Простые радости - Клэр Чемберс

Грэмом, но отдавали старыми спортивными туфлями. Ей больше понравились соленые хлебные палочки в бумажной упаковке, которые позволяли нервному посетителю занять руки в ожидании меню.

Они заказали суп минестроне и сардины на гриле – подходящий, по их общему мнению, выбор для их пониженного аппетита, допускающий возможность десерта.

– Что-то не так, Джин? – спросил Говард, когда она стала двигаться то в одну, то в другую сторону.

– Нет. Я просто не хочу видеть свое отражение у вас через плечо. Это очень сбивает с толку. Я пыталась сесть так, чтобы вы его загородили.

На это Говард улыбнулся, но услужливо подвинул свой стул.

– Некоторые женщины воспользовались бы такой возможностью, чтобы полюбоваться на себя.

– Моя мать говорила, что, если я буду на себя слишком долго пялиться, сзади подкрадется дьявол. Я пробегала мимо зеркал, закрыв глаза руками.

– Сколько же нам врали!

– Я бы никогда не смогла так лгать ребенку, – сказала Джин с внезапной горячностью. – А вы?

Он задумался.

– Я пытаюсь вспомнить, случалось ли такое. Кажется, нет. Хотя разговоры в последнее время были, конечно, непростые.

– О боже. Как там Маргарет? Я часто о ней думаю.

– Узнаю завтра – будет мой день. Я забираю ее на Луна-стрит в десять, а отвожу обратно к шести, то есть у нас будет целый день.

– Вы заходили внутрь?

– Нет, я предпочитаю не заходить. Но Гретхен выходит к дверям, и все это очень… сердечно.

Его лицо помрачнело, и Джин поняла, что цивилизованное поведение давалось ему не без усилий.

– А что вы будете завтра делать? – спросила она и открыла очередной пакет хлебных палочек, осыпав стол крошками.

Говард вертел в руках пачку “Лаки страйк”.

– Она хотела пойти поплавать, но не получится, потому что нельзя мочить повязку. Поэтому мы поедем к тете Эди и разведем в саду костер. Вы можете поехать с нами, если хотите, – добавил он, внезапно исполнившись надежды.

– Я не могу два дня подряд уезжать от матери, – сказала Джин, пронзенная сожалением. – Но звучит здорово.

Вечно мать, помеха любому незапланированному действию.

– Вы ее – Эди – вполне очаровали.

Он предложил ей последнюю оливку, которую она взяла, чтобы сделать ему приятное, и подумала, что, может быть, постепенно к ним вырабатывается вкус, как к чаю без сахара.

– Не могу себе представить чем. Я только хлестала ее яблочное бренди и чуть не отключилась у нее на лужайке!

Они посмеялись этому воспоминанию; таким далеким сейчас казался тот день, загнанный в прошлое драматическими событиями последних недель.

– Это не обязательно должно было сыграть против вас.

Появился официант с супом, и некоторое время они ели в молчании.

– Вы рассказали ей о… Гретхен? – вскоре спросила Джин.

– Да. Я ничего не могу от нее скрыть; она слишком проницательная.

– Это очень ее шокировало?

– Нет – тетю Эди ничто не выбьет из колеи. – Он отложил ложку и посмотрел на нее. – На самом деле она сказала: “Из Гретхен никогда не получилась бы Тилбери. Та, другая девушка гораздо больше подошла бы”.

– Девушка. – Джин покачала головой. – Мне в следующем месяце сорок.

– Тогда мы должны как-то отметить это событие. У нас не так-то много поводов для праздника, надо их ловить, где можно.

– Мы никогда ничего такого не устраивали на день рождения. Мой дядя из Харрогейта посылает мне почтовый перевод, приходит открытка от Дорри, и это примерно все. Может быть, я поднатужусь и испеку торт, – сказала Джин и сразу вспомнила, что умение готовить десерты – еще одно преимущество Гретхен, помимо того, что ей не сорок лет.

Они покончили с супом, и официант принес сардины, хрустящие и с корочкой соли и совсем не похожие на привычную размокшую рыбу из консервной банки. Джин ожидала, что на гарнир будут картофель и овощи, но они не появились, а Говарда, кажется, не смутило их отсутствие. Ей пришлось есть сардины, не украшенные ничем, кроме выжатого из лимона сока, и, к ее удивлению, это оказалось не только очень вкусно, но и сытно. Интересно, как бы отреагировала мать, получив на ужин кусок рыбы или свинины без сопровождения.

Говард попытался уговорить ее взять десерт, но она была сыта и чувствовала, что времени остается мало. Вместо десерта они заказали кофе, темный, с гущей, в крошечных, будто игрушечных чашечках, с твердым миндальным печеньем, о которое, кажется, можно было сломать зуб, и она променяла его на сигарету. Все в этой трапезе было иностранное, будоражащее, напоминающее, что привычный порядок вещей – не единственный и где-то, наверное, всё делают по-другому. Когда они вышли из ресторана, было как-то неожиданно оказаться на туманной лондонской улочке, а не на солнечной итальянской пьяцце.

– Мне, наверное, пора возвращаться, – сказала Джин, уже готовясь к пустоте, которая завладеет ею, как только они попрощаются.

– Так скоро? – сказал Говард, когда они мешкали под ресторанным навесом. – Вы же только что пришли. Когда мы вместе, время ведет себя странно.

– Когда мы порознь – тоже, – согласилась Джин и на этих словах осмелилась посмотреть ему в глаза.

– Давайте немного пройдемся, – сказал он и взял ее за руку. – Если повезет, заблудимся в тумане.

Всего несколько минут, пообещала себе Джин, и я поеду домой. Они шли в молочной серости, и она чувствовала, как его рука тихонько сжимает ее пальцы. Другие прохожие появлялись, как смазанные пятна в отдалении, ненадолго принимали четкие очертания, проходя мимо них, а потом их вновь поглощал туман.

В конце концов она спросила:

– Куда мы идем?

– Не знаю, – признался он. – Знаю только, что, если мы остановимся, вы уйдете.

– Но вы знаете, как снова меня найти.

Они свернули на узкую улочку, где не было ни одной машины, и только пройдя ее до конца, обнаружили, что это тупик, не ведущий никуда, кроме задней двери кухни ресторана и высокой кирпичной стены на задах театра. На тротуаре были пустые деревянные ящики и стальные мусорные баки, а в канаве валялись морковная ботва, мятые капустные листья и прочие отбросы плодоовощного рынка. Уединение как будто придало Говарду храбрости, он притянул ее к себе, и они немного постояли, прижавшись друг к другу.

– Я должна идти, – сказала Джин и положила голову ему на плечо.

– Я знаю.

– Вы будете ночевать в магазине?

– Да, в мастерской есть раскладушка. Удобная, как доска с гвоздями, но все же лучше, чем пустой дом.

– Вы, наверное, ужасно по ней скучаете. Если б я могла помочь.

– Вы помогаете. – Он положил руки ей на плечи и слегка отстранил, чтобы на нее смотреть. – Можно мне скоро опять вас увидеть?

– Конечно. – Она беспечно рассмеялась, чтобы скрыть, как в ней закипает чувство, от которого им обоим стало бы