Тень Альбиона - Андрэ Нортон

Уэссекс увидел принца, когда тот вышел из какого-то клуба в сопровождении мистера Джеффри Хайклера. Уэссексу хотелось уберечь молодого принца от ядовитых советов этого джентльмена, и потому он пригласил его в Херриард-хаус. Джейми испытывал определенную симпатию к новоявленной герцогине Уэссекской и потому с легкостью решил, что должен лично поздравить ее. Уэссекс подумал, что это будет только к лучшему: он тем временем успеет перевести дух и придумать, что сказать жене.

Теперь же герцог не испытывал ни малейших сомнений в вопросе о том, что именно он желает сказать жене. К несчастью, ни один воспитанный джентльмен не мог сказать этого особе женского пола.

— Как вам лондонская погода? — спросил герцог Уэссекский свою герцогиню.

Следующие четверть часа Уэссекс с женой любезно беседовали — до приторности любезно; что же касается Джейми и Мириэль, они были совершенно счастливы. Сару переполняли чувства, и самым бурным из них было возмущение предательством. Она считала Мириэль рассудительной, тонко чувствующей девушкой, слишком умной для того, чтобы связываться с честолюбивым и глупым планом ее дяди, Рипона, намеревавшегося привязать Джейми к своей группировке, устроив его брак с католичкой.

Очевидно, она ошиблась. В настоящий момент Мириэль разыгрывала из себя очаровательную пустоголовую резвушку и проделывала это настолько убедительно, что Сара задумалась: а знала ли она настоящую леди Мириэль?

Наконец Джейми встал, собираясь уходить, и конечно же Мириэль тоже вскочила, заявив, что опаздывает на встречу. Недолгая суматоха с дамскими чепцами и мужскими шляпами — и герцогиня Уэссекская осталась наедине с мужем.

Поколебавшись, Сара все же решилась взглянуть ему в лицо. Черные глаза Уэссекса сверкали гневом, а губы были крепко сжаты.

— Я хочу задать вам лишь один вопрос, ваша светлость: вы понимаете, что вы наделали? — спросил Уэссекс.

Ярость подсказала Саре единственно верный ответ:

— Принца Уэльского сюда привела не я! Вы что, именно за этим вернулись, ваша милость? Чтобы втолкнуть его в самую середину католического заговора вашего собственного изобретения?

Уэссекс отшатнулся, словно его ударили. Лицо герцога побелело от гнева.

— Как вы можете? — произнес он сдавленным голосом. — Как вы смеете? Это так вы служите королю и Союзу — устраивая собственные мелкие заговоры, словно избалованный ребенок у себя в детской?

— Нет, это как вы смеете? — с не меньшим пылом парировала Сара. — Вы называете меня ребенком, а сами даже представления не имеете о моем характере! Вы вообще меня не знаете!

— Вот тут вы ошибаетесь, — с убийственным спокойствием произнес Уэссекс. Это было еще хуже, чем неприкрытый гнев. — Я прекрасно представляю себе ваш характер — хотя, видит бог, предпочел бы обойтись без этого! Вы избалованы, расточительны и своенравны, вы предали оказанное вам священное доверие ради пустой забавы…

Теперь Сара перестала понимать, о чем говорит Уэссекс, и это испугало ее.

— Пустая забава?! — возмутилась она, ухватившись за то, что ей удалось понять. — Мириэль — моя подруга! Она не испытывает никаких теплых чувств к своему дяде и уж наверняка не станет ради него делать все то, что вы ей приписываете, — я знаю, вам хочется считать, что она стоит в самом центре заговора Рипона, но она не так глупа, чтобы с этим связываться!

— Не так глупа? — огрызнулся Уэссекс. — Сегодня она просто превосходно разыграла из себя дурочку, мадам! Скажите-ка мне, что это взбрело вам в голову, что вы додумались пригласить ее в этот дом?

— Это мой дом, ваша милость, и спасибо, что вы потрудились напомнить мне об этом!

— Это еще не повод затевать здесь скандал, который Рипон без малейшего зазрения совести раздует, — в результате датский принц-регент не колеблясь потребует вернуть принцессу и откажется от заключения договора…

— А принц Уэльский этого не знает? — с ледяной насмешкой поинтересовалась Сара.

— Джейми просто ветреный мальчишка — отнюдь еще не мужчина, — а его отец, наш король, приказал нам двоим охранять его от дурацких ошибок, одну из которых он теперь готов совершить благодаря вам.

— Тогда он чересчур глуп, чтобы когда-либо унаследовать корону! — воскликнула Сара и застыла в ужасе, поняв, что она сказала.

— Так, значит, вы желаете играть с престолом, мадам? — едва слышно произнес Уэссекс — Если ваши аппетиты ведут вас в этом направлении — берегитесь, ваша милость!

Ссора начала затрагивать столь глубокие и опасные вопросы, что Сара почувствовала, что не готова с ними столкнуться. А Уэссекс напоминал теперь не взбешенного мужа, а опасного врага, одно присутствие которого несло смертельную угрозу.

— Я не понимаю, о чем вы говорите! — крикнула Сара. — Я никогда не хотела выходить за вас замуж, а теперь я вообще жалею, что родилась на свет!

Она схватила первое, что попалось под руку — а попалась фарфоровая сахарница, — и запустила Уэссексу в голову. Герцог почти машинально поймал летящий в него снаряд, а Сара тем временем выскочила из гостиной.

Поставив сахарницу на ближайший столик, Уэссекс очень тихо подошел к двери и запер ее. Никогда еще он не чувствовал у себя под ногами настолько зыбкой почвы, а сейчас эта неопределенность могла стать губительной.

Что за игру вела Сара? Верна ли она Союзу Боскобеля? Или она стремится разрушить Союз и погубить короля? Какую цель она преследовала, завязывая дружбу с леди Мириэль, — расстроить планы Рипона или использовать его орудие в собственных интересах? Уэссекс расхаживал по гостиной и пытался, отрешившись от произошедшего несчастья, представить себе общую картину. Сара ведет собственную политику — это ясно. Но так же ясно, что в настоящий момент леди Мириэль, какие бы планы относительно нее ни строила Сара, действует в соответствии с предписаниями графа Рипонского.

Что же ему делать — держать герцогиню в Лондоне или спровадить в поместье Уэссексов, подальше от Лондона и его искушений? Мужчина может поступать со своей женой, как ему заблагорассудится, — как говорили остряки, именно в этом и заключается одна из главных радостей брака. Но с другой стороны, приходится признать, что роковое знакомство леди Мириэль и принца Джейми уже состоялось. Если леди Мириэль завязала дружеские отношения с женой Уэссекса именно в расчете на такое вот якобы случайное знакомство, то она больше не нуждается в герцогине Уэссекской — потрясающей дуре, но все-таки не предательнице. Но если леди Мириэль — не более чем орудие, а ее светлость — кукловод, действующий из-за ширмы…

К тому моменту, когда Уэссекс окончательно запутался в собственных метафорах, его внимание привлекла белая карточка, засунутая в щель между подушкой и подлокотником дивана. Уэссекс достал карточку — так осторожно, словно это был запал неразорвавшейся бомбы, — и внимательно ее изучил.

Приглашение на бал, которое граф Рипонский дает по случаю первого выезда в свет своей племянницы.