Единственная, или Семь невест принца Эндрю - Ольга Обская

Решив посвятить этой проблеме бессонную ночь, Глаша переключила внимание на подругу. У той тоже с аппетитом были проблемы. Хотя, учитывая последние новости, должна была бы уплетать за обе щеки. Перед ужином к ним в комнату явился Бриус и сообщил, что безумно желает участвовать в спектакле. Даже затеял небольшую репетицию – несколько раз примерял на ножку Зурим её обувь: от тапочек до кед. Надо было видеть щёки восточной красавицы. Такого алого цвета нигде больше в природе не существует.

Глаша благоразумно оставила двух начинающих артистов оттачивать актёрское мастерство вдвоём. Как после заверила Зурим, процесс примерки обуви им удалось отрепетировать до совершенства. Подруга даже поведала, что Бриус в процессе примерки туфелек осыпал и её саму, и её ножки такими комплиментами, что у неё до сих пор пылают щёки от удовольствия и смущения.

К сожалению, к данному моменту румянец сошёл, и лицо восточной красавицы сделалось серым.

– Чего не ешь? – голосом заботливой мамочки поинтересовалась Глаша. – Тебе силы нужны, чтобы Бриуса охмурять.

– Меня немного мутит, – ответила Зурим. – Наверно, переволновалась на репетиции.

Глаше ответ не очень понравился. В голове всплыл листочек из блокнота Сапфиры и подозрительная галочка напротив имени восточной красавицы. Вообще-то, сегодня за ужином мулатка вела себя ещё хоть как-то более-менее по-людски. По крайней мере, без всяких капризов согласилась на роль мачехи в «Золушке». Правда, эмоций у неё всё равно никаких замечено не было. Предложили бы ей роль пенька, наверно бы, тоже согласилась с тем же индифферентным выражением лица.

Под конец трапезы в обеденном зале неожиданно появился принц Эндрю и с важным видом сообщил:

– Я обещал команде девушек за изумительно приготовленную ху-ху какой-нибудь подарок. Сегодня выполнил обещание. К нам во дворец приглашён передвижной цирк. Артисты дадут представление через час на главной лужайке перед дворцом. Там уже сооружается арена. Для вас, дамы, зарезервированы лучшие места.

Девушки захлопали в ладоши и завизжали от радости. Эндрю, довольный тем, какое впечатление произвёл на конкурсанток, вежливо кивнул и вышел из зала.

Глава 40

Цирковое представление

После ужина девушки дружной гурьбой отправились на центральную лужайку. До начала представления ещё оставалось около двадцати минут, но любопытство гнало их занять места заранее.

Арена для выступления цирковых артистов была сооружена под открытым небом. Она представляла собой круг диаметром метров пятнадцать с невысоким бортиком. Рядом располагался цветастый балаганчик, на правом боку которого были нарисованы люди в диковинных костюмах с нелепым гримом на лице. Макияж делал их всех как один похожими на грустных щекастых хомяков. Ох, и видок у местных клоунов. Впрочем, вряд ли кто-то смог бы объяснить Глаше, чем лучше размалёванные на пол-лица губы земных клоунов.

Противоположную сторону балаганчика украшал портрет импозантного мужчины с аккуратненькими усиками и фигурной бородкой, в высокой шляпе-конусе. Надпись гласила: маг-иллюзионист Ио-Кио. Фокусы Глаша любила. С её точки зрения, это был самый интересный жанр циркового искусства. Когда-то, будучи ребёнком, посмотрела шоу Дэвида Копперфильда и долго находилась под впечатлением его нереальных полётов. Дух захватывало, когда он с лёгкостью взмывал под купол ещё и с девушкой в руках. Выступление артиста, умеющего ловкостью рук творить на сцене чудеса, обещало сделать представление впечатляющим. А это как раз то, что Глафире нужно. Может, хоть фокусы дадут небольшую передышку мозгам, заполненным терзающими мыслями.

Вокруг арены были установлены ряды роскошных мягких кресел. Для девушек предназначались места в первом ряду напротив балаганчика. Не успели Глаша с Зурим устроиться, как к ним подскочила Лаймиетта:

– Можно я с вами?

Хитрющий взгляд малышки выдал её тактику. Наверняка отец не разрешит смотреть представление, которое должно закончиться тогда, когда детям положено видеть десятый сон. Но если Лайми возьмут под опеку Глаша и Зурим, то ещё неизвестно, решится ли отец воевать сразу с тремя девушками.

Восточная красавица посадила малышку себе на колени, и та благодарно обвила её шею руками.

Расчёт Лаймиетты оказался стопроцентно верным. Прошедшие мимо Бриус и Крайс окатили девушек лучезарными улыбками, но ни слова не сказали малышке. Та, правда, на всякий случай так плотно прижалась к Зурим, что отправить спать её можно было только в комплекте с восточной красавицей.

Парни заняли места во втором ряду. Малышка, поняв, что опасность миновала, начала весело щебетать, рассказывая, как прошёл день. Вот уж кто настоящий антидепрессант. Зурим, цвет лица которой всё ещё отдавал прозеленью, оживилась и разулыбалась. Лаймиетта поведала, как ловко перехитрила няню, притворившись во время тихого часа уснувшей.

– Закрыла глаза и лежала тихонько, как мышка, но только воспитательница вышла из комнаты, я подскочила с кровати и стала играть.

Зурим нежно гладила малышку по головке. Было заметно – не может налюбоваться. А милый бесёнок, который так запал ей в душу, продолжал взахлёб делиться новостями. Но самую важную, как заправский интриган, Лайми приберегла на конец. Округлив от восхищения глаза, сообщила, что папа скоро будет как настоящий актёр играть в спектакле.

– Правда-правда, он сам мне сказал.

Представление началось с выступления акробатов. Они сразу создали атмосферу праздника. Их облегающие синие костюмы искрились в лучах заходящего солнца. Атлеты с лёгкостью исполняли головокружительные элементы. Но Глаше больше нравилось наблюдать не за тем, что происходит на сцене, а за реакцией Зурим и Лайми. Они синхронно замирали от волнения, когда акробаты заходили на какой-нибудь особо впечатляющий трюк, и в унисон пищали от восторга, когда гимнастам удавались их захватывающие дух задумки.

Конец номера оказался особенно фееричным. Артисты соорудили живую пирамиду из четверых человек. При этом находящаяся на самом верху миниатюрная гимнастка замерла в позе «ласточка». Глаша видела её совершенно бесстрашный взгляд. Лаймиетта восторженно шептала, что, когда вырастет, непременно станет акробаткой. Впрочем, после выступления эквилибристов на огромных светящихся шарах малышка поменяла мнение насчёт будущего рода занятий. А ещё за время представления она успела пожелать стать жонглёром, канатоходцем и дрессировщиком собачек.

Заключительным номером были объявлены фокусы. На сцене появился тот самый Ио-Кио, портрет которого красовался на одном из боков балаганчика. Иллюзионист в один момент завладел вниманием публики. Что неудивительно, учитывая его обаяние и талант. Как у него получалось из ничего делать что-то? Вот он демонстрирует зрителям пустые ладони. В следующий момент сжимает правую руку в кулак, а левой достаёт из него платок. Платок по его команде складывается в узкий конус и замирает в воздухе. После чего фокусник поджигает его. Пламя не даёт рассмотреть, откуда на месте сгоревшего платка появляется роза. Зрители ахают, а Ио-Кио подходит к Глаше и с лёгким поклоном вручает цветок.