Константа - Александра Лимова

В нем, в его глазах не было угрозы или давления. Только анализ и расчет. Так смотрят не на человека, а на потенциально вредоносную программу, рассчитывая, подлежит ли она удалению.

Взвешивая, насколько выражена необходимость.

В ритме сердца сбой. Мне показалось, что я поняла, что такое паранойя на самом деле. Мысли путались, сбивались, срывались, и во мне нет ничего кроме страха, дикого неконтролируемого ужаса.

— Я внимательно слушаю. — Произнес просто, равнодушно. Глаза все такие же, в них лишь готовность к молниеносному анализу поступившей информации и вычислению масштаба урона, от которого зависит скорость ликвидации вредоносного ПО. Только так. Под таким взглядом человеком себя не ощущаешь, четко осознавая, что просьбы, мольбы, торги бесполезны. Потому что в нем, в этом человеке, сидящем напротив, нет абсолютного зла, нет кровожадности, нет ничего, за что можно зацепиться и попытаться сыграть согласно заданным правилам. Там только расчет и анализ. Как вычислительная техника, у нее нет эмоций, есть алгоритм, согласно которому решаются задачи, исправляются баги.

Ликвидируются вирусы.

— Ч… что? — голос тихий и дрожит. Не потому что я притворялась, совсем нет, потому что я действительно боялась, однако, инстинкт самосохранения как ведущий инстинкт в экстремально стрессовых ситуациях берущий контроль в свои руки, подсказал, что выход у меня один. Единственный. И нужно двигать именно в этом направлении. Так что дрожание голоса я подавлять не собиралась. Как и панику и истерику.

— Женя, мне интересна цепь наших удивительных встреч: клуб и машина, клуб и Женя-официант-Андрей, которого никто не знает и никогда не видел. Ограбление моего банка и снова Женя и Андрей, на этот раз это два разных человека, но в интригующий момент. Опустим твою ложь про парня, пристающего к тебе в клубе. Пропустим невероятно занимательную, но все же выдуманную историю о причине перевоплощения в официанта Андрея и увлекательные фантасмагорические истории о соболезновании Шеметову в десять утра, в субботу в головном офисе банка. Опустим это все и перейдем к сути, пока я не перешел сразу к тому моменту, когда, так и не получив от тебя достоверную информацию… — он замолчал, глядя за мое плечо в стену и в светло-карих глазах мелькнула и сразу же исчезла тень чего-то неопределенного, труднохарактеризуемого, особенно, когда внутри кроме паники и уже едва подавляемой истерики ничего нет. Он закрыл глаза и когда вновь посмотрел на меня, взгляд был уже ровен, лицо непроницаемо, так же как и совершенно спокойный голос, — вчера я дал тебе слово, что не обижу, а сегодня обстоятельства едва не стали фатальными для моих людей. Я не хочу нарушать свое слово и причинять вред молодой, наверняка, просто немного дурной девчонке с синдромом везения утопленника. Однако, все намекает на то, что я очень наивен и в нехороших методах есть необходимость, но я этого не хочу. Так помоги мне, Женя. Скажи мне правду.

Чтобы ты от меня, Данки и Дениса мокрого места не оставил, цепной пес со взглядом Медузы Горгоны? У меня тоже есть семья. И мне нужно время, чтобы найти и помочь исправить то, в чем член моей семьи не виноват. Мне просто нужно немного времени. Я не конченная дура, я понимаю, что все вскроется. Понимаю, к каким мыслям приведет цепного пса моя биография, но мне нужно чуть времени, нужна записная книжка с зашифрованными адресами, где Киселев отсиживается после совершения работы. Мне необходимо время. Чтобы сбежать. Найти. Исправить.

Вдох. Принятие решения. Выдох. Затравленный взгляд с искренним страхом исподлобья на него.

