Короли не плачут - Николай Назаров

— Учти: волну поднимешь, лично тебе голову оторву! — предупредил Дэмистр. — Это тебе не вольные города, а Грайвор! Нам здесь шум ни к чему!

Боцман понимающе кивнул.

— Возьмёшь с собой двоих, нет троих, — распорядился капитан. — Если сделаешь всё как надо, так и быть — четверть твоя!

— На треть же договаривались, — обиделся Слип.

— Если она и впрямь так хороша, как ты расписал, то тебе и четверти хватит! — отрезал капитан. — И смотри, чтобы груз на борту был сразу после полуночи!

День четвёртый.

одиннадцать часов после Полуденной службы.

— Шире шаг! Плетётесь нога за ногу, точно беременные бабы! Вы гвардейцы, или где? — прикрикнул Ивыч.

Щет… Щет … Щет… Кованые каблуки выбивали дробь о камни мостовой. Мерная поступь отзывалась гулким эхом в окнах домов. После окрика тёмника темп не изменился.

Щет … Щет… Щет …

Старик насупился. «Ну, и чего ты орёшь? — сердито спросил он себя. — Не видишь, ребятки и так ногу тянут, чуть штаны не трещат. Решил на ком-нибудь злость сорвать? И не стыдно тебе?»

Тёмник опустил голову. Ему было стыдно. И не только потому, что он позволил себе сорваться. Он злился потому, что никак не мог принять нужного решения. Неуверенность — вот что угнетало его. Это предательское чувство посетило его впервые за долгие годы — впервые с того самого момента, когда он безусым семнадцатилетним мальчишкой переступил порог казармы. Через пару месяцев службы он раз и навсегда избавился от этой напасти. Ивыч знал цену решительности. Он сроднился с ней настолько, что она стала частью его души. А сегодня… Сегодня он вновь познал яд сомнений…

«Ах, если бы не этот пустобрёх!, — в который раз он малодушно попытался переложить вину на кого-то другого. — И зачем я его слушал? Прошёл бы мимо — глядишь, и не узнал бы ничего. Сейчас бы не терзался, а спокойно отправился бы в кабак. Это ж надо иметь такой паршивый язык!» — возмущенно подумал он, и сразу пристыдил себя: «Хотя при чём здесь конюх? Дело-то вовсе не в нём, а тебе самом, старый ты дурак!»

Около полудня Ивыч менял очередную караульную смену и совершенно случайно столкнулся с дворцовым конюхом, который и сообщил дроку о приезде в столицу эррины Лэктон. «Посмотрите, эрр Ивыч, — чуть не плача, жаловался конюх. — Разве можно так обращаться с животным? Где это видано, гнать лошадь сутки без передыху?». Ивыч согласно кивал, а сам думал о своём: "Бедная глупая девочка! Ей кажется, что она влюблена — так влюблена, что не может вынести даже такой короткой разлуки! И почему я не поговорил с ней сразу? Ах да, она тогда уже покинула столицу! ".

Трогательное признание Вирты, обнаруженное им два дня назад в своем кабинете, настолько ошеломило Ивыча, что он до сих пор не мог собраться с мыслями. Старый солдат привык к одиночеству, к суровой походной жизни, и домашний уют в его представлении был чем-то далёким и непонятным. Он не то чтобы никогда не задумывался о семье — нет, конечно, такие мысли иной раз приходили ему в голову, особенно в последнее время, после того, как получил титул — но он совершенно не разбирался в хитросплетениях светской жизни, и понятия не имел, каким образом следует искать будущую жену. И уж тем более, он даже предположить не мог, что какая-нибудь девушка первой признается ему в любви. Это было так неожиданно, что дрок испугался. Он почувствовал, как внутри него что-то изменилось. Решительный и твёрдый эрр Ивыч куда-то исчез, а на смену ему пришёл неуверенный и растерянный старик. Ситуация осложнялась ещё и тем, что Вирта была ему очень симпатична. Он не раз издали любовался ею, но любовался не как красивой молодой женщиной, а как дочерью, которой у него никогда не было. Представить её в роли своей жены было выше его сил, и поэтому он сразу решил отговорить девушку. Отговорить, во что бы то ни стало! Убедить её в том, что он ей вовсе не пара, что она достойна лучшего. Дрок и так, и этак проигрывал в уме варианты будущего разговора, но никак не мог найти правильных слов, которые смягчили бы его отказ и не обидели её… После долгих мучительных раздумий Ивыч был вынужден признать, что он просто-напросто боится этого разговора… «Может поговорить с эрессой Лэктон? Кому как не матери поверяет свои сердечные тайны молодая девушка…» — пришла вдруг спасительная мысль.

