Гринвич-парк - Кэтрин Фолкнер

Джейн снова берется за вилку.

— Я ей сказала: «Не хочешь платить — уматывай. Мой отец — адвокат». Пригрозила ей судом. Как бы жестоко это ни звучало, но и я, и другие девчонки, что здесь живут… В общем, наше терпение лопнуло. И не только потому, что она пила, курила, парней водила и грязь всюду разводила. Рейчел — девица с большими странностями, да еще и невоспитанная. И… м-м… психопатка.

Джейн поеживается, будто вспомнила нечто ужасное.

— Простите. Может, конечно, она переживала непростые времена… не знаю. В общем, после этого она ушла. Не говоря дурного слова. Собрала свои манатки, подхватила чемодан и была такова. Сказала, что оставляет нам свой стол.

Глухо хохотнув, грязной вилкой Джейн тыкает в сторону комнаты Рейчел.

— Можно подумать ее стол потянет на шестьсот фунтов. Дешевка из «Икеи»! Даже не знаю, на что он ей был нужен. Если б она еще где-то училась… Но она просиживала за ним часами, слушая свою противную музыку. Говорила, что якобы работает над каким-то проектом. Одно время всю стену завесила газетными вырезками. Теперь там тысячи отметин от липучки. Мы, скорей всего, потеряем свой депозит.

— Газетные вырезки? О чем? Над каким проектом она работала?

— Да бог его знает. Я их не разглядывала. Зачем это мне?

— Вы не возражаете, если я посмотрю? Газетные вырезки?

— Она их все с собой забрала., — Джейн машет рукой в сторону коридора. — Бардак после себя оставила. Кучу старого мусора.

— И все же, вы позволите? Ее комната в конце?

Джейн доедает макароны, относит тарелку в раковину. Потом поворачивается и сверлит меня сердитым взглядом.

— А знаете что? Не позволю. Чего вы сюда пришли? Не знаю, что у вас на уме, чего вы вынюхиваете, но я не хочу в этом участвовать. Меня это вообще не касается.

Джейн поворачивается к раковине и открывает кран на весь напор, словно кладя конец разговору.

— Уходите.

— Хорошо, — киваю я. — Спасибо, что уделили мне время.

Спускаясь в лифте, я думаю о Рейчел, представляю, как она сидела за своим столом до глубокой ночи и смотрела на газетные вырезки, развешанные на стене. Что у нее был за проект? Чем она занималась?

Спустившись на нижний этаж, я вижу, что по грязным окнам по-прежнему барабанит дождь. Надеваю капюшон и направляюсь домой. На сегодня хватит. Но я уже знаю, что делать дальше. Куда идти. В клуб, о котором говорила Джейн. В «Икс».

Я точно знаю, где он находится. Была там много раз.

Это тот самый клуб, где работает Чарли.

Я теперь такая огромная, что вести машину для меня — почти непосильная задача, но ветеринарная клиника слишком далеко — пешком не дойдешь. Живот врезается в нижний край рулевого колеса. Мне приходится до упора отодвинуть назад водительское кресло. Температура на улице минусовая, но ни одно мое пальто на меня уже не лезет. Пришлось надеть один из джемперов Дэниэла. Его рукава для меня длинны, сборятся на запястьях.

Едва я завожу двигатель, автоматически включается радио — орет на всю мощь. Я быстро убираю громкость. Монти жалобно таращится из клетки на пассажирском сиденье. Когда мы переезжаем через «лежачего полицейского», ребенок вдавливается в почечную лоханку. Я морщусь. Монти завывает. Сквозь прутья решетки я сую ему тунца. По салону разносится запах рыбы. На меня накатывает тошнота. Я опускаю стекло, тут же резко втягиваю в себя воздух и ощущаю колючий холод, ворвавшийся в машину.

А потом мой слух улавливает сообщение, что передают по радио. Я прибавляю звук.

Меня обдает жаром.

Я включаю поворотник, резко бросаю машину влево, подрезая другой автомобиль, и останавливаюсь, чтобы спокойно прослушать сообщение. Водитель, которого я подрезала, громко сигналит. Монти начинает вопить. Усмиряя кота, я снова сую ему угощение.

Я слышу собственное дыхание. Понимаю, что не в состоянии полностью осмыслить текст передаваемого сообщения. Расследование по делу об убийстве. Они считают, что ее нет в живых. Что ее убили. Так вот почему полицейские снова заявились к нам вчера. Вот почему к поискам подключились другие следователи. Вот почему они осматривали ее комнату. Снова и снова уточняли у нас подробности.

Я морщу лоб. Ее родные? Рейчел никогда не упоминала, что у нее есть родственники. Разве что мать, к которой, по ее словам, она уехала.

Звонит мой телефон. Вздрогнув, я приглушаю радио.

— Миссис Торп, здравствуйте. Вас беспокоят из Гринвичской ветеринарной клиники. Вы сегодня привезете Монти?

Я делаю глубокий вдох. Извинившись, говорю, что уже на пути к ним. Выключаю радио, по которому выступает с обращением отец Рейчел, и завожу двигатель. Уму непостижимо. Нет, сейчас нельзя думать об этом. Нельзя допустить, чтобы мысли о Рейчел крутились в голове, затмевая все остальное.

Ветеринар при виде Монти улыбается.

— Давненько ты у нас не был, да, дружище?

Я понимаю, что сказал он это из добрых побуждений, но меня все равно кольнула совесть. Из-за неприятностей, свалившихся на нас в последнее время, мы с мужем не обращали внимания на странное поведение Монти. Наутро после того, как нас вызывали в полицию, я заметила, что наш кот опять не притронулся к миске с кормом. Я тщательно осмотрела его. Он всегда был таким тощим? Я пощупала с боков его тельце. Ребра торчали так, словно в мои мягкие ладони упирались колечки для штор.

Ветеринар подкладывает руку под животик Монти, ощупывает его ребра, позвоночник, слушает сердце, потом кладет кота на весы. Они пикают. Ветеринар хмурится.

— Да, он потерял в весе больше, чем это допустимо. Есть какое-то очевидное объяснение тому, что он утратил аппетит? У вас дома происходит что-то необычное?