Главный приз - Ирина Волчок

Она оглянулась на рычащую машину, с трудом переваливающую через сугроб перед забором. Ага, стало быть, новый врач водить умеет, уже хорошо. Многообразие талантов — большой плюс при хорусевском образе жизни.

— Добрый вечер! — приветливо крикнула Юлия человеку, легко выпрыгнувшему из машины. Ага, не старик, это тоже может оказаться плюсом. Немощным здесь делать нечего. — Добро пожаловать! Идите за нами в дом, я через пять минут освобожусь, тогда покормлю вас, и…

Она замолчала с открытым ртом и вытаращенными глазами, застыла, даже забыв дышать, уставясь на подходившего Виктора. Мираж. Бред. Наверное, она заразилась от мамы Нины этой поганой простудой, и теперь у нее температура со всеми вытекающими из этого последствиями. Юлия машинально потрогала лоб рукой — да нет, вполне холодный. И вообще вдруг стало очень холодно, она только сейчас почувствовала, как ледяной воздух пробирается под распахнутый тулуп, щиплет уши и острой поземкой сечет голые ноги над короткими валенками.

— Привет, — сказал Виктор, останавливаясь перед ней и как-то уж очень пристально разглядывая ее с ног до головы. — Тебе очень идет этот… эта… ну, этот твой наряд.

— Это мамы Нины тулуп, — сказала Юлия машинально. — А ты зачем сюда приехал?

— Работать, — все так же серьезно ответил Виктор. — В интернате. Врачом. Понимаешь?

— Понимаю. — Юлия зажмурилась и помотала головой. Ничего она не понимала. Ладно, потом разберемся. — Ну, что ж теперь… Пойдемте, там мама Нина одна, вдруг проснется, позовет, а никого нет, только Машка… И Машка тоже одна, ведь обязательно куда-нибудь полезет… А там шприц кипит, и, не дай бог, цапнет за горячее или на себя опрокинет…

Она что-то бормотала, торопливо поднимаясь по ступенькам, входя в дом, скидывая тулуп в прихожей, вылезая из валенок, проходя в кухню, и все старалась не оглянуться, чтобы убедиться еще раз — вот он, здесь, — все равно этого не может быть, так и убеждаться в обратном незачем. Такая спокойная жизнь была, думала Юлия, слушая, как Олег с Виктором буднично обсуждают что-то: сначала вот эту сумку возьми, я шприцы сюда положил… И синий пакет — там продукты. Это пока оставь, потом разберемся. А это что? А, для Машки… Ну, давай сюда, я пока вот здесь оставлю… Хрипловатый мальчишеский голос Олега командовал. Мягкий низкий баритон Виктора уважительно соглашался. Новый врач. Господи, помилуй… Такая спокойная жизнь была.

— А-а-ах! — восторженно вскрикнула Машка и тоненько засмеялась.

Юлия оглянулась на нее: Виктор сидел у стола с Машкой на коленях, и оба они увлеченно рассматривали большую куклу, пышно разодетую, как индийская принцесса.

— Мама! — Машка с веселым изумлением протянула куклу Юлии. — Смотъи! Ты! Да? — Она обернулась к Виктору. — Мама! Да?

— Что это? Зачем это? — Юлия вылила теплую воду в таз — руки Олегу мыть — и неловко остановилась посреди кухни, совершенно не представляя, как себя вести. Подарки для Цыпленка… С какой стати? Этого еще не хватало.

— А ведь и правда похожи, — удивился Виктор. Он-то чего удивляется? Как будто не сам эту куклу выбирал. — Смотри, Юлия, какие у нее глаза черные… И косы… Только у тебя одна, а у нее две. Если ты две косы заплетешь — вылитая индианка будешь.

— Угу, — буркнула Юлия, отворачиваясь. — А если обрежу — вылитая китаянка. Где там Олег застрял? Я к маме Нине пойду. Скажите ему, что горячая вода — вот, полотенце — вот, халат его в большой комнате на двери висит.

