Шикаста - Дорис Лессинг

Черно-белая кошка оказалась хорошей мамашей, что касалось кормления, но пользоваться «туалетом» она приучить детей своих не смогла. Этим занялся отец. Он таскал котят «на горшок», поощряя их мурлыканьем и аккуратно вылизывая.

Красотой он не отличался: костлявый, с рваными ушами. Мы полагали, что кот этот уже старик. Он, в конце концов, прижился у сердобольной женщины. Поведения кот оказался весьма пристойного, жадности к пище не проявлял, всегда пропускал «жену», которая наедалась, не обращая внимания на детишек, затем уходила. Кот ждал, пока наедятся котята, и лишь потом доедал то, что оставалось. Иногда оставалось не слишком много, и он вылизывал миску дочиста, однако больше не просил.

С садиком малышей тоже познакомил отец. Мать осталась полностью в стороне. Кот звал котят, приглашая спуститься по ступенькам, постепенно ознакомил их со всей территорией, показал, как закапывать экскременты. Мы с женщиной наблюдали за всем этим, не выхода наружу, стоя у окон.

Неподалеку проживал еще один кот, прирожденный альпинист. Его постоянно можно было видеть то на крыше, то на деревьях. Котята, увидев этого героя прогуливающимся по большому дереву, рванулись за ним, успешно взобрались, но слезть не смогли. Кот-верхолаз, не обращая на них внимания, спрыгнул с большого дерева на маленькое, с него за землю и гордо удалился. Котята вопили на дереве, жаловались и паниковали.

Черный кот, наблюдавший все это со ступенек, задумчиво подошел к дереву, уселся, обдумывая ситуацию. Он отдал котятам какие-то команды, продиктовал указания, но те вопили и ничего не поняли. Тогда кот залез на дерево, спустил одного, вернулся за вторым, спустил и его. На земле он сурово отчитал их за глупость и надавал по ушам. Затем подошел к маленькому дереву, медленно лез на него, все время оглядываясь. Остановился, поджидая. Первым за ним последовал полосатый, затем черная кошечка. Дерево начало покачиваться под их весом, и старый кот, буркнув, начал спуск. Котята, недовольно вопя, жалуясь, все же последовали за отцом. Спрыгнув наземь, принялись гоняться друг за дружкой, обрадовавшись окончанию урока. Но старик снова позвал их, и полез на большое дерево. Котята жалобно взвыли, и он задумался. В конце концов отец решил прервать тренировку и продолжил обучение на следующий день, когда котята и научились успешно слезать с большого дерева.

Дни кот проводил с котятами в садике, а когда они уходили домой, валялся на стене. Иногда он сопровождал котят, подходил к лежавшей неподвижно «жене», похожей на больную старуху. Изредка кот обнюхивал ее, даже лизал, но она ни на что не реагировала.

Котята подросли и отправились по новым домам. Наступила осень. Какой-то бравый стрелок ранил кота из пневматической винтовки. Рана затянулась, но сделала его хромым на всю оставшуюся жизнь. Вообще-то он и раньше ходил какой — то неловкой походкой, мы думали, что из-за почтенного возраста. Зимой в поведении кота наметились отсутствовавшие ранее особенности. Он сидел на ступенях, глядел на окна соседки, на мои. Если женщина впускала его, он ненадолго задерживался возле кошки, но она не обращала на него внимания, и он отходил в угол. Если соседка его выпроваживала, то он обращал свой безмолвный призыв ко мне. Я устроил ему местечко возле печки, он спал там на подстилке, утром благодарно мурлыкал и направлялся к двери. Зима выдалась холодной. Иногда кот целыми днями грелся на подстилке, выбегая лишь ненадолго, чтобы облегчиться. Это случалось весьма часто. Я оборудовал ему «туалет» в комнате, потому что снаружи выпал глубокий снег. Он и в комнате облегчался часто. Должно быть, больные почки, подумал я. В конце концов, он ведь старик. Кот исхудал, почти ничего не ел. Раза два посетил свою «жену». Казалось, ей приятно было его видеть, но когда он уходил, она не реагировала.

Теперь ему даже ходьба доставляла боль. Очень осторожно укладывался он на подстилку, медленно и бережно, сдавленно постанывая, стараясь не шуметь. Я думал сначала, кот боится, что я вышвырну его за стоны, но потом понял, что это самоконтроль благородного животного, научившегося преодолевать боль.

Когда кот находился в комнате, я чувствовал исходящие от него дружелюбие и поддержку, и иногда осторожно гладил его. Он отвечал благодарным мурлыканьем.

Поскольку лучше бедняге не становилось, я завернул его в одеяло и отнес к ветеринару. Тот сказал, что у кота рак. И что он вовсе не старик, просто от неблагоприятных условий жизни, от ночевок в холоде и сырости приобрел ревматизм.

Из сообщений Джохора

(В каком-то смысле эту информацию можно рассматривать как продолжение Дополнительных разъяснени и 1. — Пр имечание архивариусов.)

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ РАЗЪЯСНЕНИЯ

2

Много уже времени прошло с тех пор, когда обитатели Шикасты могли переносить жизнь свою без тех или иных вспомогательных средств. Почти с самого момента прекращения потока ВС они принялись глушить боль с помощью чего попало. Конечно, всегда были и индивиды, обходившиеся без этого.

Алкоголь и галлюциногены, дериваты опиума, какао, табак, химикаты, кофеин… Чего только они не применяли!

Однако данная область достаточно описана, подробная информация по этим вопросам имеется в наших архивах.

Сейчас мало кто сохраняет свою суть и стабильность. Могу определить то, что я имею в виду, точно теми же словами, что и ранее, описать… скажем, религию. Но главное ускользнет: ощущение, атмосфера.

Религии на Шикасте значат не меньше, хотя власть их утратила тираническую жестокость. Множатся новые секты. Но небеса Шикасты приподнялись. Планета послала своих обитателей на Луну, на поверхностях других планет действует аппаратура шикастян. Очень многие полагают, что Шикасту навестили обитатели иных миров. Слова, языки религии стали весомее, но в то же время приобрели уклончивость. Произнося: «Звезда, галактика, Вселенная, небо», — шикастяне используют те же слова, что и раньше, но означают эти слова уже не то, что сто лет назад. Религии потеряли определенность. Сто лет назад приверженцы какой-либо религии могли верить, что она лучше других, что они единственные люди на свете, которые «спасутся». Ныне это возможно, лишь если они наденут на себя шоры, не дающие взглянуть на собственную историю.

Национализм на Шикасте, который можно назвать новой верой, использующей энергию старых религий, ощущается весьма сильно, а новые нации появляются каждый день. И одновременно с этим появляются на свет мужчины и женщины, готовые умереть за химеру. И если еще одно-два поколения назад жители планеты могли мыслить в масштабах своей деревни, города, схватывая понятие нации, то теперь «нация» — понятие сильное, хищное, однако не менее сильно и понятие всего мира как чего — то, состоящего из взаимозависимых составляющих. Умереть за свою страну сегодня невозможно с той же убежденностью, что сто лет назад. Еще не так давно представители любой нации могли искренне воображать себя лучше, благороднее других. Но сейчас гражданин любой страны видит, что она ничем не лучше другой, что правит в ней та же ложь, что и в соседней и любой другой, теми же отвратительными методами, что и в любой другой. И точно так же она развалится, как и любая другая в грядущие последние дни.