Великие Борджиа. Гении зла - Борис Тененбаум

Чезаре Борджиа искоренял разбой посредством установления на него своей монополии.

Король Людовик, конечно же, прекрасно знал о том, что делает его ближайший союзник – на него жаловались и те, кому он не давал грабить, и те, кого он ограбил сам. Но Людовик встретил его в Милане с самой изысканной любезностью – и именовал своим «дорогим родственником».

Чезаре Борджиа приехал в Милан 5 августа 1502 года, а уже 6 августа в королевской резиденции был дан роскошный банкет в его честь, его посадили рука об руку с королем, и он имел поистине задушевную беседу с Жоржем д’Амбуазом.

Причины для такой предупредительности, конечно же, имелись. Совсем недавно, осенью 1501 года, было заключено широкое соглашение между королем Франции и императором. Герцогство Миланское было как бы номинальным вассалом империи – поэтому в порядке общего урегулирования отношений Максимилиан соглашался вручить сан герцога Милана королю Людовику, а тот «выдавал свою старшую дочь замуж за принца Карла», с приданым в виде королевства Неаполь. Ну, Карл родился в 1500 году, так что ему не было еще и двух лет, зато он доводился внуком и Максимилиану, и католическим королям Кастилии и Арагона, Фердинанду и Изабелле. И все великолепно устраивалось, и все были довольны – беда была только в том, что ничего из этого не удалось. Ссора между Испанией и Францией вокруг Неаполя перерастала в войну, в нее могла вмешаться и империя.

Союз с Папством был для короля Людовика просто необходим.

И он предложил Чезаре всяческое содействие и даже помощь войсками, если это понадобится. Чезаре Борджиа уезжал из Милана в полном согласии и с королем, и со своими родственниками д’Эсте – было решено, что они будут действовать совместно. Проблема была только одна – отпавшая от Папской области Болонья не желала впустить туда папские войска и держалась за своего защитника Джованни Бентивольо. Выбить его из города можно было только силой, а между тем король Людовик велел Чезаре не трогать личных владений Бентивольо, и даже обещал тому личную неприкосновенность.

Почему он это сделал – вопрос открытый. В свое время Никколо Макиавелли посоветовал Жоржу д’Амбуазу не усиливать чрезмерно своего главного союзника, а не то он станет слишком силен и независим. Трудно сказать – может быть, его совету все-таки вняли и даже молчаливо ему последовали?

Во всяком случае, на действия Чезаре Борджиа было наложено серьезное ограничение. Как решать задачу захвата Болоньи силой при таких условиях, было совершенно неясно – и он вернулся в Имолу, набирать войска. Чезаре распорядился, чтобы каждое семейство выставило ему одного солдата – это был дешевый способ собрать изрядное количество людей. Дело тут было в том, что наемные войска, с которыми он захватил и Имолу, и Форли, и Пезаро, и Урбино, в данный момент были не больно-то надежны.

Ими командовали их собственные командиры-кондотьеры, Бентивольо был одним из них.

Если Чезаре Борджиа на их глазах и с их помощью выгнал из своих владений герцога Урбино и собирается сделать то же самое и с властителем Болоньи – не вздумает ли он через какое-то время повернуть оружие и против них самих?

Мысль, надо сказать, была разумной.

Было решено, что если Чезаре будет настаивать на своих планах, они воспротивятся ему и выступят против него совместно. В соглашении, которое было решено держать в секрете, участвовали весьма решительные люди. Один из них, Оливеротто да Фермо, для того чтобы получить владычество в Фермо, убил родного дядю, брата своей матери. Уж совсем чужого ему Чезаре он определенно не пощадил бы. Что было еще более важно, заговорщики запаслись содействием важных «римских баронов». Собственно, их совещание было устроено в замке Маджоне, крепости кардинала Орсини. В общем, оставалось только дождаться удобного случая – и особенно долго ждать не пришлось.

В начале октября 1502 года в Урбино началось восстание. Вообще говоря, Чезаре Борджиа оказался в прямо-таки смертельной опасности. Восстание было немедленно поддержано его же собственными командирами, Вителоццо Вителли и Оливеретто да Фермо, которые запросили помощь Флоренции и Венеции. И Венеция, еще столь недавно друг и союзник Чезаре Борджиа, действительно согласилась помочь – захват Урбино как-то вот не понравился Светлейшей Республике… Флорентийцы повели себя осторожней.

Они отправили к Чезаре посла.

Посланником был назначен Никколо Макиавелли, секретарь Второй Канцелярии Республики Флоренция, он получил все необходимые на этот счет распоряжения 5 октября 1502 года и выехал в Имолу немедленно. Нельзя сказать, что его служебная командировка пришлась вовремя – он не очень-то хорошо себя чувствовал, и уезжать из дому от молодой жены ему вовсе не хотелось. Однако долг есть долг – и уже 7 октября, ближе к вечеру, он оказался во дворце Чезаре Борджиа в Имоле. Его приняли сразу, без всякого отлагания.

Никколо Макиавелли был умным человеком.

Он начал беседу с выражения «живейшей благодарности благородному герцогу Валентино за возвращение флорентийским купцам захваченных у них в Урбино товаров» и сразу же перешел к донесшимся до него сведениям о «прискорбных действиях кондотьеров вроде Вителоццо Вителли или Орсини», которые и Республике Флоренция доставляли немало неприятностей. Заявление, построенное по принципу – мы прямо-таки душевно скорбим о том, что ваши командиры против вас бунтуют, расставляло фигуры по местам и служило неплохим началом для «дружеской беседы».

Чезаре ответил на это, что бунтовщики сделали ошибку, выбрав неправильный момент для своего мятежа. Да, он теряет Урбино, но французский король готов помочь, и его отец, папа римский, поможет ему всем, чем сможет, и заговорщики, в сущности, совершили самоубийство[46].

Это было вовсе не очевидно. Совсем недавно герцогство Урбино было захвачено Чезаре Борджиа в несколько дней – и теперь так же быстро оказалось потеряно. Наместник Чезаре с трудом успел унести ноги из герцогского замка и прибыл в Форли с казной, нагруженной на 15 вьючных мулов – но это было и все. Чезаре Борджиа не смутился неудачей. Он сказал Макиавелли, что все будет поправлено, и даже показал ему письмо от кардинала д’Амбуаза – там говорилось, что на помощь Чезаре высылается 300 копий конницы и еще 300 будут высланы ему из Пармы, если он этого захочет. И Чезаре всячески убеждал посла Флоренции, что все пойдет так, как надо, и что даже хорошо, что кондотьеры выступили против него сейчас, а не позднее, потому что теперь он видит, кто ему друг, а кто ему враг, – и он очень хочет, что Республика Флоренция показала, что он, Чезаре Борджиа, ее добрый друг и сосед, может на нее может положиться.

Синьория Республики ответила ему молчанием. Тем временем Никколо Макиавелли пытался составить себе представление о силах, которыми располагает герцог Валентино. В начале октября 1502 года у него было примерно две с половиной тысячи солдат плюс конница под командой французских и испанских командиров. Причем если французы служили в конечном счете королю Людовику, то испанцы повиновались лично Чезаре. К концу октября он сумел удвоить свою пехоту и ожидал прибытия еще трех тысяч наемников из Швейцарии. У Чезаре к тому же была прекрасная артиллерия – Макиавелли расценивал ее как превосходящую все то, что могли бы выставить итальянские государства все вместе. В общем, он на диво быстро сумел восстановить свои силы и в будущее смотрел с оптимизмом.