— Караул, стой! — резко скомандовал тёмник.

Строй замер. Старик отошел в сторону.

— Первец, ко мне! — приказал он.

Из строя вышел рослый гвардеец.

— Вот что, Борн, проведёшь смену без меня! Выполняй!

Подчинённый не шелохнулся.

— В чем дело, первец? — раздражённо спросил Ивыч.

— Кого выделить в сопровождение?

— Никого! — рубанул старик. — Я ещё в состоянии постоять за себя! Или ты забыл, как на последнем занятии потерял меч?

Первец продолжал оставаться на месте.

— Господин тёмник, вы же прекрасно знаете, что в период усиления гвардейский устав запрещает офицерам передвигаться без охранного сопровождения, — заученно отчеканил он.

Ивыч едва сдержался, чтобы не выругаться в голос. Первец был прав — с того момента, как своим приказом он ввел в гвардии особое положение, ему запрещалось передвигаться по городу в одиночку. Для каждого дрока устав был святыней. Дроки с детства воспитывались как будущие солдаты, и устав начинали учить чуть ли не раньше святого писания.

— Послушай, Борн, — совсем другим тоном произнёс Ивыч. — Тут, понимаешь, какое дело… Как бы тебе это объяснить… Мне необходимо встретится с одной… с одним… Короче, у меня важная встреча, и посторонние мне совершенно не нужны!

Гвардеец едва сдержался, чтобы не улыбнуться во весь рот. Подняв взгляд, он посмотрел на здание, возле которого остановилась караульная смена. «Особняк рода Лэктонов, — отметил он. — Интересно, к кому направляется старик — к дочке или к матери?»

— Мне кажется, господин тёмник, — давая шанс своему командиру, начал он, — что устав запрещает офицерам передвигаться по городу без сопровождения, но там нет запрета находиться без охраны в каком-либо помещении. Через два часа я поведу новую смену этим же маршрутом. Насколько я вас понял, вы желаете провести внезапную проверку боеготовности очередной смены?

— Да, первец, ты совершенно прав, — облегчённо улыбнулся в усы Ивыч. — Постарайся, чтобы через два часа я застал на этом месте не стадо баранов, а гвардейский караул! Можешь идти!

Борн чётко развернулся. Прозвучала команда и караульная смена продолжила свой путь в казармы.

Щет… Щет… Щет…

По правде сказать, она остановилась у зеркала скорее по привычке, нежели затем, чтобы проверить, насколько естественно на ней сидит непривычный костюм, но эта задержка оказалась нелишней: берет, под который она с таким трудом убрала длинные волосы, походил скорее на воронье гнездо, чем на залихватский головной убор королевского пажа. Вирта попыталась придать ему правильную форму и несколько раз с силой прижала берет к голове, но как только она отпускала руки, он снова упрямо устремлялся вверх. О том, чтобы появиться в таком виде на улице, не могло быть и речи! Нужно было срочно что-то предпринимать. Она почти не колебалась: несколько сухих щелчков, и длинные пряди упали на пол. Вирта отложила ножницы и вновь взглянула на себя в зеркало. Теперь даже без ненавистного берета она вполне могла сойти за молоденького пажа. Грустно улыбнувшись, девушка отошла от зеркала, накинула на плечи плащ и распахнула окно. Прочная верёвка, скользнув змеей по каменной кладке, свободным концом опустилась на землю. Эррина Лэктон с силой подёргала её, проверяя прочность узлов, решительно выдохнула и начала осторожно спускаться.