Остров Сахалин - Эдуард Веркин

И снял рубашку.

Чтобы поняли те, кто еще не понял.

Все ханы знают, что означает знак на моей спине. Все каторжные знают. Я мог подойти к ним, выбрать любого и свернуть ему шею, и они не стали бы сопротивляться, потому что я – Прикованный к багру. А они… они никто. Черви. Черви думают лишь о себе, люди думают о других, сила в этом.

Теперь, после землетрясения, все немного по-другому. Но я их и теперь не боюсь.

Ерш продолжал лежать, не шевелился, умер. Очень хорошо мертвым прикидывался, я успел это заметить. Полезное качество.

У нас не очень хорошее место, до моста, наверное, метров пятьсот. Пятьсот метров ханов, в длину пятьсот метров и в ширину метров сто, наверное. Но ничего, я пройду. Мы пройдем. Успеем до вечера. До сумерек.

Потому что в темноте они станут смелее. Потому что в темноте наколка на спине их не остановит.

Видно, как горит Поронайск. Расстояние тут небольшое, а черный дым заметен издали. Город горит, и в море тоже что-то горит, такой же дым поднимается, разве что не черный. По пути на север мы миновали Поронайск ночью, так что я не очень хорошо его запомнил, лишь огни на станции да шумные стрелки.

На обратном пути мы до него не добрались. Не доплыли до Поронайска километров десять, нам повезло – подмяли винт. Я виноват, с утра на реке лежал туман, правильнее было бы мотор поднять и идти на веслах, но я спешил. Наскочили на камни и согнули лопасть винта, пришлось пристать к берегу.

Долго я возиться не стал, взял два камня, оббил винт и монтировал его на мотор, как вдруг над головой просвистело. По утреннему небу, расстегнув его пополам, пролетел самолет. Реактивный, гремящий, красивый. Над островом самолеты редко летают, а реактивные и подавно, так что я оставил камни и стал смотреть ему вслед.

Ерш упал на камни и привычно свернулся в улитку, Сирень нахмурила лоб, а потом прыгнула на меня и уронила на камни. Через минуту рвануло.

Это был не атомный заряд, другое, не такое мощное. Когда над нами пронеслась плотная ударная волна, закидавшая нас водяной пылью и листвой, Сирень сказала, что сбросили, скорее всего, вакуумную бомбу. В данной ситуации это гораздо лучше – все, что попадает в зону поражения, превращается в кашу. Но для надежности неплохо бы подработать огоньком. В подтверждение этому над нами медленно прогудел крылатый грузовоз, и скоро бахнуло еще, но не так громко.

Сирень сказала, что можно вставать. Она подняла Ерша и стала его отряхивать, а он покачивался на своих черных обрезанных ногах и пытался держаться за нее обрезанными руками. А потом дала ему конфету.

Я все-таки поставил винт, не знаю зачем, на автомате, наверное, хотя было ясно, что лодка нам не пригодится.

Поронайск разгорался.

Без лодки, мотора и канистр вещей у нас оказалось немного, один рюкзак да сумка у Сирени. Она достала из этой сумки длинный красный свитер и надела его на Ерша. Свитер доставал Ершу до пяток, а рукава до земли, пришлось закатать. В свитере Ерш выглядел непонятно. И непонятно было, нравится ему свитер или нет.

Поронайск горел.

