Во имя рейтинга - Сергей Мусаниф

И Ахилл жалуется матери на плохого дядю Агамемнона, который хочет забрать себе всю славу и не желает делиться. Фетида Глубинная слушает. Слушает внимательно, временами сочувственно кивая.

— И что ты хочешь, сын? Чем я могу помочь твоей беде?

— Отправляйся на Олимп, мама. И упроси Зевса, чтобы на время он отвернул свой взор от ахейцев, и пусть троянцы возьмут верх. До тех пор пока Агамемнон не приползет ко мне, умоляя жениться на его дочери.

— Я сделаю все, как ты хочешь, сын, — говорит Фетида. — Зевс послушает меня. Он у меня в долгу.

Полковник Трэвис

— Требования Ахиллеса немыслимы, — сказал Агамемнон.

Менелай молчал, но всем своим видом давал понять, что полностью поддерживает брата. Как всегда.

— Не понимаю, почему ты не согласился, — говорит Нестор. Он выглядит недовольным, но, похоже, только из-за того, что его пригласили к начальству в неурочное время. — Ты ничем не рискуешь. Все знают, что Ахиллес не переживет эту войну, ведь он выбрал славный и короткий путь. Кроме того, ты — мужчина в полном расцвете сил, однако даже в случае твоей смерти твоим прямым наследником будет твой сын Орест. И лишь после него на трон может сесть Пелид. При условии, что к тому времени у Ореста не будет своих детей. И еще есть Менелай.

— Если я соглашусь отдать за него Ифигению, — сказал Агамемнон, — следующим, что он потребует, будет свадьба, сыгранная здесь же, на которую я должен буду пригласить всю свою семью. А здесь идет война, которая все спишет. И смерть Ореста, и нашу с Менелаем гибель в бою.

— Боги не допустят этого, — говорит Менелай. — Тебе ведь благоволит сам Зевс.

Агамемнон не так уж и не прав. Если то, что говорил Гермес, соответствует истине (а я склонен ему верить), Зевсу с самой вершины Олимпа должно быть начхать, кто будет его земным наместником в грядущей империи. Агамемнон, Ахилл — какая ему разница? Лишь бы все подданные верили в него, Зевса.

А Агамемнон опытный интриган. Он способен просчитывать действия соперника на несколько ходов вперед.

— Без Ахиллеса мы не возьмем Трою, — сказал Нестор.

— Он должен быть на нашей стороне, — сказал Агамемнон. — Но это не значит, что он должен биться в первых рядах. Я знаю гаденыша. Я хорошо его изучил.

Интересно, когда? — подумал я.

— Он никуда не уплывет, — уверенно говорит Агамемнон. — Он останется в лагере и будет надеяться на чудо.

И не только надеяться, подумал я. Он приложит все усилия к тому, чтобы чудо свершилось.

Чудеса — вещь достаточно пакостная. Их не ждешь, а они свершаются.

Дэн

Передать весточку полковнику Трэвису технически достаточно просто. Надо только связаться с заброшенным в прошлое компьютером и оставить сообщение для Алекса. Когда он в очередной раз свяжется с терминалом, то получит эту весточку.

А ответ может просто надиктовать на камеру.

Передать ему весточку можно, только вот что ему сказать? Береги Энея?

Изменит ли это хоть что-нибудь?

Находясь на проекте, мне хотелось вырваться из него. Теперь же, когда я был дома, меня нестерпимо тянуло обратно. Я хотел быть в курсе событий, узнавать новости из первых рук.

Но я все же честно провел ночь в собственной постели, ни разу не включив телевизор.

Мне опять снились кошмары.

Утром я запер квартиру на ключ и вышел на улицу ловить такси. Когда таксист, бородатый негр, явно не столь давно приплывший с Ямайки, услышал названный мною адрес, он расплылся в широченной улыбке и принялся рассказывать мне, как он со своими друзьями пристально следит за развитием событий на нашем проекте.

Мне хотелось дать ему в глаз.

— Клянусь Зевсом, ребята, вы умеете делать свое дело, — сказал он, останавливаясь у кромки тротуара и беря просунутые мной в окошечко деньги. — Так интересно мне еще никогда не было.

Дожили, подумал я. Таксисты негритянского происхождения уже клянутся Зевсом. Хорошо хоть не Алексом, сыном Виктора.

— Какие новости? — поинтересовался я у Макса, заходя в режиссерский зал.

— Полковник Трэвис опять выпадал из эфира, — сказал Макс. Раньше его это удивляло, теперь же он говорил об этом как о чем-то привычном. — Сразу после этого он навестил Киборга и натравил его на Тирана. Они колоссально поцапались, в смысле Тиран с Киборгом, и последний теперь отказывается драться. Зато Ахилл побежал и нажаловался маме.

— Маме?

— Ага. Клевая такая тетка, явилась прямо из воды, — сказал Макс. — Выслушала и говорит: все будет, как ты хочешь. Типа Зевс у нее в долгу.

— Должно быть, очень удобно, когда у тебя в долгу верховное божество местного пантеона.

— И я о том же. Короче, она булькнула обратно в море, Киборг вернулся в лагерь и нажрался до потери пульса. Алкаша переплюнуть хочет, наверное.

Полковник Трэвис

И был бой.

Ахилла на поле не было, равно как и Патрокла. Зато там были все остальные. И Гектор вывел из-под надежной зашиты стен лучшие силы своего войска.

Рубка была жаркая. Я принимал в ней участие в рядах аргосской пехоты. По мнению Одиссея, так было для меня безопаснее.

Гетайры по приказу Диомеда прикрывали меня со всех сторон, так что я опять был лишь наблюдателем — с той разницей, что на этот раз наблюдал бой из самой его сердцевины.

В тот день я не убил ни одного троянца, что меня несказанно радовало. Не моя война.

Терпеть не могу неоправданного насилия.

Несмотря на двукратное численное превосходство ахейцев, бой был ровный, на протяжении нескольких часов воины месили грязь на одном и том же месте, орошая поле своей и чужой кровью. Троянцы бились за свой дом и не желали уступать.

Трижды Менелай бросал спартанцев в прорыв, и трижды они откатывались назад, упираясь в стену копий и щитов отряда воеводы Циклопа. Неистовый Гектор схлестнулся в битве с царем Крита и вынудил раненого Идоменея отступить.

Ахейцы демонстрировали чудеса отваги, троянцы демонстрировали чудеса стойкости, и чаша весов не склонялась ни в одну сторону.

А над полем боя сгущались тучи.

Еще до того как первая молния ударила в ряды ахейцев, испепеляя людей и плавя доспехи, среди троянцев обнаружилось заметное оживление, и над полем боя разнесся их ликующий клич:

— Эниалий! Эниалий с нами!

Эниалий. Одно из прозвищ бога войны Ареса. Того самого Ареса, что поклялся свести со мной счеты за искалеченную челюсть брата.