Ночь Дон Жуана - Ганс-Йозеф Ортайль

И наконец-то Джакомо Казанова держал в руках текст! Видимо, да Понте давно его закончил. Финал тоже был завершен: Дон Жуан проваливался в преисподнюю, на сцену выходили его преследователи и ликовали! А серенада Луиджи? Неужели он написал и ее? Да, вот она. Да Понте вложил ее в текст. Она состояла всего из нескольких строчек. Что же он написал? «Подойди к окну, моя милая, и излечи мою боль… Твои медоточивые уста, твое нежное сердце…» О Боже, как это отвратительно! Неужели Моцарт уже сочинил для нее музыку?

Об этом Казанова спросит маэстро позже, когда тот придет к нему. Да, Моцарт собирался зайти к Джакомо Казанове, чтобы поговорить об опере. Наверное, композитор работал над финалом. Значит, в нем можно еще что-то изменить. Остальной текст можно лишь осторожно подправить: слово, слог, небольшие нюансы, но ведь именно от них зависит все впечатление…

Казанова потянулся. Вчерашний прием был его шедевром, захватывающим представлением, галантной драмой с эффектным финалом! Когда Казанова думал об этом, он уверял себя, что не нарушил своих жизненных принципов. В который раз синьор Джакомо обратился к ним, о чем никто даже не догадывался! Эти жизненные принципы затрагивали три основные потребности человека: еду, продолжение рода и стремление победить врагов и соперников. Любая из перечисленных потребностей может опуститься до уровня животного инстинкта. Но если руководствоваться разумом, каждая из них способна превратиться в наслаждение, определяющее стиль жизни. Еда становилась огромным удовольствием, продолжение рода — эротической игрой, а победа над врагами — искусно сплетенной интригой.

Едва ли кому-то удавалось соединить вместе все эти потребности на высочайшем уровне. Вчера вечером Казанове впервые это удалось. Это было настолько неповторимо, что наслаждение от блюд повлекло за собой эротические игры и пробудило желание так стремительно и сильно, что под конец его враг потерял над собой контроль. Он, Джакомо Казанова, победил своего врага не на поле брани. Казанова и пальцем не пошевелил, не вытащил шпаги из ножен и не сказал ни слова… Он выждал, когда да Понте сам допустит ошибку. Из-за своей слабости Лоренцо попался в ловушку, а его нерешительный характер не позволил ему сопротивляться. Нужно было просто привлечь внимание к ужасному падению Лоренцо да Понте!

Но ничего бы не вышло без верных помощников. Разумеется, без Иоанны игра не удалась бы! Она превосходно сыграла свою роль. Казанова поблагодарил девушку еще вечером и велел отвести ее в комнату, чтобы она могла прийти в себя после ужасной сцены. Пришел врач и сказал, что у Иоанны небольшой жар, ушибы на руках и бедрах и ей придется какое-то время оставаться в постели. Так даже лучше, ведь благодаря этому ее можно защитить от нескромных вопросов. Позже Казанова зайдет к девушке. Нужно побольше говорить с ней. Невозможно догадаться, что происходит у нее в душе. Одиночество еще никому не шло на пользу. Кроме того, Казанове следовало пообещать Иоанне вознаграждение. Все люди хотят получить вознаграждение. В конце концов, она рисковала собой не просто так.

И конечно же, Паоло. Он тоже помог Казанове. Без него все не прошло бы так гладко. Казанова попросит графа Пахту послать Паоло в Дрезден, к наилучшим валторнистам, чтобы юноша смог пойти по стопам Пун-то. Паоло не возьмет с собой Иоанну. Нет, такие, как Паоло, не связывают себя узами брака. Он встал на защиту этой девушки, потому что да Понте оскорбил его первую неокрепшую любовь и задел самолюбие. Но теперь, после всех перипетий, это чувство начнет ослабевать и терять свою силу. Бедный Паоло, он даже не подозревал, что изо дня в день любовь станет ускользать от него. Он уедет в Дрезден и будет обливаться слезами по своей Иоанне, но уже на половине пути заметит, какое это облегчение — не видеть ее.

