Любовь под запретом - Вирджиния Спайс

– Говорил ли я тебе когда-нибудь, что ты – необыкновенно страстная женщина? – спросил Ред, поигрывая прядками ее волос.

Закашлявшись от смущения, Виктория раздраженно отвела его руку от своего лица.

– Вряд ли уместно говорить о моей страсти в сложившихся обстоятельствах, – недовольно проворчала она. – Ты снова принудил меня к близости, и мне ничего не оставалось делать, кроме как постараться извлечь из ситуации хоть какую-то пользу.

Рассмеявшись, Ред легонько подразнил пальцем ее сосок.

– По крайней мере, ты хотя бы честно признаешь, что тебе было хорошо со мной.

Глубоко вздохнув, Виктория посмотрела ему в глаза и грустно покачала головой.

– Боюсь, что ты питаешь себя несбыточными надеждами, Ред. То, что мне может быть хорошо с тобой в постели, ровным счетом ничего не значит для наших дальнейших отношений. Я по-прежнему считаю тебя бессовестным негодяем, погубившим мою жизнь. И даже если мне когда-нибудь все же придется выйти за тебя замуж, я все равно не смогу простить тебя.

– Предельно честный ответ. – Ред медленно погладил свой подбородок. – И очень смелый, учитывая, что фактически ты находишься от меня в полной зависимости – ведь я уже лишил тебя невинности, и твои шансы выйти за другого крайне ничтожны. Любая другая девушка давно бы смирилась с судьбой и была бы рада прикрыть свой невольный позор законным браком. Но ты не из их числа. Гордая, мужественная, отчаянно смелая и нежная – именно о такой женщине я всегда мечтал. И ничто в мире не заставит меня отказаться от тебя, Виктория. Я не оставлю попыток завоевать твое сердце, даже если на это уйдет вся моя жизнь.

Виктория на минуту закрыла глаза, пытаясь справиться с волнением, вызванным его пылким признанием. Где-то в глубине ее души неудержимо поднималось предательское желание покориться и прекратить эту изматывающую их обоих борьбу. Но тут перед ее глазами вновь встал разоренный Джемисон-холл, который она так и не смогла спасти от продажи с торгов. И минутная слабость отступила, сменившись непримиримостью и стремлением быть твердой до конца.

Было очевидно, что мучительная внутренняя борьба Виктории и ее итог не укрылись от Реда. На какое-то время его лицо омрачилось, прекрасные синие глаза наполнились болью. Но вдруг он резко встряхнул головой, прогоняя грустные мысли, и с отчаянным вызовом в глазах притянул девушку к себе.

– Можешь думать обо мне, что угодно, но я твердо намерен еще раз «принудить» тебя заняться со мной любовью, – сказал он, усмехнувшись и дерзко исследуя взглядом ее обнаженные округлости.

Он уложил ее на спину, и его чуткие руки заскользили по ее груди и животу. Теперь, когда его многодневный голод был отчасти утолен, Ред ласкал ее нежно и неторопливо, тщательно исследуя каждый уголок любимого тела. Его губы касались приоткрытых губ Виктории, подразнивая их и постепенно распаляя ее желание. Они плавно скользнули по шее девушки и сомкнулись вокруг ее напрягшегося соска. С губ Виктории сорвался тихий стон, ее руки мягко зарылись в шелковистые волосы Реда и принялись нежно ласкать их, поглаживать его шею и плечи.

Ее взгляд невольно опять устремился к зеркалу, и она почувствовала учащенное биение собственного сердца. Виктория видела, как Ред медленно смещается вниз, неуклонно подбираясь к сокровенным местам ее тела. Она крепко закусила губу, когда он властным движением раздвинул ее бедра и его голова оказалась между ее ног. Его ладони мягко сжали ее ягодицы, жаркое дыхание опалило нежное лоно, заставив девушку вздрогнуть от волнующего предвкушения.

