Мистер Пропер, веселей! - Василий Богданов

В графе анкеты «Интересы» Николай Иванович с удивлением прочёл:

«Сны».

Далее он перешёл к заметкам, которые писала Надежда, и с не меньшим удивлением проглотил их:

Пытка каплями воды…

Сегодня во сне увидела лист бумаги, на котором было написано: «15 лет – это когда …..». И вот я уже была готова проникнуть в тайну этого возраста, как меня внезапно разбудил звук сливающейся воды в бачке, как водопадом окатило по ушам. Проснулась и расстроилась сразу, что не успела прочитать.

Вообще же звук воды в бачке уже порядком достал, он каждое утро будит меня в одно и то же время. Fucking sound! Первое слово утром: «Бляяя» или «Ну нахуй». Не лучшее начало дня.

Это как пытка каплями воды в Китае, когда голову человека фиксировали, чтобы капли попадали на макушку в одно и то же место. А потом, когда сердишься и молчишь, то голова начинает болеть. А вообще, плевать, потому что когда я улыбаюсь, то чувствую, как приподнимаются мои уши… Лучше не думать о бочках и пытках в Китае и не сердиться больше.

Последствия гнева по поводу чего-либо порой приносят больше вреда, чем его причина. Не нервничать… хотя бы до следующего водопада в ванной.))

Телефон

Начала записывать мысли в телефон, чтобы не забыть.)

Сегодня: «Когда ты что-то произносишь, то мгновенно ставишь это под сомнение».

Это в том случае, когда слово опережает событие и тебе кажется, что каким-то образом на него влияет. Но думаю, что это видимость.

Событие – первичней, даже если оно еще не свершилось. Слово же выступает в роли знака и предчувствия. Но порой слова – это эмоции. Я их не очень люблю, так как они сбивают с толку. Больше люблю ощущения, чувства.

Искусственный глаз

Во сне мне предложили поменять мои глаза на искусственные.

В процедурной комнате уже всё было готово: стол, свет, стерильный халат. Еще я почувствовала присутствие людей, их было много, и я никого из них не знала – это были зрители, и они ждали. А возле стола стоял врач… Он тоже ждал и предложил мне сделать азиатский разрез глаз. Я стояла на пороге этой комнаты… Как только я представила, что меня хотят лишить моих глаз, чтобы вставить новые, то мне тут же стало жутко, безумно страшно! Я не понимала, почему я соглашаюсь на это… почему принимаю участие в этом эксперименте, но сбежать невероятно трудно, хотя никто не держит, словно какая-то часть меня все-таки хотела этого обмена (=обмана). Потом я увидела свой глаз: он был невероятно большой (размером с мою вселенную), а я – в нём. Он был морского зелёного оттенка, и он мне нравился. Я поняла, что это абсурд и новые глаза (искусственные) мне не нужны. И оказалось легко пойти против всеобщего ожидания …. Я сказала, что отказываюсь, и ушла.

Осьминоги и секс

Сегодня мне приснились осьминоги. Они были мягкие, розовые и нежные и скользили вокруг меня в податливой голубой слизи. Я видела их сердца, полные любви, чувствовала их прикосновения – и это было здорово! Ни один мужчина не может мне дать такого. Все они пишут одно и то же, их фантазии ограничены, а желания скудны. Поэтому зачем притворяться, зачем подстраиваться под них и прикидываться женщиной, если на самом деле я каракатица?

Ошеломлённый Гаврилов зашёл в раздел «Видеозаписи». Там были мультфильмы. Он посмотрел их и озадачился ещё больше: гигантские медведебабочки отсекали головы детям и поедали их внутренности, разбрызгивая по экрану то ярко-розовую, то ядовито-зелёную кровь, огромный богомол совокуплялся с пандой, а кальмар выделял чернильную жидкость на лицо женщины вамп.

Внезапно уединение Николая Ивановича было нарушено появлением жены.

– Почему ты не спишь? – спросила она.

– Что-то не спится, – ответил он, быстро положив телефон на край ванны.

– Что ты там делал?

Анна Геннадьевна приблизилась, лицо её сделалось подозрительно.

– Ничего.

– Пойдём спать, – зевая, сказала она.

Гаврилов вылез из ванны, вытерся полотенцем и нехотя пошёл за ней следом.

Утром он стоял в прихожей, ожидая, пока дочь завяжет шнурки, и внимательно разглядывал её. Мешковатые джинсы, толстовка с капюшоном, сумка, болтающаяся ниже колен, неуместная помада, пирсинг – привычный внешний вид, под которым, как он раньше считал, скрывается неуверенный подросток, осторожно щупающий мир, ищущий себя в переделах стандартного круга отношений с мальчиками и подругами.

Но всё оказалось иначе.

«Что же это может значить? – размышлял Н. И. – Откуда у пятнадцатилетней девочки в голове такое? Я этого не закладывал, не закладывала и Анна Геннадьевна. Вряд ли это среда – слишком уж индивидуальны высказывания. Откуда тогда оно взялось? Как вообще происходит так, что на свет появляется нечто, не связанное причинно-следственной связью с обстоятельствами, его породившими?»

Другой вопрос, волновавший Н. И., заключался в том, какой из двух образов дочери настоящий, и он, как ни старался, не мог дать на него ответа. То ли неуверенная девушка-подросток, стремясь выделиться на фоне сверстников, озвучивает несвойственные ей идеи в Сети, то ли, наоборот, непохожая на других личность, осознавая необходимость приспособления, притворяется неуверенной девушкой-подростком.

* * *

Для Анны Геннадьевны этот день оказался непростым. Уже ночью её мысли переключились на мужа, и всё утро она продолжала размышлять о странном его поведении.

Во-первых, он приобрёл себе технически более совершенный сотовый телефон, что было очень на него не похоже. Во-вторых, с тех пор она частенько натыкалась на него, погружённого в просматривание интернет-страниц, а раньше он предпочитал газеты. Наконец, в-третьих, вчера посреди ночи он убежал в ванную с новой игрушкой и снова что-то искал во Всемирной паутине.

Однако все эти мысли мгновенно выскочили у Анны Геннадьевны из головы под влиянием внезапного стресса, который она испытала на работе.

Она бежала по коридору университета, то и дело переходя на торопливый сбивчивый шаг: ей хотелось как можно скорее оказаться подальше от места, где она только что находилась, и выбросить прочь ключ, который она крепко сжимала в руке.

Этот ключ был от редакции университетского журнала. Его дал ей Пинигин, сказав, что она может сама пойти и забрать только что отпечатанный номер, в который наконец-то, вопреки воле главного редактора, попала её статья. Она шла туда поступью победительницы: ещё бы – сам ректор вызвал её обидчика на ковёр и долго распекал его за провинность! А теперь она бежала обратно с таким чувством омерзения и брезгливости, будто бы кто-то коснулся грязными пальцами изнаночной стороны её век.

Когда ключ три раза повернулся в замке и Анна Геннадьевна потянула на себя дверь редакции, где в это время никто не должен был находиться, как послышался шум, и следующее, что она увидела, оказавшись внутри, был растерянный редактор институтского журнала со спущенными ниже колен штанами. На столе перед ним разлеглась развратного вида молодая девица из студенток первого курса, которая тотчас при появлении Анны Геннадьевны скатилась вниз и, быстро вскочив на ноги, оправляла теперь не слишком длинную юбку.