Мелкие буржуа - Оноре де Бальзак

— Господин дю Портайль... Он уже тридцать лет здесь живет, это рантье, весьма почтенный старик... Вы, верно, и сами знаете, рантье живут на свою ренту... В прошлом он ворочал делами... Скоро уже одиннадцать лет, как он пытается вернуть рассудок дочке одного из своих друзей, мадемуазель Лидии де ла Перад. О, за ней так заботливо ухаживают, ее пользуют два самых знаменитых врача... Но только до сих пор все было напрасно, рассудок к бедняжке не возвращается!

— Ее зовут Лидия де ла Перад? — изумился Серизе. — Вы уверены?

— Ее гувернантка, госпожа Катт, она, кстати, и обед готовит, называла мне это имя сто раз, хотя, вообще говоря, ни господин Брюно, камердинер старика, ни госпожа Катт болтать не любят. Обращаться к ним с вопросами бесполезно: молчат, как каменные... Мой муж уже двадцать лет привратник, а о господине дю Портайле мы так ничего толком и не выведали. Я вам вот еще что скажу, сударь, ведь ему принадлежит боковой флигель, видите, вон там, где калитка! А потому он может по своему желанию выходить на улицу и принимать гостей, а мы о том даже и не знаем. Да и наш домовладелец знает не больше, чем мы: ведь, когда звонят у калитки, открывать идет господин Брюно...

— Стало быть, вы не видали, как вошел человек, с которым сейчас беседует ваш загадочный старичок? — спросил Серизе.

— Вот так штука! А я и не подозревала, что к нему кто-то пришел...

«Лидия — дочь дяди Теодоза, — сказал себе Серизе, усаживаясь в кабриолет. — А дю Портайль, должно быть, тот самый таинственный покровитель, который в свое время прислал моему дружку две с половиной тысячи франков... Что, если я предварю старика анонимным письмом об опасности, угрожающей молодому адвокату, который должен по векселям двадцать тысяч франков?»

Через час походная кровать для г-жи Кардинал была доставлена; любопытная привратница предложила торговке свои услуги для приготовления обеда.

— Не хотите ли вы повидать господина кюре? — спросила мамаша Кардинал у больного, с интересом разглядывавшего новую кровать.

— Я хочу вина! — проворчал нищий. — И ничего больше.

— Как вы себя чувствуете, папаша Пупилье? — осведомилась привратница.

— Никак я себя не чувствую, — ухмыльнулся старик, — вот уже двенадцать дней, как я не занимаюсь своим ремеслом...

Этот человек, много лет стоявший на паперти церкви Сен-Сюльпис, считал нищенство ремеслом...

— Он приходит в себя, — прошептала мамаша Кардинал.

— Они меня обворовывают, они там управляются без меня, — продолжал старик, бросая вокруг угрожающие взгляды. — А, это ты, крошка Кардинал? Клянусь святым храмом...

— Как я рада, что вы пришли в себя! — воскликнула крошка Кардинал, которой было без малого сорок лет.

Старец снова откинулся на подушку.

— Неважно, он еще в силах подписать завещание, как говорит наша обезьяна, — проворчала торговка рыбой.

Читателю должно быть известно, что в народе прозвище «обезьяна» дается поверенным и нотариусам. Называют так и подрядчиков.

— Надеюсь, вы обо мне не забудете, — умильным голосом сказала привратница. — Ведь это я велела Перашу сходить за вами.

— Забыть о вас? Да я скорее забуду о боге, моя милая... Какая же я буду Пупилье, если, получив свою долю, не насыплю вам полный передник монет...