Я думаю, Поронайск использовали в качестве ловушки. Администрация и поселенцы успели эвакуироваться и отступить к югу, когда же волна мародеров ворвалась в город, его попросту разбомбили. Идти к городу было бесполезно и опасно, и мы повернули к юго-востоку. Через пять часов вышли к реке, спустившись по течению, добрались до лагеря. Нас встретил патруль на трех броневиках, Сирень объяснила, что мы – экспедиция Императорской академии наук, и предъявила бумаги. На Ерша бумаг не было, но Сирень сказала, что это этнографический объект – она как ученый имеет право собирать на территории префектуры Карафуто коллекции. Патрульные рассмеялись. Сирень начала трясти документами, вспоминать своего прадедушку-адмирала и отца почти адмирала и грозить неприятностями, патрульные немного осадили. Они повезли Сирень в комендатуру до выяснения обстоятельств, а нас с Ершом отправили в фильтрационный лагерь на берегу реки. Багор отобрали. Я не спорил. Патруль состоял из гвардейцев сил самообороны, они в наших местных делах плохо разбираются, к тому же у них чрезвычайные полномочия, могли и стрелять начать. Багор взяла на сохранение Сирень.

Лагерь, судя по всему, треугольной формы. Наверное, сверху все это очень похоже на загон: с одной стороны море, с другой – река, с третьей – выжженный лес, опутанный колючей проволокой.

Раньше тут был, кажется, поселок имени героического летчика, теперь от него не осталось ничего – пятьсот тысяч пришедших сюда за несколько дней разобрали до основания все постройки и использовали на дрова, теперь вдоль берега пустыня, набитая людьми. Два моста еще, железнодорожный и автомобильный. Железнодорожный цел, но перекрыт, автомобильный взорван. В полдень с автомобильного моста запускают в сторону лагеря воду из брандспойта, можно напиться. Правда, это опасно, толпа велика, и в ней то и дело кого-то давят, особенно в центре, где вода льется гуще. Некоторые успевают напиться воды перед тем, как быть раздавленными, из-за этого мы с Ершом за водой не ходим. Ерш с виду хилый, но это обманчиво, а сам я могу без воды дня три протерпеть, а за три мы отсюда выберемся. Я в это верю.

Надо постепенно продвигаться к железнодорожному мосту. Мы договорились – Сирень будет встречать нас у моста, к мосту пойдем в полдень. Ждем до полудня, толпа качнется за водой, а мы сумеем пробраться.

На другом берегу – станция. Лагерь здесь, очевидно, для того, чтобы задержать всю эту тучу народа, чтобы они не рванули по железнодорожной ветке к югу, но что они будут делать с этим лагерем потом…

Придумают. С Поронайском же придумали, и тут придумают. А пока не придумали, надо выбираться. Неплохо было бы обзавестись оружием. Камни – это хорошо, но если приступят все и с разных сторон, то швырянием гальки от них не отобьешься, нужно нечто потяжелее.

Оружие.

Я снял куртку и принялся изготовлять кистень. Это не так уж сложно, схема простая, но убойная, и все материалы под рукой – кожа, камни, веревки. Или тряпка, камни, проволока. Или камень и проволока. Я знал как минимум десять быстрых и эффективных способов изготовить оружие из подручных средств. Больше даже. Чек научил.

Выбрал гладкий камень покруглее, размером с два кулака, не очень большой и не очень тяжелый. Если бы врагов было не так много, стоило взять камушек посолиднее, но чем больше вес, тем меньше скорость, а мне понадобится скорость. Придется поворачиваться.

Куртка сшита из четырех длинных полос: две полосы слева, две справа, посредине голова. Я думаю, еще давно ее сшил Чек, взяв за основу… Не знаю что. Полосы собраны тонкими кожаными ремешками, крепкими и длинными, подкладка из толстого бархата, который когда-то был, наверное, флагом, жаль, непонятно какой страны. Я достал из ботинка ножик и принялся разбирать куртку. Срезал по длинной кожаной полосе с каждого плеча и по нескольку метров ремешков. Расстелил полосу на земле, положил в центр камень, саму полосу свернул в петлю, вокруг покрытого кожей камня плотно обмотал ремешок. Затем повторил такую же операцию со второй полосой, в результате чего камень оказался со всех сторон окружен кожей. Оставшиеся четыре конца сплел в ленту. Получилось толково. Не шестопер, и не булава, и никак не багор, но пойдет – ханы народец хлипкий, полетят.