СМЕРШ - Чистилище Красной Армии. Сталинские "волкодавы" - Анатолий Терещенко

В-третьих, на территории Чечено-Ингушетии произошло три крупных восстания: в конце октября 1941 года — в Галанчожском, Шатоевском и Итум-Калинском районах, в августе 1942 года — в Итум-Калинском и Шатоевском районах и в октябре 1942 года в Введенском и Чеберлоевском районах.

С приближением фронта к Кавказу немцы стали забрасывать свою агентуру и диверсионные группы с целью максимального усиления бандитско-повстанческих формирований.

Есть смысл остановиться на совместной работе военных контрразведчиков вместе с отдельными территориальными органами НКВД Чечено-Ингушской АССР. Почему отдельными, будет сказано чуть ниже. ГУКР СМЕРШ нужны были сведения о степени участия местного населения в оказании помощи немецким оккупантам и состоянии повстанческого движения в Чечне.

В начале 1943 года советской военной контрразведкой был арестован резидент немецкой разведки Осман Сайднуров (агентурный псевдоним — «Губе»), получивший от руководства абвера звание оберста (полковника).

Он был выброшен с германского самолета в районе селений Аршты-Берешки Гапашкинского района ЧИ АССР в 1942 году вместе с четырьмя пособниками. Перед ними были поставлены следующие задачи: разведдеятель-ность, проведение диверсий на железнодорожном транспорте в расчете на срыв передвижения частей Красной Армии, формирование бандитских групп и организация восстания на Кавказе.

На допросах «Губе» показал, что немецкое командование требовало подбивать местное население на участие в саботаже, срывать продовольственные поставки воюющей Красной Армии, проводить теракты против местного чиновничества и военнослужащих, сеять панику и слухи. Гитлеровцы в ответ на лояльность и помощь оккупационным властям заявляли, что дадут после войны независимость всем кавказским народам. Большое внимание уделялось влиянию на призывную молодежь для склонения ее к дезертирству и пополнения банд, особенно в гористых местностях.

На одном из допросов он показал:

«Среди чеченцев и ингушей я без труда находил нужных людей, готовых предать, перейти на сторону немцев и служить им. Меня удивляло: чем недовольны эти люди? Чеченцы и ингуши при советской власти жили зажиточно, в достатке, гораздо лучше, чем в дореволюционное время, в чем я лично убедился после 4 месяцев с лишним нахождения на территории Чечено-Ингушетии. Чеченцы и ингуши, повторяю, ни в чем не нуждаются, что бросалось в глаза мне, вспоминавшему тяжелые условия и постоянные лишения, в которых обреталась в Турции и Германии горская эмиграция.

Я не находил иного объяснения, кроме того, что этими людьми руководили шкурнические соображения, желание при немцах сохранить хотя бы остатки своего благополучия, оказать услугу, в возмещение которой оккупанты им оставили бы хоть часть имеющегося скота и продуктов, землю и жилища».

25 августа 1942 года группа обер-лейтенанта Ланге в количестве 30 человек, укомплектованная в основном чеченцами, ингушами и осетинами, десантировалась в районе селений Чишки, Дачу-Борзой и Дуба-Юрт Ата-гинского района ЧИ АССР тоже для организации диверсионно-террористических актов и организации повстанческого движения. Для этого руководитель группы установил связь с одним из главарей чеченских банд Хасаном Исраиловым, а также с предателем Эльмурзаевым, который, будучи начальником Старо-Юртовского райотдела НКВД, в августе 1942 года перешел на нелегальное положение вместе с районным уполномоченным заготовительной конторы Гайтиевым и четырьмя милиционерами, забрав 8 винтовок и несколько миллионов рублей. Однако развернуть преступную затею в полной мере им не удалось. Вскоре бандиты были обнаружены. Не выполнив указаний немцев, обер-лейтенант с остатками группы с помощью проводников-чеченцев во главе с Хамчиевым и Бельтоевым перешли линию фронта и оказались снова у фашистов.

