Не потревожим зла - Соня Фрейм

Изображения исчезали так же внезапно, как и возникали, оставляя ее обескураженной и слегка напуганной. Казалось, что ее затягивает в это жуткое колесо. Чем дольше она смотрела на его круговорот, тем неизбежнее становилось ее приобщение к этому тяжелому непонятному процессу.

В один из дней она зашла в ванную и увидела на краю раковины засохшие пятна крови. Это тоже было частью жизни привидений. Значит, Люк ночевал дома.

С той ночи прошло почти две недели. Рука сама сжалась в кулак и ударила по умывальнику до боли в запястье. Она запретила себе думать о том, что будет после, потому что не знала, что ей делать. Две темно-красные капли стали очередным болезненным напоминанием.

«Скоро и Люк окажется между этими спицами, — подумала она. — Его перемелют, и я увижу это в зеркале».

Алиса вернулась в мансарду и снова заглянула в каждое зеркало. Еще час она бродила кругами по комнате, меряя ее шагами и наполняя собственными мыслями.

«Якоб говорил, что есть лазейка к нему. Но должна быть тогда и обратная тропа для Люка. Нет дорог в один конец».

Это выглядело несколько жалко и комично — тот, с кого начался путь в зазеркалье, оказался вытеснен другим человеком. Но Люк был пока жив, а Якоб уже три года как мертв. Почему-то осознание его смерти пришло только сейчас, в черном доме — хозяин которого постоянно отсутствовал.

Вдруг Алиса вспомнила, что они наткнулись на странное клеймо на греческом на ножке каждого зеркала. Эта загадка каким-то образом потонула в потоке событий. Разобрался ли с ней Люк? В любом случае в разговорах они к ней больше не возвращались.

Она перевернула самое маленькое зеркало, принадлежавшее Галонске, и присмотрелась к мелким буквам. Затем извлекла телефон и нашла онлайн-клавиатуру с греческой раскладкой.

Θάνατος.

В глубине души она надеялась, что словарь выдаст ей, что такого слова не существует. Но на экране тут же высветилась транслитерация на латинице:

Thanatos.

А следом и перевод:

Смерть.

Танатос. Слово, давшее название тому, что она изучает, — танатологии. И имя греческого бога смерти.

От волнения палец соскользнул по сенсорному экрану и кликнул куда-то не туда. В поисковике появились предполагаемые результаты по ключевому слову.

«Танатос, греческий бог».

«Танатос, герой компьютерной игры».

«Этьен Танатос Сен-Симон».

Алиса выбрала третий вариант, и появились снимки смуглого лысого мужчины с мистической усмешкой. Известный коллекционер, живущий между Парижем и Берлином. О нем говорил Люк. Владелец четвертого зеркала.

Было известно, что он также занимается благотворительностью и спонсирует современное искусство, особенно потакая малоизвестным художникам во Франции.

Люк ей что-то недоговорил в тот раз.

Алиса почувствовала глухое раздражение из-за собственной невнимательности. Ей следовало вцепиться в информацию о Сен-Симоне, как только Люк о нем заикнулся. Но вместо этого они начали говорить друг о друге…

Она вглядывалась в лицо Сен-Симона и чувствовала что-то странное. Как если бы она давно его знала, но никак не могла вспомнить. От всех фотографий шла тяжелая, давящая, но не злая энергия.

Он улыбался не в камеру, а будто лично ей.

«Моя маленькая Алиса…» — эхом пронеслось в голове.

Экран погас от продолжительного отсутствия действий. Но чувство дежавю не прошло, а только усугубилось.

Все это уже когда-то было.

«Нужно достать четвертое зеркало, и я пойму, что с ним делать. В нем ключ ко всему», — звенело в голове с необычной отчетливостью.

Люк упоминал, что в гараже торчит какая-то вторая машина, и связку ключей он передал ей еще в самом начале. План созрел мгновенно. Водитель из нее, конечно, был паршивый, но иначе это зеркало не увезти. Кажется, именно это она собралась сделать.

Однако здравый смысл подсказывал, что даже Янсен не смог выманить у этого типа его зеркало. Что тогда может предложить она?

Прежде чем отправиться в Потсдам, она заехала на работу и взяла с собой то, что могло бы решить имущественный вопрос в ее пользу, — сильнодействующее снотворное барбитурового ряда. Самое время выпить с этим Сен-Симоном чашку чая, он ведь любит приглашать незнакомцев на завтрак.

***

Найти жилище коллекционера оказалось несложно, адрес был в гугле. Всю дорогу до Потсдама Алиса почему-то думала о том, как представиться. Если Люка знали все, то ее не знал никто. В итоге в голову так ничего и не пришло.

Она припарковалась перед воротами и попыталась рассмотреть, что именно маячит сквозь прутья. Виднелись фонтаны и торец здания. Из будки охраны никто не вышел, однако, прежде чем она выбралась из машины, ворота сами бесшумно распахнулись.

Алиса молча взирала на простершуюся впереди дорожку вдоль сосен. Фильмы ужасов примерно так и начинались, но это ее жанр, как ни крути. В будке охраны, как впоследствии выяснилось, никого не было. И других представителей Сен-Симона или прислуги по-прежнему не наблюдалось.

Это казалось незаслуженно легким.

Алиса медленно двинулась вдоль чинных лужаек, полных замысловатых садовых украшений и цветов, высаженных как имитация узора какого-нибудь персидского ковра.

Аллея, ведущая к дому, была просто роскошной. По обе стороны ее застыли высокие статуи ангелов, скорбно опустивших головы, с руками, сложенными в безмолвной молитве.

Во вкусе Сен-Симона наблюдалось большое стремление к мрачной монументальности и… ритуальности. Эти ангелы не выглядели атрибутом какой-либо религии. Они словно стояли на страже или служили некоему культу и провожали Алису живым взглядом из-под каменных век.

Веранда у дома тоже пустовала. На столике лежала забытая газета, ее страницы слабо шевелились в такт ветру. Алиса дважды нажала на звонок и для порядка крикнула: «Есть кто дома?»

Ответом ей было абсолютное молчание.

Но, несмотря на ничем не нарушаемую тишину, ей показалось, будто бы ее… услышали. Кто бы это ни был.

Недолго думая, она толкнула дверь и обнаружила, что та открыта. Такие дома вообще-то всегда находятся под наблюдением охраны. Но кто-то ведь открыл ей ворота и оставил незапертой входную дверь.

Интерьер уже отражал характер владельца. Темное дерево, громоздкая, но не вычурная мебель. Потертое золото и витражи. Шаг за шагом она обходила одну пустую комнату за другой. Гостиные, обеденные залы, маленькие лаунж-зоны, библиотеки, галереи с подборкой картин определенной тематики.

Ангелы, демоны, смерть, смерть, смерть. Культ смерти у разных народов.

На стенах второго этажа висели фотографии разного времени. На ближайшей был сам Этьен Сен-Симон у каких-то античных развалин.