Незабудки для тебя - Нора Робертс

И потом, сейчас ему очень хотелось провести несколько минут с другом, который, даже если сочтет его психом, не перестанет любить.

— Ты бы предупредил, что зайдешь, — начал Реми, прикрывая за ним дверь своего кабинета. — Я бы свалил работу на помощников, и мы с тобой сходили куда-нибудь пообедать.

— Я и сам не ожидал, что окажусь в этом районе.

— Ага, опять рыскал по магазинам! — Реми кивнул на его вместительную сумку. — Похоже, ты всерьез решил начать новую жизнь. Из Бостона вообще ничего с собой не захватил, что ли?

— Из Бостона ко мне кое-что приедет на следующей неделе. В основном книги, — рассеянно ответил Деклан, оглядывая кабинет. Взор его скользил по сборникам законов, юридическим справочникам, пухлым папкам с документами. Все это казалось ему теперь таким далеким. — И еще несколько вещичек из моего кабинета — поставлю их в библиотеку.

Он взял латунное пресс-папье, повертел в руках, поставил на место. Сунул руку в карман, побренчал мелочью.

— Ну что, так и будешь ходить, пока не протрешь дыру в паркете, или все-таки объяснишь, зачем пришел? — Реми — пиджак небрежно брошен на спинку кресла, узел галстука расслаблен, рукава рубашки закатаны — откинулся в кресле. — Я сгораю от любопытства! Давай рассказывай!

— Я ведь тебе уже говорил о том, что творится у меня в доме.

— Да я и сам убедился, когда заезжал к тебе в субботу. Фортепиано в дамской гостиной. Точнее, фортепиано нет, а музыка есть. Честное слово, лучше бы ты мне сказал, что забыл выключить радио!

— Я, наверное, куплю рояль и поставлю туда. Уверен, он и стоял там раньше. Я ведь в свое время играл на рояле и, если снова сяду за инструмент, может, вспомню, как это делается.

Реми внимательно посмотрел на друга.

— Ты об этом пришел мне рассказать?

— Сегодня я купил часы.

— И решил похвастаться? Хочешь, позвоню секретарше, она соберет наших ребят — всем покажешь?

— Это часы Люсьена Мане.

— Серьезно?! — Реми подпрыгнул в кресле. — Откуда ты знаешь? И где ты их раздобыл?

— В магазинчике во Французском квартале. — Он положил на стол коробочку с часами. — Взгляни!

Заинтересованный Реми открыл коробку.

— Что ж, элегантные. Разумеется, на вкус тех, кому нравится рыться в карманах каждый раз, когда нужно узнать, который час. — Он взвесил их в руке. — И тяжелые.

— Когда ты держишь их в руках, ты ничего не чувствуешь?

— А что я должен чувствовать?

— Реми, взгляни на крышку.

— Имена совпадают, даты тоже, — заключил Реми, прочитав надпись. — Удивительно, что тебе удалось случайно на них наткнуться.

— Случайно? Едва ли. Я захожу в магазин, покупаю кольцо для Лины, и вдруг…

— Погоди-ка, погоди! Кольцо для Лины?!

— Я же говорил, что хочу на ней жениться, — пожал плечами Деклан. — Вот, подобрал кольцо. Может, несколько преждевременно, но дело не в этом…

— А по-моему, именно в этом! Она сама-то в курсе?

— Я ей сказал, что к ней чувствую и чего хочу. И дал немного побушевать по этому поводу. А теперь давай вернемся к часам?

— Ну хорошо! Ты всегда был упрям, как мул! Ладно, продолжай.

— Так вот, я в магазине — и вдруг решаю, что надо купить часы, потому что мои барахлят. Решаю купить карманные часы, хотя никогда в жизни такими не пользовался и даже не думал об этом. Вижу эти… и вдруг понимаю все. Я знаю — просто знаю, — что это его часы, что это ее подарок ему на день рождения. Знаю, что на крышке есть надпись. И что там написано, знаю еще до того, как перевернул и прочел. Все это уже было у меня в голове.