На какое-то мгновение Викторию охватила паника, и она попыталась оттолкнуть Реда, с усилием надавив ему на плечи. Но вдруг он резко запрокинул голову, и, к ужасу и смятению Виктории, их взгляды встретились в зеркале. Она тотчас выпустила его плечи, чтобы закрыть ладонями вспыхнувшее от стыда лицо. И в следующий миг чуть не задохнулась от острого наслаждения, граничившего с болью, когда Ред мягко коснулся языком ее плоти.

Не решаясь открыть глаза, Виктория с замиранием сердца прислушивалась к ощущениям собственного тела. Она чувствовала, как в ней поднимается что-то дикое, примитивное. Это «что-то» разливалось по венам, пронизывая все тело, и снова прорастало в тех местах, которые так неутомимо ласкал Ред, а затем он мягко опрокинул ее на золотистые простыни, и Виктория снова увидела в зеркале отражение их сплетенных тел. Раздвинув коленом ее бедра, Ред вошел в нее упругим, сладким толчком, и девушка погрузилась в пучину безграничного блаженства, забыв обо всем на свете. Нежно лаская друг друга, влюбленные словно плыли по волнам океана страсти, неуклонно приближались к желанной гавани. А когда, наконец, достигли ее, еще долго не разжимали объятий, стремясь подольше продлить этот драгоценный момент единения душ и тел.

Когда Виктория проснулась, Реда рядом не было. Записка на туалетном столике предупреждала, что он будет отсутствовать по делам до самого вечера. Бросив взгляд на часы, она тихо присвистнула. Бронзовые стрелки перешагнули полуденную отметку и уже приближались к часу дня. Еще раз пробежав глазами записку Реда, Виктория заметила рядом с подписью время ее написания – девять утра. Значит, она уже почти четыре часа находится одна.

Выбравшись из постели, Виктория позвала горничную и велела приготовить себе ванну. Вслед за тем служанки принесли завтрак, которого хватило бы и на двух голодных людей. Однако Виктория совсем не чувствовала голода, поэтому вежливо попросила унести все это назад, оставив только кофе и пару миндальных пирожных.

Закутавшись в просторный бело-розовый пеньюар, девушка уселась с чашкой ароматного напитка у открытой балконной двери. Ее сердце терзали столь мрачные думы, что их не могло развеять даже созерцание безоблачного неба и пышной тропической природы. Вспоминая вчерашний вечер в доме губернатора и последующие затем ночные безумства, она испытывала мучительное чувство стыда. Сейчас, при ярком дневном свете, недавние поступки казались ей ужасными, все от начала до конца. Как могло случиться, что, вместо того чтобы разоблачить Шарпа, она помогла ему, позволив всем считать их мужем и женой? Она вообще не должна была ехать с ним на этот прием.

Но это еще полбеды. Здесь она могла найти для себя хоть какие-то оправдания. Скажем, боязнь огласки, публичного скандала, который навредит прежде всего ей самой… Но кто заставлял ее изображать из себя блистательную светскую красавицу и очаровывать всех мужчин, теша тем самым самолюбие Реда? Напротив, она должна была вести себя так, чтобы ему стало за нее стыдно, опозорить его перед колониальным обществом, которое относилось к нему с таким уважением.

А то, что последовало потом, по возвращении в гостиницу? Это было полнейшим безумием, которое она никогда не сможет себе простить. Заниматься любовью со своим похитителем по доброй воле… Да не лишилась ли она рассудка?! А может, Ред незаметно подпоил ее чем-нибудь возбуждающим? Иначе как понять эту безумную страсть?

Вспомнив, как она бесстыдно ласкала этого человека, Виктория едва не выронила из рук чашку. Какое немыслимое падение! Да она просто не сможет теперь смотреть ему в глаза! Нет, ну а он-то каков негодяй! Сначала искусно распалил ее страсть, заставил расчувствоваться, а потом с помощью хитроумной уловки вынудил оказывать ему непристойные ласки. Что и говорить, не зря лондонское общество считало Редьярда Шарпа развратником и аферистом.