Любовь… Никто не знал о ней больше, чем Джакомо Казанова. Ему знаком каждый нюанс этого жестокого, немилосердного чувства. Всю свою жизнь Казанова изучал сотни, тысячи его вариаций и мог бы сказать, что любовь всегда иная. Каждый раз все происходит по-другому. И каким бы мудрым человек себя ни считал, любовь всегда казалась ему новым, неизведанным, свежим чувством. Она раскрашивала мир в яркие цвета. Неужели каждый раз это было что-то новое? Вовсе нет. Любовь всегда оставалась тем же, чем и была. Этим чувством упиваются, а затем кажется, что вас обманули. Обвели вокруг пальца, поманив сомнительными обещаниями. Неужели так и было? Нет, люди любят иллюзии. Ничто не может быть приятнее, чем наблюдать за рождением иллюзии, взращивать ее и снова отдаваться ее власти. И при этом верить, что на этот раз наконец-то удастся стать счастливым.

Именно в этом и было счастье. Да, именно в этом. Нет большего счастья, чем любовь. Она — вершин; человеческих страстей. Когда мы любим, мы ликуем, если чувство взаимно. Мы на седьмом небе от счастья. Казанова постоянно повторял себе эту истину и при знавал ее неоспоримость. Он смеялся над скучными моралистами, утверждавшими, что истинное счастье невозможно познать на земле. На земле! Как будто можно найти его в другом месте!

Чем старше становился Казанова, тем больше он думал о любви. Он никогда не верил, что это чувство может быть мимолетным или тщеславным. Любовь похожа ил безумие, на испытание, с которым не смог справиться разум. Она была болезнью, которую ничем нельзя им лечить, разве что самообманом. Любовь представляла для Казановы наибольшую опасность в его возрасте, потому что именно сейчас она стала бы поистине неизлечимой, Джакомо уже давно боялся влюбиться. Ему нельзя было попадаться в любовные сети, ведь уже первые волнения начнут с ним фатальную игру. Игру, в которой Казанова потерпит поражение.

Вчера вечером Джакомо снова почуял опасность. Втайне он прошел семь кругов ада с семью женщинами. Восьмым стал он, Джакомо Казанова, — предмет всеобщих вожделений. Это и было тайным смыслом числа восемь. У него было именно такое значение, нет, это было его предназначением. Изысканные блюда олицетворяли женщин, присутствовавших на этом вечере, окруживших одного избранного — Казанову! Раньше синьор Джакомо страстно увлекался такими играми. Он по очереди или одновременно делал комплименты нескольким женщинам и наблюдал, где загорится огонь любви.

Молодая графиня Анна Мария! Если бы Казанова был помоложе, он выбрал бы ее! Ему нужно быть очень осторожным и не прикасаться к ней! Как велика была иллюзия, что ему удалось повернуть время вспять, когда Казанова закрыл дверь, чтобы посмотреть вблизи на се лицо! Прекрасный и волнующий миг. Другие поверили, что Казанова действительно сорвал цветок! Он видел беспокойство в глазах графини. Ожидание, тайный блеск… Он понял, что ей не терпелось утолить свое желание. Анна Мария не догадывалась об этом, но Казанове было достаточно одного взгляда, чтобы все понять.

Затем она исчезла. Наверное, с Моцартом. Казанова мог поспорить, что так и было! Но Моцарт вряд ли мог се понять. Маэстро умел шутить и внушать симпатию, однако дальше этого дело не пойдет. Такие люди, как Моцарт, не скупились на чувства. При этом они совершенно не могли владеть собой и руководить другими. Это удавалось им только в искусстве. Зато как! Отрывок «La ci darem…» был идеален. В нем были все особенности любви: растущее желание, покоряющая иллюзия, соединение чувств! Разве мог написать Моцарт такую музыку, не понимая ее? Неужели это возможно? Неужели жизнь и искусство настолько далеки друг от друга? В дверь постучали. Наверное, это Моцарт. Он пришел, как и ожидалось, чтобы поговорить о совместной работе. Вошел Паоло и доложил о посетителе. Начался последний акт.