Волк - Генри Лайон Олди

– …не хочет больше жить.

– Он заслужил. Но, как ни жаль, мы не можем его отпустить.

– У них очень эффективные препараты. Даже они не справляются…

– Что вы предлагаете?

– Радикальные меры. Ждать опасно.

– Согласен…

Язык лизнул руку. Огненный? – нет, шершавый и влажный. Под боком заворочались, заурчали, устраиваясь поудобнее. В пальцы ткнулось пушистое, теплое. Свет, заполнивший весь мир, разжал хватку.

Сумерки.

Ночь.

КОНТРАПУНКТ

БРАТЬЯ ТУМИДУСЫ, СЫНОВЬЯ КЛОУНА

и

Н'ДОЛИ ШАНВУРИ, ДОЧЬ ПАПЫ ЛУСЭРО

(на днях)

У коверного клоуна есть одно принципиальное ограничение. Выступая в паузах между номерами, он должен завершить свой номер в тот момент, когда униформа закончит «стелить новый ковер» – монтировать реквизит. Даже если реприза далека от финала, клоун обязан стремительно «выйти на смех» и сгинуть, уступив место эквилибристу или жонглеру.

Донни Фуцельбаум говорил мне, что это сродни мастерству кулачного бойца, способного бить в любой момент из любого положения. Еще он говорил, что в старом цирке коверного звали Августом – божественным.

(из воспоминаний Луция Тита Тумидуса, артиста цирка)

– Лучшей кандидатуры, чем вы, я бы не нашла, – сказала старуха, обращаясь к Гаю Тумидусу. – Не сочтите за лесть, я говорю правду. Когда вы собираетесь лететь?

– Завтра, – ответил легат. – Мы стартуем отсюда.

– Рахиль летит с вами?

– Да.

– Кто-то еще из антисов? Группа прикрытия?

– Извините, я не вправе…

– Хорошо. Вы коллантарий, господин Тумидус, один из коллектива. Мне этого мало. Когда вы стартуете, вы снова будете гард-легатом, старшим офицером ВКС Помпилии. Удивлены? Вы восстановлены в расовом статусе и прежнем звании. Полковник умер, да здравствует легат. Все документы подготовлены. Их подпишут до полуночи. Если желаете, можете афишировать восстановление хоть сейчас. Хотя я бы не рекомендовала…

– Почему? – спросил легат.

Вопрос прозвучал без малейших признаков издевки. Полковник умер, тут старуха попала в «яблочко». Возродившись из пепла, легат Тумидус желал обладать всей необходимой информацией: залог успеха перед боевым вылетом.

– Опасаетесь скандала?

Старуха подошла к ступенькам и без спросу налила себе бренди в чистый стакан. Выпила в три глотка, задумчиво пожевала бледными губами:

– Айва? Вкусно. Нет, скандала я не боюсь. Дело в том, что вы вернетесь…

– Если вернусь, – поправил легат.

– Когда вы вернетесь, – с нажимом повторила старуха, – вы вернетесь военным трибуном. Ваш жезл и погоны с семиконечной звездой хранятся у меня в сейфе. Я в курсе ваших шуточек насчет первого консула. Не дождетесь. Из полковников в генерал-полковники – слишком головокружительный прыжок даже для коллантария. Но военного трибуна я вам обещаю. Для начала, авансом. А дальше посмотрим на ваше поведение. Вы, главное, вернитесь.

Юлий хотел указать старухе на противоречие между убежденностью в начале ее монолога и сомнением в конце – и решил помалкивать. Он еще не отошел от потрясения, вызванного картиной гибели империи – последнего дня Помпилии – и восстановления вчерашних рабов. Зябко, подумал Юлий. Знобит. Сходить за пледом? У отца есть пледы: клетчатые, шерстяные…

– Покупаете? – легат дернул уголком рта. – Дешево вы меня цените, госпожа имперская безопасность…

– Вы забываетесь! – начал было лысый, но старуха остановила его жестом. Налив себе еще, она вдохнула запах бренди и, зажмурившись, внезапно сменила тему:

– Зовите меня госпожой Зеро, легат.

– Оперативная кличка? – не удержался Гай.

– Имя. Сокращение от Прозерпина. Просто Зеро – вам не по возрасту, молоды еще. Так что не забывайте про госпожу. Нет, легат, я вас не покупаю. Я даю вам вводную. Вы ведь уже согласились, не правда ли? Условия? Знаю я ваши условия. Официальные извинения всем помпилианцам-коллантариям. Признание ошибки сенатом. Расовый статус, чины и звания всем бывшим гражданам Великой Помпилии, участвующим в коллантах. Поощрение и финансовая поддержка тем, кто захочет стать коллантарием. Так?

Легат кивнул:

– Если вкратце, так. Вы даете гарантии?

– В полной мере. Скажу честно, у нас нет другого выхода. Мы сами загнали себя в тупик. Ваши условия – спасение, а не вынужденная мера. Мы полагали, что обезрабливание коллантариев – предательство интересов расы. Перспектива гибели расы все меняет, легат. Перед вами я извиняюсь сейчас. Перед остальными – после вашего возвращения. Публичное заявление сената не заставит себя ждать.

– А если я не вернусь? – упорствовал Гай.

– Значит, – отрезала госпожа Зеро, – эти извинения прозвучат на ваших похоронах. Сенат назначит вас отцом отечества посмертно. И я лично распоряжусь учредить благотворительный фонд помощи семьям погибших коллантариев, героев империи. Фонд имени военного трибуна Тумидуса. Вам нравится, легат?

Не дожидаясь ответа, старуха повернулась к Юлию:

– Теперь вы, господин Тумидус-второй. Вы, естественно, никуда не летите. Вы переходите в мое распоряжение в качестве эксперта по энергетике. Ваше начальство предупреждено. Вы по-прежнему будете числиться на основной работе и получать зарплату плюс премиальные. Жалованье эксперта – отдельно. Его станут зачислять на тот счет в банке, который вы укажете…

– Минуточку! – возразил Юлий.

Старуха наклонилась к нему:

– Отказа, молодой человек, я не приму.

– Лестно, – Юлий поклонился, не вставая. – Вы – учтивая собеседница, госпожа Зеро. Меня давно не называли молодым человеком. Но я имел в виду не отказ. Я говорил о премиальных. Если инженер Тумидус будет получать их на основной работе, почему бы эксперту Тумидусу не получать премиальные на новой работе? Надеюсь, одно другому не мешает?

– Разумно, – согласилась старуха. – Я распоряжусь. Но вы перебили меня на самом интересном. Если не ошибаюсь, вы – обер-центурион запаса?

– Манипулярий, – поправил Юлий. – Десять лет назад меня повысили до манипулярия, в аттестационном порядке. Нет, уже тринадцать… Как время летит, а?

Старуха улыбнулась, и Юлий понял, что она ошиблась нарочно.

– Вы возвращаетесь в строй, – улыбка госпожи Зеро стала шире, но не стала приятней. – Вам присваивается воинское звание обер-манипулярия энергетических войск. Вторые премиальные вы получите не на новой работе – на новом месте службы. Ну, что же вы? Надо отвечать: «Служу империи!»

Юлий закашлялся.

– Десятинщик, – с невыразимым презрением сказал легат Тумидус, в будущем – военный трибун, глядя на брата. – Позор семьи.