— Мы обязательно все Олегу скажем, — серьезно пообещал Виктор и заглянул Машке в лицо. — Да, Цыпленок?

— Да, — охотно подтвердила Машка, уже пытаясь стащить с куклы шелковое розовое сари. — Мы скаш-ш-шм.

Юлия торопливо выскочила из кухни, объясняя себе, что это вовсе не бегство, с чего бы ей убегать, боится она кого-нибудь, что ли… Просто надо быстрее к маме Нине заглянуть, она уже полчаса к маме Нине не заглядывала. Но как Юлия ни торопилась к маме Нине, перед дверью ее комнаты все-таки остановилась, постояла пару минут, стараясь дышать медленно и глубоко, сделала спокойное лицо и только потом потихоньку вошла, надеясь, что мама Нина еще спит.

Мама Нина не спала. Она сидела на кровати в наброшенном на ночную рубашку халате и с удовольствием пила давно остывший чай — Юлия его часа два назад принесла, но будить маму Нину не решилась, а чашку на столике оставила.

— Ты чего это вскочила? — заволновалась Юлия с порога, тревожно всматриваясь в бледное, усталое лицо мамы Нины и оглядываясь на окно: раз уж мама Нина поднялась, она вполне могла и форточку открыть, с нее станется. — И холодное пьешь… Ложись немедленно. Сейчас я тебе свеженького заварю. С липой, да? Горяченького…

— Вот еще, — строптиво сказала мама Нина. — Не хочу горячего. Надоело. И так жарко. Олежек приехал?

— Приехал. — Юлия все-таки стащила с мамы Нины халат, мягко, но непреклонно уложила ее в постель и укрыла одеялом. — У нас уже. Руки греет, сейчас к тебе придет.

— Ну тогда ты иди, — распорядилась мама Нина. — Нечего тут целой толпой хороводить. Не оставляй Марью одну, а то эта разбойница непременно на потолок влезет.

— Да Машка там не одна, — неохотно сказала Юлия. Да что теперь. Все равно мама Нина узнает… — Там Олег нового врача привез.

— Ну? — слегка оживилась мама Нина. — Баба, мужик? Кто такой?

— Виктор Джулай, — сказал доктор Олег, входя в комнату. — Помните, летом приезжал?

— Как не помнить, — пропела мама Нина с заметной ехидцей в голосе.

Юлия поймала ее взгляд, нахмурилась, поджала губы и заторопилась к двери, а уже выходя, услышала негромкий, слабенький, но очень довольный смешок мамы Нины. Ну и пусть. Зато, похоже, выздоравливает.

В коридорчике перед кухней Юлия тоже помедлила, подышала поглубже и, уже собираясь войти, услышала тихий вкрадчивый смех Виктора и заливистый, безудержный хохот Цыпленка. Надо же, как им всем сегодня весело.

Она опять сделала спокойное лицо — похоже, это уже в привычку входит — и решительно шагнула в кухню.

Виктор сидел посреди кухни на полу, окруженный целой горой каких-то игрушек, коробок, одежек, а Машка топала вокруг него, выбирая из этой горы что-нибудь привлекшее ее особое внимание, и с пристрастием допрашивала Виктора:

— Это ш-ш-што?

— Это слон, — объяснял тот, улыбаясь до ушей и с интересом уставясь на Машку.

— Зачем? — не унималась Машка.

— Чтобы играть.

— А-а-ах! — восторгалась Машка, с трудом подбрасывая большого бархатного слона вверх. — Вот так?

Слон падал Виктору на голову, он смеялся, ловил Машку в охапку и делал вид, что сейчас и ее тоже в воздух подбросит. Машка взвизгивала, ахала, хохотала и обнимала его за шею обеими руками. Ну, знаете, это уже чересчур…

— Что здесь происходит? — стараясь говорить спокойно, Юлия прошла к столу, села на табурет и положила руки на стол перед собой — отработанная годами учительская поза «я сегодня строгая».