— Я в больницу ехала ложиться, а тут Андрей Павлович позвонил из-за Даны. Он думает, что она могла меня вписать в завещание, а это неправда, я просто на нее недолго работала, а он думает что вписала… А мне в больницу надо, у меня с собой вещи, документы, — сильнее стиснула рюкзак на мелко дрожащих коленках. — Мне нужно в больницу… У меня психическое расстройство. Диагноз. Я на учете стою. У меня реактивный депрессивно-пароноидальный психоз с галлюцинаторным синдромом… бред открытости мыслей и им… императивные гол… голоса… и обострение сейчас идет… — проблеяла заплетающимся языком и заревела, сгорбившись и пряча ревущее лицо в ледяных ладонях, сквозь всхлипы выдавливая, — мне голоса у меня в голове приказывают делать вс… всякое, а я не могу не выполнить, потому что пло… плохо всем будет… или я умр… умру… а в клубе правда все так было… парень приставал и голоса сказали так сделать… а я не хочу, но вдруг умру…

— Что, блядь? — неподдельное изумление в его голосе.

А мне, пока я торопливо припоминала симптомы моего фейкового заболевания, пришла неуместная мысль — несмотря на пиздецовость ситуаций в которых мы с ним сталкивались, несмотря на то, что его грабанули на ярд и прочий ад, я еще ни разу не слышала от него мата.

Капли дождя ударили в лицо, как только открылась дверь и я шагнула за порог заметно сбавившего хаос головного офиса. Поморщилась, утирая зареванное лицо рукавом руки, свободной от хвата пальцев Анохина, пересекающего парковку и ведущего меня к стоящему в отдалении уже знакомому внедорожнику.

Открыл мне заднюю дверь, бросив Кириллу, сидящему за рулем и погруженному в телефон «заблокируй двери» и сел рядом со мной, напряженно уставившейся в спинку кресла водительского сидения, уговаривая себя соображать, а сердце биться чуть менее ускоренно, ибо грохот крови в ушах мешал сосредоточиться.

— В дурку, Кир. — Вздохнул Анохин, потянувшись между передними сидениями, чтобы взять с консоли между ними пачку сигарет и зажигалку.

— Первая мысль: наконец-то отпуск, — отозвался Кирилл, оглядываясь на затягивающегося сигаретой Костю, приоткрывающего окно. — Путешествие в психиатрическую больницу связано с тем, что девушка периодически Андрей?

— Утверждает что да, и даже лечилась, — стряхнул пепел и повернул лицо ко мне, уставившуюся себе в колени, сильнее стискивая рюкзак. — В остальном она как наш банк, не сдается, не признается, прессовать и пробовать договариваться бессмысленно, если сам сойти с ума не хочешь. Поедем выяснять достоверность твоей характеристики про смелость и разум.

Кирилл, уточнив у меня адрес и забив его в навигатор, выехал с парковки. Я, глядя на бегущие по тонированному стеклу дождевые струйки, вслушивалась в их разговоры по телефонам. Почти безостановочные. Малопонятные по сути, но весьма понятные по антуражу, ничего хорошего мне обещающему, хотя дела явно меня не касались…

До больницы доехали быстро. Кирилл припарковался у заезда на территорию и, выйдя из машины первым, любезно открыл мне дверь, удерживая прохладным взглядом, пока Костя, покинувший салон, обходил машину, чтобы выбравшаяся на слабых ногах я, не сразу сообразившая, взяла его за подставленный локоть, и он повел меня ко входу в больницу. Кирилл шел за нами в шаге расстояния и мои надежды съебаться таяли быстрее мороженого в микроволновайке, херачевшей на полную мощь.

Я все же пробно дернулась — только повела корпусом, когда пересекали КПП, но Костя тотчас сжал мою руку локтем, а Кирилл сократил расстояние до того предела, когда физически ощущаешь, что сзади тебя в непосредственной близости человек. И на это раз его хватательный рефлекс не потерпит поражений. В моих мыслях было только одно: трунь.