Фонарь Диогена - Мария Брикер

Тот элегантно увернулся, бокал стукнулся о стену над головой Глаши и рассыпался на мелкие осколки, окропив ее прическу брызгами и стеклом, но горичная так и осталась сидеть в той же позе, полными ужаса глазами глядя на пистолет, который Калистратов по-прежнему направлял на нее.

– Боже мой, какая страсть! Айседора Дункан и Лиля Брик отдыхают, – подколол Анжелику Федор и сунул наконец «ТТ» за ремень.

Глашка закатила глаза и растеклась по креслу. Маруся схватила со стола графин, набрала в рот воды, бросилась к горничной и окатила ее освежающим душем, как готовое для глажки белье. Девушка пришла в себя, замычала и, словно припадочная, замахала руками. Маруся присела на широкий подлокотник кресла и принялась тихонечко ее утешать, поглаживать по спине и выбирать осколки из ее прически.

Никита пересел на диван, после откровенных признаний Анжелики в голове его окончательно все запуталось. Допустим, Лиля к смерти племянника Калистратова не причастна. Но записку-то злосчастную написала именно она! Шахновский сначала предполагал, что сделала это Лиля, пытаясь отомстить Никите за невнимание. Тогда они еще не знали, что Лиля беременна. Карина права, от мужа в таком положении женщины просто так не сбегают. Выходит, повод был основательный, чтобы уйти. Другой мужик! Кайфует сейчас где-нибудь с любовником, будущим папашей ребенка, а он тут мучается и переживает, как бы ее в тюрягу не упрятали или не прибил добрый Федор. Версий относительно того, кто и зачем так отчаянно старался подставить его жену и убил Зимина, у Никиты не было. Калистратов, скотина, ударом кастета все мозги ему в башке перемешал и, похоже, повредил Никите соображалку. Говоря по совести, с телом Зимина поступили они с Шахновским не по-человечески. Грех на свою душу взяли, и расплата не заставила себя долго ждать. Никита осторожно потрогал голову и поморщился. Затылок раскалывался так, что даже думать было больно. Одна надежда осталась, что во всем разберется Шахновский. Верховцев посмотрел на Илью, друг сосредоточенно жевал свои губы – верный признак того, что Илюша пытается анализировать новые открывшиеся факты.

Калистратов тоже пытался докопаться до истины. Игра в детектива продолжалась, но теперь, когда Лиля выбыла из числа подозреваемых, Верховцеву самому страстно захотелось узнать, кого поблагодарить за тот кошмар, который ему пришлось пережить.

Федор плеснул себе в бокал вина, поставил стул посреди гостиной, чтобы держать всех в поле зрения, и присел, с наслаждением потягивая напиток.

– Признаться, ты меня сильно удивила, Лика… Лика – многоликая, – скаламбурил Калистратов. – С виду – сама неприступность, холодная рыба, фригидная расчетливая стерва. Думал, Сашке придется попотеть, чтобы завоевать твое расположение. А что оказалось в итоге – неприступный бастион сдался после первого же штурма! А какие чудеса ты вытворяла в постели! Знал бы, что ты такая горячая штучка, Анжелика, сам бы приударил за тобой. Впрочем, у нас с тобой все еще впереди, любимая, – с издевкой сказал Калистратов и послал Сологуб воздушный поцелуй. – Сашка попользовался, теперь моя очередь.

Все, с тревогой поглядывая на Анжелику, ожидали истерики, слез или очередного бокала, брошенного в голову Федору, но Сологуб вместо этого посмотрела на Федора с откровенной жалостью и искренне расхохоталась.

– Калистратов, Сашка рассказал мне все о вашей афере, – сквозь смех вымолвила Анжелика.

Федор изменился в лице.

– Ты проиграл, мерзкое отродье! Слышишь, ты проиграл, потому что настоящая любовь сильнее подлости! Любовь правит миром, все остальное – суета, – Анжелика лениво потянулась, налила себе еще водки и жадно выпила.

