Партизаны Столетней войны - Владислав Колмаков

Наконец, мы входим внутрь главного строения постоялого двора. Опа-на! Прямо у входа лежит один из слуг. Рядом стоит кувшин с вином. Похоже, что он немного заряженного винишка украл с барского стола и решил попробовать. Вот теперь лежит и храпит во сне. Сработало снотворное. Киваю одному из шотландцев, и тот с улыбкой перерезает англичанину глотку. Рык, не останавливаясь, рвется вперед. В главный зал. Там сейчас идет пир горой. Точнее говоря, шел. В данный момент пир уже отшумел. Захожу и вижу такую картину. Пирующие спят вповалку. Кто-то прикорнул мордой в своей тарелке, кто-то сполз на лавку, а есть и такие, кто лежит прямо на полу. В общем, кого где сморил сон, там и упали. И храп здесь стоит громогласный. Сэр Джон де Моубрей тоже тут. Спит во главе стола. На самом почетном месте. Я на входе в зал немного притормозил, а Рык уже начал свою кровавую жатву. В одной руке у него его любимый люцернский молот, в другой короткий меч. Он идет среди спящих англичан, как ангел смерти, раздавая удары направо и налево. И как правило, его удары смертельны. Мой братишка знает, куда бить. Так чтобы убивать с одного удара. Я и сам так умею. Шотландцы от Андрюхи не отстают. Тоже с азартом режут спящих людей. Правда, не все. Не все. Троих я отправляю искать слуг по закоулкам этого постоялого двора. Нам живые свидетели не нужны. Еще один шотландец дежурит на входе в этот домик. Стоит на стреме и следит, чтобы никто отсюда не сбежал. А то смоется еще какой-нибудь шустрый слуга и поднимет тревогу в лагере раньше времени. А нам этого совсем не надо. Нам надо свое кровавое дело сделать в тишине и спокойствии. А здесь народу много собралось. Двадцать два человека. Это только командиры. Те самые. Старшие в этой английской армии. Со многими я сегодня днем виделся. С кем-то даже познакомился.

А теперь мы пришли их убивать. И мы убиваем. Быстро и размеренно. Ощущаю себя мясником на бойне. Раз, и очередной англичанин, хрипя в предсмертной агонии, заваливается на пол. Два, и его сосед лишается головы. Три, и еще один англичанин умирает, давясь кровью из распоротого горла. Шаг к очередной жертве. Удар. Еще жертва. Еще, еще, еще! Фух! Похоже, все. Все англичане кончились. Некого больше убивать. Хотя нет. Поторопился я с выводами. Джон де Моубрей все еще жив. Напротив него застыл Рык. Изучает спящего графа Норфолка с каким-то странным интересом. Как энтомолог изучает редкого жука, которого сейчас насадит на булавку.

– Ты что тормознулся, братишка? – говорю я, перемещаясь к нему поближе на всякий случай.

– Да вот жалею, – отвечает мне Рык, не отводя глаз от лица командующего английской армией. – Слишком легко этот засранец титулованный уйдет. Без боли и страданий. Уснул и не проснулся. Легко отделается, сволочь. А я бы хотел его на кусочки резать. Медленно. Чтобы он прочувствовал, сука. Ответил за все, что его люди здесь натворили.

– Эй, братишка, очнись, – говорю я, слегка задевая плечо Андрюхи. – Ты же не такой. Ты не маньяк с садистскими наклонностями. Ты простой и честный убийца. Поэтому просто сделай свое дело. Чисто и красиво. А если не хочешь, то давай я его?

– Нет, Гризли, – качает головой Рык. – Это моя святая обязанность. Мой крест. Я сам избавлю землю от этого кровавого урода.

– Ну, сам так сам, – бормочу я, отворачиваясь. – Давай быстрее. Нам пора отсюда сваливать. Я это нутром чую.

За спиной слышится чавкающий звук. И к моим ногами катится голова сэра Джона де Моубрея, графа Норфолка. Глаза его закрыты, а окровавленное лицо безмятежно. Этот гад даже не успел проснуться. Легко ушел, скотина английская. Отпихиваю носком сапога голову командующего английской армией и двигаю к выходу. Там уже ждут шотландцы, которых я посылал зачищать слуг. Эти шустрики уже все сделали. И даже более того. Нашли много ценных вещей. Золотые и серебряные драгоценности. И армейскую казну тоже нашли. Казну английской армии, если кто не понял. Так и притащили в сундуке. Блин, ну и как мы это с собой повезем? Тут на крыльцо выходит наш командир и видит все это богатство. Пару мгновений он что-то решает.

