Кастинг Синей Бороды - Наталья Александрова

Вот она остановилась посреди комнаты, сжала руки перед грудью и повторила совершенно отчетливо:

– Я очень, очень вам признательна! Я очень вам признательна! Очень признательна!

После этого она резко развернулась и ушла в дальний угол комнаты, где Лола не могла ее видеть.

Лола выпрямилась и удивленно уставилась на дверь.

Судя по всему, в этой комнате поселили такую же «актрису», как Лола, и так же, как Лола, она заучивала какие-то странные, бессмысленные фразы, вживаясь в роль…

Но почему эта женщина повторяет тот же самый текст, с которого начались сегодняшние Лолины мучения? Та же самая фраза о благодарности…

Может быть, ее готовят на ту же роль, что Лолу?

Но этого просто не может быть! Лола и эта женщина ничуть не похожи, они разного возраста, разного телосложения, разного темперамента… да и голос у них совершенно разный! Зачем тогда от Лолы добивались такого полного соответствия голосу на пленке?

В полной растерянности Лола пошла дальше по коридору.

Около следующей двери она тоже остановилась, но здесь замочная скважина оказалась слишком узкой, через нее ничего нельзя было разглядеть. У третьей двери скважина была шире, Лола увидела такую же комнату, в постели спала женщина лет тридцати пяти.

«Вот интересно, – подумала Лола, двигаясь дальше, – у них что – одни женские роли? Или, как в монастыре, они держат мужчин и женщин отдельно, в разных частях здания?»

У следующей двери она снова остановилась и увидела, что вместо замка на этой двери была обычная защелка.

Опасливо оглянувшись, Лола повернула ручку и открыла дверь.

За этой дверью была небольшая кладовка, где стояли швабры, щетки, большой пылесос и прочие приспособления для уборки.

Но, что самое главное, в этой комнате было окно, не забранное решеткой!

Правда, это окно было гораздо меньше, чем окна в жилых комнатах, но Лоле случалось пролезать и в более узкие проемы, так что у нее появилась надежда на скорое освобождение.

Закрыв за собой дверь кладовки, она осторожно открыла окно, подтянулась и высунула голову наружу.

Теперь она буквально почувствовала запах свободы – это был запах соснового леса, мокрой земли и еще чего-то трудноуловимого…

Лола протиснулась в узкое окно, попутно дав себе слово непременно сесть на диету. Она перевернулась, держась обеими руками за раму, спустила ноги и посмотрела вниз, чтобы определить расстояние до земли…

И чуть не закричала от страха.

До земли-то было не больше трех метров, так что она могла бы спрыгнуть, ничего себе не повредив. Но там, внизу, прямо под ней на плотно утрамбованном гравии площадки сидела знакомая Лоле кавказская овчарка и поджидала беглянку с несомненным намерением тут же ее растерзать.

– Мама! – скорее прошептала, чем вскрикнула Лола.

Руки ее от страха разжались, и она полетела вниз.

Собака чуть посторонилась, чтобы дать ей место приземлиться, и приготовилась к прыжку…

Однако, как бывает в критические моменты, своевременно включились Лолины инстинкты, и она, едва коснувшись ногами земли, метнулась к приоткрытому полуподвальному окошку, которое оказалось прямо перед ней.

Нырнув в это окно, Лола каким-то чудом успела захлопнуть его перед носом овчарки. Собака ткнулась мордой в окно и отскочила, разочарованно заскулив.

Лола огляделась.

Она находилась в сухом бетонном подвале, где проходили какие-то трубы и провода – видимо, здесь располагалась отопительная и водопроводная система особняка.

Окно в этом подвале было единственное, и перед ним сидела собака. На ее морде было написано выражение решимости и терпения. Ясно было, что она будет ждать под окном хоть до самого утра.

Значит, нужно искать другой выход…

Лола обошла подвал и остановилась возле низкой железной двери. Дверь оказалась заперта, причем никакой замочной скважины не имелось – видимо, она была заперта снаружи на навесной замок.

Значит, и этот путь закрыт.

Лола еще раз обошла подвал, тщательно обследуя стены.

В дальнем углу она заметила квадратную решетку, закрывающую темный проем, наверное, вентиляционную шахту. В конце концов, можно попытаться выбраться этим путем. Конечно, там темно и грязно, но все же лучше перемазаться с ног до головы, чем познакомиться с зубами кавказской овчарки.

Нет, Лола вовсе не была против собак, наоборот, она просто обожала своего собственного песика, но пасть этой овчарки произвела на нее такое сильное впечатление, что при одном воспоминании о ней Лолу передернуло…

Итак, она при помощи все той же английской булавки один за другим открутила винты, на которых держалась решетка, осторожно сняла ее, отставила в сторону и протиснулась в квадратное отверстие. Лола оказалась в вентиляционной шахте, причем, к счастью, на ее горизонтальном участке. Внутри было вполне достаточно места для худенькой девушки вроде Лолы. Правда, в шахте неприятно пахло – пылью, какой-то химией и мышами.

Вот этот последний запах чуть не заставил Лолу вернуться обратно.

Как и любая женщина, мышей Лола не переносила. Она испытывала к этим маленьким и, в общем-то, безобидным существам совершенно необъяснимый, мистический ужас.

Если на ее жизненном пути встречалась мышь или всего лишь маленький беспомощный мышонок, Лола издавала жуткий вопль, переходящий в диапазон ультразвука, и стремительно вскакивала на любое подвернувшееся возвышение – будь то стул, стол, комод или даже концертный рояль.

Правда, в последнее время ей не приходилось сталкиваться с мышами: она жила в квартире с котом и собакой, а в такую компанию мышь, что называется, и калачом не заманишь.

Тем не менее, почувствовав запах мышей, Лола испугалась и хотела было дать задний ход. Однако вспомнила про клыки кавказской овчарки и притормозила.

«Да ладно, – попыталась она уговорить саму себя, – может, здесь и нет никаких мышей… ну, были когда-то, вот запах и остался, а сами мыши давно уже перебрались на другую квартиру».

Это звучало не очень убедительно, но выбираться нужно, и Лола медленно поползла вперед.

Через несколько минут у нее возникло ощущение, что она собрала на свою одежду всю пыль, скопившуюся в особняке за последние несколько лет. Кроме того, она набила шишку на затылке, неловко подняв голову, и натерла локти и колени.

Однако ее утешала и подгоняла вперед мысль, что с каждой минутой она приближается к свободе.

Еще через минуту шахта, по которой Лола ползла, повернула под прямым углом влево, а вскоре она разделилась на две.

Лола задумалась, куда повернуть – налево или направо. Но тут справа до нее донесся едва слышный писк, и вопросов больше не оставалось – Лола поползла налево, причем с удвоенной скоростью.