— Не знаю, что и думать. — Реми запустил пальцы в волосы. — Может быть… знаешь, бывает такое, что человек прикасается к какой-то вещи и вдруг что-то о ней узнает? Ее историю, или видит какие-то картины из прошлого, понимаешь?

— Да, это называется психометрией. В последнее время я много читаю о паранормальных явлениях, — пояснил Деклан, встретив недоуменный взгляд Реми. — Но никогда прежде со мной такого не бывало. У Лины своя теория. Она говорит о переселении душ.

Поджав губы, Реми уложил часы обратно в коробку.

— По-моему, лучше уж говорить о переселении душ, чем о том, что мой друг спятил.

— Выходит, что дом, а теперь и часы пробуждают во мне воспоминания о прошлой жизни. Хм… Звучит как фраза из бульварного романа.

— А музыка из пустой гостиной — это, по-твоему, не бульварный роман?

— Ладно, допустим. Итак, если я — Люсьен, то Лина — Абигайль. Вопрос в том, что же мне теперь делать. Снова назвать ее своей женой и ввести в этот дом, чтобы исправить зло, причиненное ей в прошлом? Или держать подальше от дома и от себя, чтобы разорвать этот порочный круг?

Тем временем на Вье-Карре Лина собиралась спуститься из своей квартиры в бар. Открыла дверь и попала в порочный круг.

— Детка моя! — Издав этот театральный возглас, Лилибет Симон кинулась к ней и заключила в объятия.

Пойманная врасплох, Лина не успела увернуться: руки матери обвили ее, как плети лианы. Костлявое тело прильнуло к ней, словно вампир к своей жертве. Ноздри Лины атаковал густой аромат дешевого парфюма, резкий запах лака для волос, застарелая вонь сигаретного дыма.

— Сначала я зашла в бар, но тот парень за стойкой — такой красавчик! — сказал, что ты еще наверху. Я так рада, так рада, что тебя застала! — Пронзительный голос матери резал слух Лины. — Ну-ка, ну-ка, дай на тебя посмотреть! Боже мой! Ты все хорошеешь и хорошеешь! Сладкая моя, дай-ка я присяду, дух переведу! Я так рада тебя видеть, так рада, что едва на ногах стою от радости!

Говорит слишком быстро и возбужденно, отметила про себя Лина, глядя, как мать — в босоножках на высоченных каблуках и ярко-розовых лосинах — пробирается к креслу. Явно под кайфом. Интересно, что она сейчас принимает?

— Ну-ка, посмотрим, что ты сделала со своей миленькой квартиркой! — Лилибет опустилась в кресло, поставила рядом дорожную сумку в цветочек. Огляделась кругом, по-детски всплеснула руками — глухо стукнули друг о друга пластмассовые браслеты на костлявых запястьях. — О-ча-ро-ва-тельно! И как тебе подходит, детка! Просто потрясающе, как тебе подходит!

А ведь когда-то она была хорошенькой, думала Лина, глядя на мать. Очень давно… на старых фотографиях.

Уже сейчас, в ее сорок четыре года, на лице Лилибет оставили след годы непутевой жизни: выпивка, наркотики, мужчины.

Лина не стала закрывать дверь и продолжала стоять на пороге. Уличный шум и запах свежего хлеба из соседней пекарни были ей сейчас необходимы — они напоминали, что совсем рядом продолжается нормальная жизнь.

— Что тебе нужно?

— Как что? Посмотреть на мою детку, что же еще! — И Лилибет разразилась пронзительным смехом, словно острым ногтем провела по стеклу. — Как ты можешь спрашивать?! Я так по тебе соскучилась! Конечно, говорю я себе, моя Лина страшно занята, но, может, выкроит хоть часок для своей мамочки? Ну и вот, села на автобус и приехала. Да садись же, милая, что ты стоишь в дверях, — садись и давай все-все мне про себя рассказывай!