Что скрывает Эдем - Анастасия Княжева

– Что?

– Картина называется «Жертва любви», – повторил господин Штольцберг, оказавшись рядом. – Она символизирует любовь. Слепую и полную иллюзий. Иллюзии исчезают со временем, но порой их так не хочется терять.

– Очень красиво.

– Это работа одной из лучших художниц нашей страны. Она производит сильное впечатление… Помнится, когда я ее впервые увидел, долго стоял на месте, позабыв обо всем.

– Понимаю. У меня от нее мурашки по коже, – улыбнулась я. – Столько страсти и напряжения. Чем дольше смотришь, тем сильнее растворяешься в изображении. Будто тебя засасывает в масляную реальность… Эфириус рождает великие чудеса.

– Хотите, я вам ее подарю? – неожиданно предложил господин Штольцберг, и я растерянно на него посмотрела. – О, кажется, я вас смутил, Карина. Но поверьте, это всего лишь жест доброй воли. Для меня нет большего удовольствия, чем радовать своих писателей.

Он подкрепил слова теплой улыбкой, которая почему-то не затронула глаз, и я наконец обрела дар речи.

– Спасибо большое, господин Штольцберг, за столь щедрое предложение, но, правда, не стоит. Такая красота должна находиться в месте, которое бы только подчеркивало ее великолепие. Ваш дом идеально подходит для этого.

– Такая красота в первую очередь должна радовать глаз и дарить наслаждение, – парировал он. – К тому же, Карина, разве вы никогда не слышали, что от подарков работодателя отказываться невежливо?

– Но мне будет сложно подыскать в благодарность что-то равнозначное, – продолжала упорствовать я.

Картина была прекрасна, и я была бы счастлива приобрети ее самостоятельно, но получить в дар от Верховного архонта… Причем не за какие-то заслуги перед Либрумом, а просто так…

– Даже не думайте об этом, Карина. Я попрошу ее упаковать. Рискну предположить, что она удачно впишется в интерьер пентхауса Шона. Кстати, поздравляю. Блистательный союз.

Я поморщилась, когда поняла, что сплетни с заднего дворика долетели и до ушей господина Штольцберга. Неловкая ситуация. Надеюсь, он не считает, что я сама их распустила.

– Спасибо, но о союзе пока и речи не идет, – пробормотала смущенно и поймала себя на мысли, что в сложившихся обстоятельствах мой ответ прозвучал очень двусмысленно. Поэтому решила сменить тему. – А кто изображен на этой картине? – указала кивком на портрет ослепительной блондинки, который висел напротив.

Господин Штольцберг медленно повернулся и помрачнел.

– Это портрет моей жены, Марианны, – тихо сказал он, и мне стало ужасно неловко. – Наверное, Элиза рассказывала вам о ней.

– Простите…

– Ничего страшного. Как вы сказали госпоже Мартинез, у каждого из нас свои шрамы. Марианна была писательницей. Как и вы, Карина. Мы познакомились в Пантеоне. Я влюбился в нее, как только впервые увидел ее улыбку. Тогда же понял, что должен на ней жениться…

– Элиза такая же красивая, как и ее мать, – мягко сказала я. – Вам повезло, господин Штольцберг.

– Да. И такая же любопытная. Это меня тревожит… С каждым годом все сложнее с ней сладить. На редкость непоседливый ребенок. Признаться, когда я увидел ее фотографию в вашем платье в журнале, хотел попенять вам за излишнюю откровенность. Но потом присмотрелся и с удивлением понял, что платье довольно скромное. Просто моя дочь повзрослела и мне как отцу с этим сложно смириться. А вы, Карина, стали для нее своего рода авторитетом.

– Ваша дочь напоминает мне мою младшую сестру, Милу, по которой я очень скучаю, поэтому общение с ней мне в радость. Хотя не думаю, что мои слова или поступки оказывают на нее какое-то влияние.

– Вы ошибаетесь. У Элизы нет ни матери, ни старшей сестры, наверное, поэтому она так быстро к вам привязалась. Постоянно расспрашивает меня о вас, пересматривает с подружками записи ваших презентаций, просится хоть одним глазком взглянуть на ваши прототипы… Кстати, об этом. У меня есть для вас деловое предложение, Карина. Господин Шульте подсказал мне одну идею, и я бы хотел попросить вас немного доработать ваш шатер воспоминаний.

– Как именно? – удивилась я и предложению, и такому резкому переходу от одной темы к другой. Хотя в этом они с Элли были похожи.

– Всего лишь сделав так, чтобы ваш прототип помог собрать воспоминания в тех случаях, когда они уже стерлись из памяти. Или, к примеру, заблокированы подсознанием, как при психологических травмах, а может, под воздействием ряда химических соединений – алкоголя, наркотиков, различных медикаментов. Вообразите, Карина, сколько бы преступлений наши доблестные стражи смогли бы раскрыть и скольких невиновных бы оправдали, имей они подобное устройство. Желательно более компактное, чем ваш шатер. Как думаете, вам по силам такая задача?

Я задумалась. Поработать придется, но мои мысли все еще были, так сказать, внутри проекта, поэтому все было решаемо.

– Да, – уверенно ответила я.

Господин Штольцберг улыбнулся.

– Рад это слышать, Карина. Тогда поздравляю вас с новым заказом. – С этими словами он протянул мне руку, и я ответила на рукопожатие.

Мы еще недолго побродили по галерее, обсуждая детали предстоящей работы и сроки выполнения, довольно короткие, поскольку привязка шла к моему шатру, уже находившемуся на исследовании в техотделе. Затем господин Штольцберг галантно проводил меня к нашей с Шоном комнате и откланялся.

А я отправилась в душ. Привела себя в порядок, переоделась в сухой бирюзовый купальник, поверх которого натянула белоснежную тунику, и рухнула на кровать, обдумывая услышанное. Предложение взяться за новый побочный проект мне польстило. А плюшки, которые сулило его успешное выполнение, растревожили мое воображение. Настроение было отличным. Я лежала, откинувшись на подушки, и мурлыкала под нос песенку чемпионов, как внезапно услышала:

– Пс-с, пс-с…

Я насторожилась. Тишина.

– Пс-с… Кара, ты здесь? – снова долетел до меня сдавленный шепот.

Элли?

Я огляделась. Никого. Здорово, теперь мои галлюцинации стали разнообразней. Глядишь, однажды и Фредди Меркьюри со мной заговорит.

– Дядя Шон, это ты?

Стоп! Что-то здесь не то. Я вскочила с кровати и, осторожно ступая босыми ногами по ковру и прислушиваясь к каждому шороху, вступила в контакт с голосами в своей голове:

– Элли? Это ты?

– Кара! Я так и знала, что ты здесь! – радостно завопила девчонка откуда-то из-за стены. – Стой на месте. Я быстро!

Раздалось какое-то шуршание, и одна из деревянных панелей отъехала в сторону. А из образовавшейся дыры высунулась довольная мордаха моей бедовой знакомой. Потайной ход! Здорово!

– А вот и я! – хихикнула Элли, выбираясь из прохода. – Собирайся. Пойдем в сад арбоперсики есть.

– А почему не обычным путем? – насторожилась я.