Зима в Эдеме - Гарри Гаррисон

Низкая дельта оказалась наполовину заболоченной. Но на южном берегу реки рос высокий кипарис, который во все стороны раскинул могучие ветви. В их тени можно было укрыться от жгучего солнца. Усевшись в кружок, Дочери наслаждались словами Угуненапсы. Внимательные ученицы, замерев, следили за каждым словом и движением Энге. Когда она закончила, воцарилась тишина – все внимательно вглядывались в себя, пытаясь понять, правильно ли они поняли слова Угуненапсы.

– Вопросы есть? – спросила Энге.

После продолжительной паузы одна из учениц, стройная молодая иилане, нерешительным жестом попросила внимания. Энге жестом разрешила говорить. Ученица собралась с мыслями и начала:

– Прежде чем Угуненапса обрела свои мысли, прежде чем ей явилось откровение, возможно, жили другие, кто усилием разума...

Тут она умолкла, и Энге пришла ей на помощь.

– Ты спрашиваешь, была ли учительница наша, Угуненапса, первой во всем, или же пришлось и ей черпать из знаний прежних мыслительниц? – Ученица ответила жестом согласия и благодарности. – Если ты обратишься к трудам Угуненапсы, то найдешь ответ на свой вопрос. Она искала знаний у всех мыслительниц-иилане, размышлявших над вопросами жизни и смерти, но так и не нашла ответа, даже намека на возможный выход из положения. Тогда она стала искать объяснение этому, потому что по смирению своему полагала, что не может быть одарена неведомыми прежде познаниями, и пришла к известному выводу. Она спросила себя: что живет, а что умирает? Одна иилане может умереть, но город будет жить вечно. И как раз тогда умер первый город иилане. Она пыталась узнать, не было ли уже таких случаев, но сведений не было. Город умер от холода. Тогда она попыталась посмотреть на вопрос с другой стороны. Если город может жить и не умирать, почему иилане обязательно должны умереть? Ведь и город умер, как умирают иилане. В смирении своем она не могла догадаться, что город умер для того, чтобы она обрела эту мудрость. Но с благодарностью поняла, что обретает жизнь в смерти...

– Внимание, важная информация.

Слушательницы с тревогой забормотали и зашевелились – Амбаласи загородила собой Энге и не дала ей договорить. Но Энге не обратила внимания на нелюбезный поступок.

– Чем мы можем быть полезны Амбаласи, которая спасла нас всех? – громко спросила она, давая всем понять, что ученой следует выказывать высшее почтение.

– Я терпеливо ждала, пока вы закончите, но поняла, что этот разговор бесконечен. Поэтому – перерыв. Есть работа, с которой необходимо справиться до темноты. Мне нужны крепкие пальцы.

– Просят помощи, нужно помочь. – Энге окинула взглядом свою аудиторию. – Кто из вас первой поспешит помочь Амбаласи?

Но, хотя Энге просила помочь, сестры не разделяли ее энтузиазма. Им совсем не понравилась бесцеремонность ученой и не хотелось от философии обращаться к тяжелому труду.

Никто не пошевелился, а одна ученица жестом изобразила важность-учения. Энге смутилась, но не разгневалась.

– Значит, я плохая учительница, – сказала она. – Угуненапса учила нас, что все формы жизни равны, что среди иилане все равны, и просьбу о помощи следует понимать как просьбу ради жизни. – Обернувшись к Амбаласи, она смиренно склонилась перед ней. – Я первая поспешу тебе на помощь.

Тут и ученицы, позабыв недавнее недовольство, с готовностью бросились вперед, выражая понимание и сочувствие.

– Без наставлений Энге вы будете глупы как фарги, – сказала неисправимая Амбаласи. – Мне необходимы пятеро, чтобы носить и помогать в посадке.

Она критически оглядела сестер, по большей части хрупких, выбрала тех, кто выглядел покрепче, и вместе с помощницей отослала за необходимым.

– Прости их, – произнесла Энге. – В стремлении к познаниям они позабыли об обязательных дневных трудах.

– Все вы тратите время попусту. Отойдем, нужно кое-что обсудить.

– Испытываю удовольствие, повинуясь твоему желанию.

– Наверное, ты искренне говорила. Но только ты, Энге, только ты одна. Мне еще не приходилось иметь дело с созданиями, столь же не склонными повиноваться, как твои Дочери Лени.

Энге знаками выразила понимание и извинения.

– Тому есть причина, как и у всего на свете: удовольствие от пребывания вместе, от возможности беспрепятственно говорить о вере. Трудно противиться этому чувству. К тому же трудно отвлечься от возвышенных мыслей ради тяжелой работы.

– Возможно. Но ведь ее следует выполнять. Кто не работает, тот не ест. Приведи им этот аргумент. Разве Угуненапса не говорила об этом?

– Никогда.

– Очень жаль. Это было бы лучше для нас. Теперь встань здесь и посмотри туда. Видишь тот мыс?

– Плохо, – ответила Энге, вглядываясь вдаль над мутными водами.

Плоский остров невысоко выступал над водой, как и другие островки вокруг. С жестом недовольства Амбаласи указала на плавник урукето невдалеке.

– Сверху будет лучше видно.

На берегу, конечно, не было никакого причала, но, приманивая свежей рыбой, урукето заставили прорыть глубокую борозду в иле. Теперь он отдыхал, а в приоткрытый клюв бросали еду. Энге и Амбаласи осторожно ступили на скользкую, покрытую илом, шкуру. Круглый, окруженный костистым ободком глаз урукето покосился на них, другой реакции не последовало. Цепляясь когтями рук и ног за грубую кожу, они полезли наверх. Энге не торопилась, чтобы не обгонять немолодую ученую.

– Временами мне становится жалко, что я оставила Йибейск, – пропыхтела Амбаласи, – но знания превыше всего. Мы с тобой это знаем, но твоим последовательницам разума не хватает.

Уважая возраст и мудрость Амбаласи, Энге молча ответила жестом согласия. К тому же она уже поняла, что следует во всем соглашаться с ученой, чтобы не дошло до перепалки. Пропыхтев еще, Амбаласи с неудовольствием огляделась и наконец, заговорила:

– Смотри-ка, – видишь, там, на полуострове, зеленое пятно.

Отсюда был хорошо виден узкий перешеек, место будущего города. Растительность там пожелтела и погибла, только зеленая полоса виднелась вдалеке.

– Терновая стена, – с удовлетворением – в первый раз за весь день – проговорила Амбаласи. – Грибковая инфекция поразила всю растительность. Конечно я могу тебе не говорить, что терновник ей не подвержен; а животные погибли от голода или убежали. Пора нам внедряться в освободившуюся экологическую нишу.

– Ты посадишь семя города, и он вырастет могучим и высоким.

Энге изобразила великое удовольствие, но не встретила никакого отклика у Амбаласи.

– Конец-разума, окостенение мысли. Я вот пытаюсь понять вашу абсурдную философию. А тебе разве трудно послушать меня и понять основы биологических знаний? Почему мы обитаем на этом болотистом островке с такими неудобствами? Потому только, что он окружен со всех сторон водою. Быстрое течение ограждает нас от хищников. Нам приходится спать здесь под открытым небом и есть безвкусную рыбу, которую твои сестры не рвутся ловить. Нам приходится ждать, когда вырастет колючая стена, которая окружит город. И пока мы должны кормить и выхаживать маленькие хесотсаны, что-бы они выросли побыстрее и у нас появилось оружие. И выращивать в пруду лодки, потому что урукето непригоден для плавания по реке. А вот чего мы не должны делать – это сажать драгоценное семя города!