– А ну, давай монеты из сундука сыпь в седельные сумки, – быстро приказывает он, махнув в сторону наших лошадей. – И эти блестящие побрякушки тоже туда суйте.

А что, это мысль. Я-то тормознул немного. Уже всерьез прикидывал, как этот сундук будем навьючивать на лошадь. Блин, совсем мне блеск золота мозги отшиб. Но Рык сразу сообразил, как надо. Вот потому он нами и командует. У него это лучше получается. Пока двое шотландцев распихивают деньги и драгоценности по седельным сумкам, мы готовим наш прощальный сюрприз для англичан. Расставляем бочки с порохом по периметру постоялого двора. Все эти бочонки у нас тоже не стандартные. Там внутри, помимо пороха, присутствуют еще и металлические поражающие элементы, как в «монках». Только их там гораздо больше, чем в «монке». В общем, мы из этих бочек сделали настоящие фугасы. И зона поражения у них солидная. Пороху-то там много, больше, чем в «монках». Расставили. Вытащили фитили. Подсоединили. А затем, по команде Рыка, разбегаемся и начинаем лихорадочно поджигать фитили. Они довольно длинные. Минут восемь-десять у нас будет на то, чтобы уйти подальше отсюда. Вскакиваю на коня и пришпориваю его.

Механизм запущен. Часики тикают. За моей спиной слышится топот копыт. Мелькнув быстрой тенью, меня обгоняет Рык на своем Персике. Вот тоже мне придумал, назвать боевого коня Персиком. Это же вам не кот какой-то. Большой шутник мой братан. Наши шотландцы от нас не отстают. Мчимся по улице военного лагеря англичан, набирая скорость. Мы эту дорогу сегодня днем хорошо разведали. Она самая широкая и прямая. И ведет прямо из лагеря. В общем, не заблудимся. Даже сейчас, когда лагерь освещают только редкие костры возле шатров. Внезапно из-за ближайшего шатра выныривает темная фигура. Но мой конь с разгона сбивает ее с ног. И продолжает бежать, не останавливаясь. Никакой паники или испуганного ржания. Он к такому привыкший. Это же настоящий боевой конь. Их специально обучают сбивать с ног пешего противника или вражеских лошадей. Впереди виден уже выезд из английского лагеря. Там суетятся какие-то люди. Вроде как английские лучники. Человек пять. Сидели возле костра. Видимо, ночной дозор. Они выглядят растерянными.

– А ну с дороги! – рявкает по-английски шотландец, скачущий впереди.

Лучники прыскают в стороны. И провожают нас недоуменными взглядами. Все же сработала наша маскировка. Они приняли нас за своих. Да и шотландцев мы заранее проинструктировали на такой вот случай. Если что, то ори по-английски, чтобы пропустили. И тут сработал наш первый фугас. За ним еще и еще! И еще! Потом взрывы слились в сплошной рокот. Ох как же хорошо, что нас там сейчас нет. Там, где все взрывается и горит.

А в воздухе поет металлическая смерть. По нашим прикидкам, радиус поражения каждого такого самодельного фугаса равнялся примерно сотне метров. То есть в радиусе сто метров взорвавшийся фугас выкашивал все живое. Металлических-то обрезков мы туда много насовали. Всем должно хватить.

Итак. Наши фугасы мы установили в центре лагеря. По периметру постоялого двора. Местность там ровная как стол. И кругом стоят шатры, которые от осколков слабо защищают. Они же из материи выполнены. Это вам не железная броня. И даже не дерево. Вот и прикиньте, что будет с людьми, которые там окажутся во время взрыва. Поправка. Взрывов. Мы же там восемнадцать фугасов поставили. В общем, там сейчас настоящий ад творится. И еще учитывайте, что шатры здесь в этом лагере стояли кучно. И чем ближе к центру, тем их было больше. И там в центре и ближе к нему жили самые матерые и знатные вояки. А все нищеброды ютились по окраинам. Вот они-то и уцелели в этом рукотворном Армагеддоне. Взрывы выкосили самую боеспособную часть английского войска. Там же погибли и почти все рыцари и командиры. А выжившие англичане превратились в паникующий и неуправляемый сброд. Затем из темноты на них посыпались огненные стрелы. Это Дилан и наши бойцы поддали жару. После нескольких огненных залпов в английском лагере начались пожары. Вспыхнули многие шатры. Из тех, что уцелели при взрывах. И когда наши лучники прекратили стрельбу, из темноты на пылающий лагерь англичан с боевым кличем ринулись французские всадники во главе с Жаном д’Аркуром. Шах и мат.