В октябре 1942 года группа, возглавляемая унтер-офицером Гертом Реккертом, забрасывается в горную часть Чечни в составе 12 человек — в основном это были Чеченцы. Им была поставлена конкретная задача — встретиться с одним из руководителей повстанцев горных территорий Расулом Сахабовым и подтолкнуть население селений Введенского района к массовым выступлениям. Его группа в течение непродолжительного времени привлекла в свои ряды около полутысячи человек. Всем завербованным чеченцам и ингушам тут же было вручено немецкое оружие, сброшенное с самолетов во время десантирования группы Реккерта, который уже в октябре того же года сумел организовать восстание в ряде аулов Введенского и Чеберлоевского районов. Однако принятыми оперативно-войсковыми мерами это вооруженное выступление было ликвидировано. Реккерт в одном из боестолкновений был убит, а примкнувший к нему главарь другой диверсионной группы Дзугаев арестован органами военной контрразведки.

Но в борьбе с немецкой агентурой органами СМЕРШа в конце 1943 года были вскрыты недоработки, ошибки и факты предательства со стороны местных сотрудников НКВД. Возглавлявший НКВД ЧИ АССР капитан госбезопасности Султан Албогачиев, ингуш по национальности, всеми путями отмежевывался от участия в борьбе с террористами.

На одном из заседаний бюро Чечено-Ингушского обкома ВКП(б), а конкретно 9 ноября 1941 года, говорилось: «Наркомат внутренних дел (нарком т. Албогачиев) не выполнил постановления бюро Чечено-Ингушского обкома ВКП(б) от 25 июля 1941 года. Борьба с бандитизмом до последнего времени строилась на пассивных методах, в результате бандитизм не только не ликвидирован, а наоборот, активизировал свои действия».

На вопрос, откуда такая пассивность у наркома ЧИ АССР, ответ нашли военные контрразведчики. В ходе очередной операции военнослужащими 263-го полка Тбилисской дивизии войск НКВД лейтенантом Аникеевым и старшиной Нециковым был обнаружен вещмешок одного из главарей чеченских бандитов Исраилова-Терлоева с его дневником и перепиской. В этих документах находилось письмо от Албочагиева следующего содержания:

«Дорогой Терлоев! Привет тебе! Я очень огорчен, что твои горцы раньше положенного времени начали восстание. Я боюсь, что если ты не послушаешь меня, и мы, работники республики, будем разоблачены. Смотри, ради Аллаха, держи присягу. Не назови нас никому. Ты разоблачился сам. Ты действуй, находясь в глубоком подполье. Не дай себя арестовать.

Знай, что тебя будут расстреливать. Связь держи со мной только через моих доверенных пособников. Ты пиши мне письмо враждебного уклона, угрожая мне, а я тоже начну преследовать тебя. Сожгу твой дом, арестую кое-кого из твоих родственников и буду выступать везде и всюду против тебя. Этим мы с тобой должны доказать, что будто мы непримиримые враги и преследуем друг друга.

Ты не знаешь тех орджоникидзевских агентов гестапо, через которых, я тебе говорил, нужно послать все сведения о нашей антисоветской работе.

Пиши сведения об итогах настоящего восстания и пришли их мне, я их сразу сумею отослать по адресу в Германию. Ты порви эту записку на глазах моего посланника. Время опасное, я боюсь.

10 октября 1941 г.».

Не отставали от милиционеров и чекистов также и партийные чиновники. При приближении линии фронта в августе — сентябре 1942 года бросили работу и бежали в горы к повстанцам около сотни членов ВКП(б), в том числе шестнадцать первых секретарей райкомов, восемь руководящих работников райисполкомов и четырнадцать председателей колхозов. С учетом того, что в описываемое время ЧИ АССР включала в себя двадцать четыре района и город Грозный, вырисовывается картина — со своих постов дезертировали ровно две трети первых секретарей райкомов.