Хозяин вечности. Дочь наемника - Олег Костенко

Становилось прохладно. Отдалившись от реки, они начали описывать круг, и уже двинулись обратно в сторону лагеря, когда Герда ощутила что-то в окружающем фоне. Мгновение она пыталась вернуть ускользающее ощущение гармонии, затем резко остановилась.

– Что случилось? – спросил удивлённый Роман.

– Погоди.

Некоторое время Герда прислушивалась к сигналам из подсознания, внимательно, как и учила Инори. В этом месте было, что-то не так с вероятностным фоном. Он немного отличался от фона окружающей местности, хотя и по-прежнему был статичен. Чем-то он походил на наблюдавшейся вокруг пирамиды, хотя и был заметно более слабым. Герда немного подумала.

– Здесь надо копать! – твёрдо объявила она. – Здесь что-то есть! Я уверена.

Роман кинул на неё удивлённый взгляд.

– С чего ты взяла?

– Просто знаю.

Несколько секунд Роман недоумённо её разглядывал, потом глаза его немного расширились.

– Ты, что псионик?

Герда кивнула.

– Ни фига себе, – пробормотал он, – да в тебе куча сюрпризов.

На миг Герда сосредоточилась на его психо фоне. Никакой неприязни в пареньке не возникло, только удивление по полам с восторгом. Под влиянием какой либо антипсионической секты парень явно не находился.

– Только учти, – добавила она, – это большой секрет. – Гильдия запретила мне распространяться на эту тему.

Роман понимающе кивнул, зная насколько редки псионики среди человеческой расы.

– Пожалуй, на их месте я поступил бы так же, – признался он, – слишком сильный козырь.

Потом парень немного подумал.

– Первети всё-таки надо сказать, – решил он, – иначе не объяснишь, почему копать надо именно здесь.

Руководительница рассматривала голографическую, с привязками к местности, карту раскопок. Повинуясь жестам её руки, изображение медленно поворачивалось, демонстрируя разные участки и изменяя масштаб. Герда видела подробное изображение траншей вокруг пирамиды. Похоже на карте была зафиксирована любая находка, даже самая незначительная.

Девочка поискала глазами, отмечен ли недавно найденный ей механизм. Из-за постоянных разворотов карты это заняло чуть больше времени, чем она ожидала, но значок в нужном месте был.

Наконец карта неподвижно застыла и Первети повернулась к гостям.

– У меня такое чувство, – сказала она, внимательно их, оглядев, – что вы хотите поведать мне о чём-то, ну просто немыслимо интересном.

И она лучезарно улыбнулась, немного напомнив Герде Инори.

Роман Брутов степенно кивнул. Когда надо он умел быть очень солидным.

– Да, шеф, в общем, дело такое…

Тина Первети внимательно оглядела обоих.

– Значит псионик, – пробормотала она, – весьма интересно.

Потом задумалась, казалось о чём-то своём.

– Надеюсь, вы понимаете, что всё это конфиденциально? – спросила Герда.

В невольном подражании Роману, она тоже перешла на деловой тон.

Первети кивнула.

– Понимаю. Тебе незачем повторятся. Скажи, ты абсолютно уверена, что там, что-то есть?

Теперь пришла очередь кивнуть Герде.

– Да.

Для неё это было почти то же самое, что увидеть глазами.

Шефиня невольно заинтересовалась.

– А как это вообще выглядит? Я имею в виду для псионика. Мне всегда было интересно.

Герда немного задумалась, пытаясь объяснить ей.

– Трудно объяснить не псионику, – призналась она. – В любом месте существует вероятностный фон. Природные процессы всегда стремятся к энтропии: у них вероятности максимальны. Но жизнь и разум нет! Тут уже фон другой. Вокруг искусственных объектов всегда другие вероятности бытия.

– На том месте отличия не значительные: слишком давно всё было. Но характер их никакого сомнения не вызывает: в земле находится довольно солидный артефакт. Простите, я наверно довольно сбивчиво объясняю.

Начальница археологической партии едва заметно качнула из стороны в сторону головой.

– Напротив, я суть уловила. Хорошо, я подумаю, что можно по этому поводу сделать.

Последняя реплика несколько удивила Герду, которая ожидала по поводу находки, куда большего энтузиазма. Но она тут же поняла, что Первети, попросту связана её просьбой об анонимности.

* * *

Сквозь прозрачную стенку из коридора хорошо просматривалась скудная обстановка двухместной палаты: две кровати с тумбочками в изголовье, рядом с тумбочками стояла какая-то аппаратура. В стене над каждой кроватью было по медицинской панели.

Зимин знал, что прозрачность стенки односторонняя: с той стороны их не было видно. Это даже если бы было, кому смотреть. Одна из кроватей была пустой. Лежащей же на другой, бездумно смотрел в потолок. За последние несколько часов его положение совершенно не изменилось.

– Их было здесь двое, – пояснил пришедшей с ним троице врач-кавай, – с одинаковыми симптомами. – Но второй вчера внезапно скончался.

– Почему? – поинтересовалась Инори.

– Мы не знаем. Просто внезапно остановилось сердце.

– А, – он вдруг очень эмоционально взмахнул рукой, – с тех пор как их доставили с потерявшей управление яхты, никто так и не смог поставить им мало-мальски вразумительного диагноза.

Горд, Инори и Олдрин переглянулись. Всё это очень походило на случай Груздина. Вообще разумных нырнувших в трещины было куда больше, нежели ожидал Горд. Спектр личностей был широким: от фанатиков исследований до психопатов. Вот только обратно вернулись из них считанные единицы. Если, конечно, слово вернулись вообще подходило к разумным необратимо утратившим собственное сознание.

– Вы сканировали у кого-нибудь из них мозг? – поинтересовалась Инори.

Её соплеменник кивнул.

– У обоих. Никаких изменений, даже на клеточном уровне.

Он помедлил.

– Но было такое впечатление, что мозговые импульсы либо вообще не идут сквозь синапсы, либо идут по очень странным путям.

Да, всё как у Груздина, – отметил про себя Горд.

Его догадка, наконец, нашла реальное подтверждение, но нельзя сказать, что бы он был этому рад.

– Это похоже на ваш случай? – поинтересовался врач у Инори.

– Один к одному, – весело прощебетала кавай, после чего оба принялись обсуждать медицинскую ситуацию.

Инори, одно время недолго работавшая врачом, теперь выдавала себя за посланницу некой медицинской организации, которую заинтересовали подобные случаи.

Сейчас кавай весело болтали на своём языке.