Вечером снова вернулся Серизе; он покончил со всеми хлопотами, связанными с получением необходимых для бракосочетания бумаг, и побывал в мэриях двух округов, где сделал оглашение. Одной чашки настоя из мака оказалось достаточно, чтобы усыпить старика Пупилье. Достойная племянница и Серизе взяли больного за голову и за ноги и перенесли его с одной кровати на другую. Затем, не испытывая никакого стыда, торопливо перерыли постель; они даже вспороли матрас, этот несгораемый шкаф нищих. В матрасе ничего не оказалось, зато под ним вместо сетки они увидели деревянный ящик. Нетерпеливые наследники вскоре обнаружили в ящике двойное дно, и тогда стало понятно, почему мамаша Кардинал не смогла утром сдвинуть с места это тяжелое ложе. Через несколько минут Серизе, тщательно исследовав тайник, понял, что внутренний ящик замаскирован дощечкой, которая выдвигается, подобно крышке пенала. Он вытащил эту деревянную пластинку, и его глазам открылись четыре ящика, шириною в три дюйма каждый, набитые золотыми монетами.

— Мы заменим золото медяками, — ухмыльнулся Серизе, подталкивая локтем свою сообщницу.

— А много ли тут денег?

— Больше ста тысяч франков, в каждом ящике — по меньшей мере тридцать тысяч, — ответил Серизе, — славное приданое для вашей дочери. А теперь перенесем старика на его кровать. Раз секрет тайника нам известен, мы без труда разработаем эту золотую жилу...

— Должно быть, он откопал такую кровать скупца у какого-нибудь торговца мебелью, — заметила госпожа Кардинал.

— Давайте посмотрим, смогу ли я унести за раз тысячу монет по сорок франков, — сказал Серизе, набивая золотом карманы.

В карманы панталон вошло триста золотых монет, в жилетные — двести, а в каждый из двух карманов сюртука он вложил по двести пятьдесят монет, предварительно завязав их в свой носовой платок и в платок мамаши Кардинал.

— Ну как, очень заметно, что я нагружен? — спросил он, прохаживаясь по комнате.

— Вовсе нет!..

— Так вот, за четыре раза я перетащу к себе все золото из ящиков.

Спящего старика перенесли на его ложе, а Серизе отправился на площадь Сен-Сюльпис, где нанял фиакр и поехал домой. Чтобы не возбуждать подозрений, он вскоре вновь возвратился в сопровождении врача из квартала Сен-Марсель, обычно пользовавшего бедняков и хорошо знавшего их недуги. Осмотр больного продолжался до девяти часов вечера. Врач, введенный в заблуждение глубоким забытьем больного, которое было вызвано настойкой мака, заявил, что тот не протянет и трех дней. Как только врач уехал, Серизе взял...

(На этом заканчивается текст, оставленный Бальзаком).

Серизе и г-жа Кардинал усыпляют Пупилье с помощью наркотического средства и все перерывают в его логове. В конце концов они обнаруживают тайник, где хранятся золото и драгоценные камни; они уже собираются завладеть этим богатством, когда появляется дю Портайль, следивший за ними. Он выставляет за дверь г-жу Кардинал и после нескольких угрожающих слов, по достоинству оцененных Серизе, назначает незадачливому экспедитору свидание на следующий день.

Во время этой встречи Серизе рассказывает дю Портайлю о намерении Теодоза де ла Перада жениться на Селесте Кольвиль; дю Портайль, со своей стороны, открывает Серизе некоторые планы, касающиеся Теодоза: оказывается, пораженная безумием девушка, которую опекает дю Портайль, — побочная дочь одного из его друзей, Перада, умершего лет десять назад. Только что скончавшийся Пупилье оставил завещание в ее пользу, так что девушка богата, и дю Портайль намерен выдать ее замуж за Теодоза, который доводится ей двоюродным братом; опекун надеется, что брак и материнство вернут несчастной разум. Вот почему необходимо любой ценой расстроить свадьбу Теодоза и Селесты. Серизе соглашается принять участие в заговоре и берется уломать Теодоза. Тот отказывается, упорствует в своих планах, связанных с семейством Тюилье, и, чтобы порвать всякие отношения с бывшими сообщниками, уплачивает долг Дютоку.