Шкатулка воспоминаний - Аллен Курцвейл

Мадам Хугон вернула книгу, как и обещала, хотя не в четверг и даже не в пятницу, отчего Клод совсем впал в отчаяние. Только субботним вечером она наконец появилась. Клод работал над предстоящей лекцией, прочитать которую разрешил ему Ливре. Днем раньше, когда юноша бегал по поручениям, он услышал новый звук: жужжание мухи, застрявшей в гриве лошади. Он как раз работал над восстановлением своей системы звуков и строчил что-то под заголовком «Жужжащие», когда в магазин вошла мадам Хугон и положила книгу прямо перед жужжащим учеником Ливре, который не услышал даже звона дверного колокольчика.

Клод нервно подскочил и выпалил приветствие:

– О, добро пожаловать, мадам! – Он принял за знамение свыше, что она принесла книгу сама, хотя ее слуги запросто могли поработать посыльными. – Оказалась ли книга столь же полезна и интересна, как вы на это рассчитывали?

– Нет, не оказалась, – ответила она. – Мне нужно что-нибудь другое… – Что конкретно, мадам Хугон не уточнила.

Клод сглотнул и сказал:

– У меня есть один предмет, который может вас заинтересовать, мадам.

– И что же это, приятное времяпрепровождение в задней комнате?

– Нет. Расписанный портрет в миниатюре, выполненный на слоновой кости. – Клод передал ей изображение.

Мадам Хугон поразилась, увидев свое лицо таким молодым.

– Где ты его взял?

– Он был прислан вашим мужем, если я правильно помню, туда, где я раньше работал. – Клод твсе отлично помнил, просто он хотел, чтобы его прошлое казалось неопределенным. – Заказ, знаете ли.

– Он никогда не говорил мне об этом. Полагаю, ты хочешь продать его?

Клод яростно замотал головой:

– О нет! Я только хочу вернуть его женщине, вдохновившей художника на такую тонкую работу!

Мадам Хугон комплимент понравился, а особенно понравилось то, что за ним стояло.

– Можешь оставить его, если он тебе по душе.

– Очень даже по душе, мадам! – Клод воспользовался случаем. – А разве вашему мужу он не нужен?

– Теперь уже не важно, что нужно моему мужу, а что – нет.

– О, мне так жаль… – Клод опустил голову.

– Нечего жалеть. Мой муж не умер. У нас соглашение. Он живет своей жизнью. Я – своей.

Этьеннетта вошла с бланком, подтверждающим завершение сделки. Мадам Хугон дала ей еще одну монету, так как опоздала с возвращением книги, а затем повернулась к Клоду:

– И ты не знаешь, что заказывал мой муж?

– Часы. Я должен был их изготовить. Их заказали через «Глобус».

– Часы готовы?

– Нет. Я покинул то место до того, как успел их закончить.

– Жаль. Я бы хотела увидеть твою работу.

– Если вы действительно этого хотите, тогда вам стоит посетить следующий салон месье Ливре. Я буду читать лекцию и показывать свои работы по механике, как только вернется мой учитель.

– Но ты слишком молод, чтобы читать лекции!

– Мне пятнадцать, мадам.

Удивившись манерам ученика и уловив в нем определенный деревенский шарм, мадам Хугон ответила:

– Дай мне знать, когда будешь читать лекцию, и я постараюсь прийти.

Через месяц после отъезда Ливре вернулся в «Глобус». Знакомое клокотание вновь разнеслось по магазину.

Поездка не удалась. Переговоры не принесли никакой пользы. Гидродинамические курсы лечения в Монтсеррате не помогли. Ливре становилось все хуже и хуже от того, что настроение остальных отдыхающих на водах было прекрасным. С тех пор как он убедился, что истина – в удовольствии, хорошее самочувствие других людей всегда портило ему настроение.

Ливре взбесился, когда увидел, что магазин под руководством Клода процветает. «Перлы» нисколько не стеснили мальчишку, и он великолепно справился с заданием. Кое-где присутствовали намеки на то, что он позволил своему воображению вылиться наружу. Откровенно говоря, намеки были даже больше, чем просто намеки. Нововведения просто облепили стены.

– Что это такое?!

– Лестница из красного дерева удобной конструкции, – ответил Клод. Он показал, как лестница легко превращается в незаметный шест. В опорах имелись выемки для ступенек.

Ливре сорвал шест с полки.

– Принимался за «Тайны»!!! – последовал первый приказ.

Пока Клод вычищал горшок, Ливре продолжил осмотр помещения. Клод яростно протирал и полировал все и вся в ожидании приезда учителя. Увы, он пропустил третье и четвертое издания «Истории Римской империи» Глориота. Тонкий слой бондарской пыли покрывал корешок Цезаря. В ходе расследования выяснилось, что подставка глобуса слегка мутновата, а копия Катулла из Коллекции за Занавеской выставлена в витрине. Ливре нервически хлестал плеткой.

На обратном пути из Монтсеррата Ливре составил компанию богатенький и исключительно веселый мясник, который говорил большую часть пути и травил профессиональные анекдоты. Теперь, вернувшись в Библиополис, книготорговец отыгрался на Клоде и устроил ему изрядную головомойку.

– Именем Господа, что ты сделал с витринами!!! – Ливре не оценил выбор Клода. Хотя его не слишком разозлило изображение канализации, поддерживаемое двумя клизмами, он взбеленился при виде гравюры «В плену своих изобретений» с изображенным на ней рабом шестерен и блоков. Он сплюнул. – Да тебя самого надо запереть в этом аду за то, что ты сделал с моим «Глобусом»! Я буду бить тебя за это глупое неуместное оформление! – И он бил.

Дальше Ливре двинулся к гроссбухам. Этьеннетта гордо показала ему таблицы с увеличившимися продажами и займами. Вместо того чтобы похвалить, Ливре разъярился еще больше:

– А это что такое?!

– Простой пантограф.[74]Теперь Этьеннетте не надо дважды переписывать все заказы.

Ливре сломал четыре перекладины механического писца о колено.

В тот вечер торговец настоял на том, чтобы Клод остался и поужинал с ним, так как предстояло многое обсудить. Поглощая луковое пюре, он умудрился повергнуть юношу в смятение.

– Теперь ты будешь строго придерживаться моих «перлов»! Я не хочу, чтобы ты кончил, как этот твой граф Турнейский!

– Вы видели аббата? – Клод почувствовал, как его голос дрожит при упоминании бывшего учителя.

– Да. – Ливре улыбнулся. – Тяжелый случай. Судебные тяжбы валятся на него со всех сторон. А мне повезет, если я отвоюю хотя бы четверть того, на что рассчитывал. – (На самом деле аббат был должен в два раза меньше.)

Клод не мог более сдерживать свое любопытство.

– А обо мне он говорил?