Что скрывает Эдем - Анастасия Княжева

– Том отработал свой долг перед Эдемом, – глухо прошептала я, отчаянно стараясь не зареветь, – и теперь свободен.

Мари хмуро на меня посмотрела. Я была не в силах вынести ее тревожный, беспокойный взгляд и отвернулась. Уткнулась носом в грудь Даниэля. Он меня крепко обнял.

– Он вернется в Пантеон? – наконец спросила Мари.

– Нет… Но Томми мне говорил, что очень сильно тебя любил.

Подруга помрачнела и больше вопросов не задавала.

Когда Даниэль отвез меня домой, я первым делом рухнула в ванну. Мне почему-то казалось, что горячая вода может смыть боль, горечь и грязь, что въелись в мою кожу, а еще залечить душевные раны. Но нет. Есть в этом мире вещи, которые невозможно забыть…

Остаток ночи мы пролежали в обнимку на кровати. Мне было страшно оставаться одной, и Даниэль согласился никуда не уходить. Он ни о чем не спрашивал, просто дарил мне поддержку, тепло, и я была благодарна ему за это.

А утром вместе с ним я отправилась в Пантеон, чтобы восстановиться в должности. По словам Даниэля, с этим не должно было возникнуть проблем. К тому же мне полагалась неделя отдыха для восстановления сил и даже оплата успешно выполненного проекта. Так что на балансе моего лицевого счета скоро должен был появиться жирный плюс.

Но стоило только преодолеть пост охраны в храме творцов и оказаться в холле первого этажа центральной трубы, как меня охватил озноб.

Галерея. На стенах были портреты писателей. Лица убитых администрацией Эдема людей. Они смотрели на меня с немым укором, осуждением. И их осмысленные, полные затаенной боли и грусти взгляды рвали мою душу на части.

А потом… в районе третьего этажа я увидела лучившиеся надеждой глаза Томми. Он робко улыбался, моргал и выглядел точно так же, как в день нашего прощания.

Внутренности скрутило тугим узлом, в ушах зашумело, желудок свело спазмом, и я рванула в женскую уборную, бросив Даниэлю на ходу:

– Извини!

Влетела в кабинку и склонилась над крышкой унитаза за миг до того, как меня стошнило.

– Кара, что с тобой? Ты в порядке? – постучал в дверь Даниэль.

Я не вынесу, я этого просто не вынесу! Каждый день проходить мимо портрета Томми и делать вид, что ничего страшного не произошло!

– Извини, кишечная инфекция… Иди без меня.

Я привела себя в порядок, прополоскала рот и, набравшись мужества, вернулась назад.

Просто не смотри. Не смотри.

Я подняла глаза вверх и встретилась взглядом с Шоном. Он стоял в своем дорогом синем костюме на третьем этаже центральной трубы Пантеона, опершись рукой о перила, и смотрел вниз. На меня.

Волна необузданной ярости взметнулась в груди, и я решительной походкой направилась к лифту. А когда вышла из прозрачной кабины, зашагала к Шону, снова установив с ним визуальный контакт.

По дороге наткнулась на Ирену.

– Паршиво выглядишь, Кара, – криво ухмыляясь, сказала она.

Я облизала потрескавшиеся губы.

– Да, ты права, – ответила безразлично. – Спасибо.

Она растерялась, но мне было не до госпожи Масс и ее шпилек. Только Шон сейчас занимал мои мысли. И я, обогнув писательницу, подошла к своему бывшему.

– Ну как, прочистила сознание? – спокойно, без издевки спросил он.

– Да. Прочистила, – глухо ответила я, посмотрев на него словно раненый зверь. Боль, ненависть и презрение – вот что выражал мой взгляд.

Ты знал, ты все знал! И оставил меня там подыхать! Меня – и других.

Шон кивнул.

– Добро пожаловать в высшую лигу, Карина. Улыбайся.

Я едва заметно изогнула уголки губ.

– Вот так?

Мерзавец! Какой же ты двуличный мерзавец! Они убили Томми, убили! А ты знал, что с ним сделают, но даже не попытался меня предупредить. Я бы смогла его спасти, нашла бы нужную сумму денег. Он сейчас был бы жив!

– Именно.

Вот так и разбиваются иллюзии. Вернее, то, что от них осталось. Господи, как я могла полюбить такое чудовище? Почему видела свет там, где была только тьма?

– Прощай, Шон, – разочарованно, с горечью бросила я и, развернувшись на каблуках, направилась обратно к лифту, мечтая вычеркнуть из памяти господина Феррена и все, что с ним было связано.

Когда прозрачная кабина лифта унесла Кару наверх, к лучшему писателю Либрума жестким размашистым шагом приблизился Верховный архонт ФФЗ.

– Ну что, она о чем-нибудь догадалась? – встревоженно спросил он.

– Нет, – спокойно ответил господин Феррен, все еще глядя мне вслед. – А если и догадалась, то будет молчать. Она очень напугана, Фредерик.

– Хорошо, Шон. Держи меня в курсе, если что-то изменится.

– Разумеется, Фредерик, разумеется.

– Сочувствую, Шон. Столько трудов, и все напрасно, – со вздохом произнес господин Штольцберг, явно расслабившись. – Тебя опередили. Надо же, – усмехнулся он, – оказывается, дружба в Пантеоне еще чего-то стоит. Таким, как мы, этого не понять. Да, Шон?

Господин Феррен выдержал небольшую паузу и сухо ответил:

– Да.