Покажи мне любовь - Марина Князева

Но Катя все равно ушла. Как только немного пришла в себя, она с со смущенной улыбкой оделась и быстро собрала вещи. На пороге немного приостановилась, затем развернулась, порывисто обняла меня на прощание, прижималась к груди, зажмурившись поцеловала и ушла.

И после каждой нашей встречи она уходила. Я не озвучивал свое желание вслух, но она словно чувствовала мои сомнения, каждый раз шептала, что очень хочет остаться, но не может. И снова оставляла меня одного.

А я после каждой встречи молча ее отпускал. Потом долго смотрел на дверь и чувствовал пустоту не только в квартире, но и внутри себя. Она меня поглощала, разъедала и мне так хреново было одному, что я не сразу понял, что я уже однажды чувствовал такое. Уже однажды тянулся за девушкой, которая уходила. Уже хотел оставить ее рядом с собой, удержать, положить к ногам весь мир.

Но не смог. В лепешку разбился, но не смог.

Катя

Я сидела в своей машине, припаркованной на смотровой площадке на набережной и рыдала в голос, поливая кожаный чехол руля своими слезами.

Несмотря на поздний вечер, площадка была заполнена машинами и людьми. Влюбленные парочки сновали там и тут, всем своим видом показывая окружающим, как они счастливы.

Не удивительно. Ведь на улице царствовала долгожданная весна. И сейчас каждый, кому не лень, был в поисках острых ощущений и захватывающих дух эмоций. И именно поэтому никому не было до меня дела. Именно поэтому на меня никто не обращал внимания. И именно поэтому я ревела в три ручья, не боясь быть замеченной кем -то. Я была уверена, что найти здесь меня никто не сможет. Да и вряд ли бы кто-то кинулся на поиски. Я еще в клубе поняла, что ни брат, ни Соколов не готовы меня поддержать или утешить.

Но я ни на кого из них не держала зла.

Брат выбрал свою девушку, с которой не так давно помирился. Он дорожил каждым ее вздохом и точно бы не принял мою сторону сейчас. А Матвей просто сдержал свое обещание. Я сама попросила, чтобы о наших отношениях никто не узнал. И о них никто не узнал. Хотя в тот момент я больше всего на свете хотела оказаться в его объятиях и услышать от него, что все будет хорошо.

Все понимала, но обидно было очень. Два самых любимых мной человека смотрели, как я уходила, едва сдерживая слезы, и ни один из них даже не пошевелился, чтобы остановить меня.

Поэтому сейчас я сидела одна и скулила, понимая, какая я все-таки одинокая и никчемная. И вместо того, чтобы все изменить и наконец-то стать счастливой, я еще больше загнала себя в угол. И теперь просто не знала, что делать и как выпутаться из клубка лжи, мной же и созданной.

Сразу после встречи с Матвеем в моей комнате и проведенной с ним ошеломительной ночи, когда я решила, что во что бы то ни стало должна быть рядом с ним, и согласилась на свободные отношения, в последствии надеясь доказать ему, что мы созданы друг для друга, вдруг в моей жизни все пошло наперекосяк.

Нет, с Соколовым у меня все было идеально. Я просто парила в воздухе от счастья и переполнявших меня эмоций. Ведь несмотря на то, что Матвей всего лишь спал со мной без каких-либо обязательств, я не чувствовала себя обделенной его вниманием. Не ощущала его пренебрежительного отношения к себе.

Во-первых, Соколов был потрясающим любовником. Нежным, внимательным, страстным и по сравнению со мной слишком опытным. Он возносил меня к небесам каждый раз, стоило нам только нарушить личное пространство друг друга. Матвей показал мне почти все прелести секса и доказал, что моя фригидность - это миф. Я каждый раз глупо улыбалась, вспоминая, какая я наивная была, веря в сказки своего бывшего парня о своей холодности и бесчувственности.

Во-вторых, как бы мы не называли отношения между нами, я чувствовала, что нужна ему. Нужна не только, чтобы потрахаться и выпустить пар. Я нужна ему была в общении. Он просто, не замечая, делился своими успехами и неудачами, ждал поддержки или совета. Он каждый раз спешил домой, и я каждый раз видела в его глазах этот довольный блеск в глазах, когда он заставал меня у себя.

Я сама светилась от счастья рядом с ним. Меня просто переполнял восторг. И мне было совершенно неважно, что мы не выходим с ним из дома, и все наши встречи имели место быть только на территории его квартиры. Да мне вообще было плевать на все, лишь бы видеть его чаще.

Я даже не задумывалась о том, что однажды наше уединение нам надоест и Матвей захочет чего-то нового или свежего. Или попросту ему надоем я.

Я была поглощена им, забывая о том, что между нами всего лишь секс. Я до безумия хотела, чтобы отношения между нами стали настоящими и длительными. Я влюбилась. Всерьез и по-настоящему. Я уже не мыслила не то, что будущего без Соколова, я с трудом проживала дни, когда мы с ним не виделись. И неимоверными усилиями сдерживала себя от написания сообщений и звонков, боясь оказаться назойливой.

А чтобы поговорить с ним напрямую - об этом даже речи не было. Просто не знала, как рассказать ему о своих чувствах. И если этот страх я могла перебороть в себе, то боязнь потерять его была сильнее меня. Я боялась, что все же он не ответит мне взаимностью. Боялась, что однажды меня станет слишком много. Поэтому молча тянулась к нему, показывая, что он мне не безразличен, но никогда не оставалась с ночевкой. Никогда не навязывалась и старалась не мозолить ему глаза. Вместо того чтобы наслаждаться им, я сбегала от него, надеясь на то, что чем реже он меня будет видеть, тем дольше наши недоотношения протянут.

Нет, Соколов бы меня не бросил, не сообщил о том, что между нами все кончено прямо в лоб. Слишком хорошо относился ко мне и помнил, что я сестра его друга.

Он просто бы перевел меня в разряд друзей. Медленно, постепенно наши встречи сошли бы на нет, и я оказалась бы за бортом. Использованная и с разбитым сердцем. А этого я не хотела. Ни за что и никогда.

Но у судьбы свои планы. И буквально через две недели наших встреч все пошло наперекосяк.

Это случилось вечером, когда я собиралась ехать к Матвею. В гостиной меня перехватил отец и, не объясняя причин, ледяным тоном велел через минуту быть в его кабинете.

У меня поджилки затряслись, и я на ватных ногах заставила себя пойти вслед за отцом. В голове мелькало миллион мыслей. Но думать о том, что мой строгий родитель узнал правду, я не хотела. И о том, что он узнал о Матвее, тоже. Для меня универ и Матвей были дороже всего на свете. Ни то, ни другое я бы не хотела потерять.

Но надо признаться, что в последнее время я расслабилась и возможно потеряла бдительность. Хотя до последнего старалась быть аккуратной и всегда старалась замести за собой следы.

Когда я вошла в кабинет, отец уже стоял у окна и даже не повернулся. А мне стало еще страшнее. Такая поза говорила о том, что он крайне недоволен и что мне влетит по первое число. От него исходило столько ярости и гнева, что воздух в кабинете трескался. Я была уверена, что даже слышу этот треск.