меценаты зла - Павел Данилов

Кирилл усадил Андрея на стул. Пожалев веревку, он связал руки ассистента поясом халата, а ноги стянул ремнем. Григорьев закурил прямо в лаборатории. Когда он затушил бычок об блюдце, Громов сказал:

– Пойдемте. Мы вам очень благодарны за помощь. – Чуть помолчав, звездолетчик добавил: – И я очень рад, что мне не пришлось убивать еще трех человек.

Морис сглотнул и открыл дверь. Они прошли через помещение вдесятеро больше предыдущего, заставленного стеллажами с пробирками, колбами, термосами и контейнерами, столами с приборами и компьютерами, ваннами с биологическими и химическими растворами.

Они вышли в пустынный коридор. Кирилл держал плазматрон стволом вниз, но в петлю не засовывал. Из двери в середине коридора вышел седой человек небольшого роста. Поздоровавшись с доктором Григорьевым за руку, кивнув Морису, он нырнул в другую лабораторию. На троих незнакомых мужчин ученый, то ли по благоразумию, то ли по растерянности не обратил никакого внимания.

– Охрана видит весь коридор? – спросил Громов перед поворотом.

– Если смотрит, то да.

– Идите вперед и не оглядывайтесь.

Звездолетчик пристроился за доктором, француз – за ассистентом. Поэт топал позади всех, постоянно оглядываясь назад.

Охранники почувствовали неладное, когда их разделяло меньше двадцати метров. Беглецы оттолкнули Мориса и Григорьева в стороны. Кирилл и Жак выстрелили дважды. У обоих охранников был прожжен правый бицепс. Один повалился парализованный, в другого француз не попал. Экс-водитель исправил эту оплошность, и верещащий от боли охранник так и не успел нажать тревожную кнопку.

– Дальше мы сами, – прикусив губу, сказал Громов. – Бегите назад.

Григорьев улыбнулся, Морис вздохнул с облегчением.

– Я сказал бегите! – рявкнул Кирилл, снимая с охранников штатные автоматы. И магазины, и аккумуляторы были полные.

Морис побежал, Григорьев ускорил шаг.

Ружье повисло в петле, парализатор перекочевал к Поэту, а Жак и Громов взяли автоматы.

– Стреляй пулями, – сказал звездолетчик. – Многие после них выживут, но нам помешать не смогут.

«С каждой минутой моя жизнь становится дороже, – горько подумал Громов. – Сколько еще людей придется убить и покалечить, чтобы обрести свободу?»

Француз кивнул, переведя универсальный автомат на свинцовый огонь. Кирилл не мог не отметить, что со времен их первой встречи Жак стал увереннее, а с оружием обращался так же легко, как с привычным рабочим инструментом.

Наконец-то створки лифта раскрылись, и друзья шагнули в пустую кабину.

– Ты тоже не теряйся, – подбодрил Поэта Кирилл. – Гляди по сторонам и снимай тех, кто с оружием. Так, ребята, вжались в стены и выходим только по моей команде.

Дверь открылась только на десять сантиметров, а Кирилл уже зажал спусковой крючок. Их ждали. В кабину влетели сгустки плазмы, лазерные лучи начали плавить стенку, несколько пуль рикошетом попали в звездолетчика, от одного свинцового шарика вскрикнул Поэт – сидеть с комфортом он теперь не сможет добрую неделю.

Стоявшие напротив лифта солдаты падали, словно стебли пшеницы под натиском острой косы. Те пули, которые не находили цель, с громким дребезгом разбивали стеклянную мебель: столы, стеллажи, навесные шкафчики, или увязали в мягких креслах и диванах.

Время замедлилось. Казалось, створки лифта раздвигались не меньше минуты. Жак, скрипнув зубами, снял еще двоих. Кирилл осторожно выглянул из лифта, готовый в то же мгновение нырнуть обратно. Тишина. Лишь один из шести солдат скреб ботинком по полу в предсмертных конвульсиях.

– Побежали! – выскакивая из лифта, приказал Кирилл. На другой стороне конференц-зала он увидел три двери серебряно-стального цвета.

Под ногами хрустело битое стекло. Жак и Иван, вляпавшиеся в лужу крови, оставляли за собой цепочку алых следов. Теперь и у Поэта был автомат, а француз запасся тремя полными обоймами.

«Как солдаты могли среагировать так быстро? Или, может, Андрей как-то их предупредил? – на бегу думал Громов. – Что мешало ученым отправить небольшое сообщение с предупреждением?» Кирилл вспомнил, что не всегда следил за экранами компьютеров. Надо было вообще запретить за них садиться. Неосмотрительность и безрассудное доверие незнакомым людям чуть их не погубило. Хотя Тайльские солдаты так привыкли, что им никто не оказывает сопротивления, что совершенно потеряли сноровку. Пожалуй, чего-то стоят только личные псы Рекса и регулярная армия, которая не занимается патрулированием и охраной объектов.

Кабина неслась вверх – на минус первый этаж института подготовки персонала космических кораблей. «Как же надоели эти лифты, – меняя обойму, с неудовольствием подумал Громов. – Тайла – планета лифтов».

Институт был обыкновенным учебным заведением, и тут охрана не стояла на каждом шагу. Друзья встретили несколько групп угрюмых, замученных учебой студентов. Профессия, связанная с космосом, редко дается легко.

Одна из девушек любезно подсказала им, где служебные ворота, выходящие прямиком на космодром. Поэт шел, открыв рот. За последний день он получил впечатлений о реальной жизни больше, чем за все свои предыдущие годы в Бункер-сити.

– Спрячьте оружие под куртки, – сказал Громов, выходя на свежий воздух.

Бесконечное небо с горящей над головой звездой Либертас показалось ему самым прекрасным зрелищем на свете. Француз улыбался во все тридцать два зуба, словно они уже были свободны. А Поэт от восторга не смог сдержать слезы. Казалось, он хотел ухватить окружающий его воздух и свет, впитать их, сохранить навсегда не только в памяти, но и внутри себя.

Космодром окружал сетчатый забор двухметровой высоты. Кирилл подошел к воротам и позвонил в звонок. Из будки вышел заспанный сторож. Увидев, что пришло не начальство, он с наслаждением зевнул. Кирилл показал ему свое удостоверение космолетчика, и сторож, лишь мельком глянув на него, открыл ворота.

– А эти двое? – для вида спросил он, когда за Громовым зашагали Жак и Поэт.

– Рабочие. Через час уйдут, – небрежно произнес звездолетчик. – Проследи, пожалуйста, чтобы они ничего не вынесли.

Сторож с улыбкой кивнул и вернулся обратно в будку.

– Наглость творит чудеса, – прокомментировал Жак, когда они немного отошли от ворот.

– Уверенность, порой, ценнее любого оружия, – позволив себе улыбнуться, сказал Кирилл.

Из четырех пусковых площадок было занято три. За ними виднелись склады, технические помещения, карантинные фургоны.

Со стороны друзей, на предельно допустимом расстоянии к пусковым площадкам, стоял небольшой вагончик. По старинке, его с иронией называли командным центром. Все приготовления к старту выполнял либо экипаж, либо техники. Начальник командного центра обычно давал лишь формальное разрешение на взлет.

Внутри вагончика сидел пожилой мужчина в очках. Длинные седые волосы чересчур беспечно падали на плечи, словно старик заправлял зоопарком, а не отправлял огромные консервные банки за десятки световых лет.