– Вот ты и проговорилась, сучка. Это ты убила Сашку! – сквозь зубы процедил Калистратов, сплюнул на ковер и вскинул пистолет.

– У меня не было другого выхода, – Анжелика пожала плечами и улыбнулась.

– Калистратов, уберите пушку! – сказал Веронезе. – Ну что вы все время за нее хватаетесь, как маленький, ей-богу! Не будьте вы столь легковерны: сейчас перестреляете всех, и мы никогда не узнаем, кто же на самом деле убил вашего племянника. Дураку понятно, что Анжелика этого не делала. Сологуб, думаете, Карину просто так сдала, обратилась к нам и вышла из борьбы? Она за твоего племянника отомстила, а сейчас хочет воспользоваться вашими услугами, чтобы уйти к нему. Любовь, знаете ли, дело такое… Алкоголь тоже не всегда благотворно влияет на мозги, – Лоренце выразительно посмотрел на Шахновского, но Илья понял этот взгляд по-своему.

– В этом доме все определенно охренели! Достали уже все своей любовью! Дебилы! – вынес свой вердикт Шахновский. – Сначала Верховцев из себя Павку Корчагина строил, теперь Анжелика в роль Матросова вошла и решила броситься на пулю, как на амбразуру, предварительно вылакав полбутылки водяры для храбрости… Прав был великий Гейне. Любовь – это зубная боль в сердце. Какое счастье, что я никого не люблю и живу спокойно! – эмоционально воскликнул он, покосился на Глафиру, сидевшую мрачнее тучи, крякнул и добавил: – Кроме тебя, моя прелесть.

Взрыв хохота разрядил обстановку. Даже угрюмый Федор развеселился.

Телефонный звонок раздался неожиданно, и первое время никто не мог понять, откуда идет звук. Калистратов сообразил первым и оказался рядом с Никитой прежде, чем тот догадался, что трезвонит его сотовый.

– Тихо, без глупостей, – приложил он палец к губам и достал пистолет. – Сейчас ты ответишь на звоночек.

– Это не Лиля! Я не знаю, кто это. Вероятно, ошиблись, – мельком взглянув на дисплей, сказал Никита и попытался сунуть телефон обратно в карман, но Федор его остановил.

– Отвечай, – ласково попросил Калистратов.

Никита сжал губы, перевел дух и сухо сказал:

– Слушаю.

– Ник, с тобой все в порядке? – послышался в трубке высокий женский голос. – Почему ты вчера дверь не открыл?

– Извини, я уснул, – скукожился Никита.

– Ничего себе! Между прочим, это хамство! – обиделась невидимая собеседница. – Мне надо с тобой побеседовать. Это очень важно, очень! Только это не телефонный разговор. Ты можешь со мной встретиться сегодня?

Калистратов приставил к виску Никиты пистолет и кивнул, нарисовал на диване пальцем фигуру, символизирующую дом, и ткнул в него пальцем. Верховцев молчал. Федор разозлился и надавил на дуло сильнее.

– Да, приезжай ко мне, – сказал Никита.

– Ты один?

– Один, если не считать моей любимой кошки.

– Какой еще кошки? Шутник ты, Ник, – рассмеялась дама и отсоединилась.

– Предупредить ее попытался, сучок! – озверел Федор, замахнулся на Верховцева рукояткой пистолета, но неожиданно оказался на полу, отброшенный мощным ударом в челюсть. – Скотина! – истерично взвизгнул Федор и выстрелил в Верховцева.

К счастью, не попал – пуля пробила Никите брючину в районе щиколотки и угодила в диван. Сплюнув кровь на ковер, Федор попытался было подняться, но снова осел на пол, выронил пистолет и потряс головой. Взгляд его помутнел. Решив воспользоваться ситуацией, Шахновский тихо поднялся и на цыпочках пошел к Калистратову. Тот уловил его движение, схватил пушку и выстрелил несколько раз Илье в ноги. Шахновский станцевал чечетку и вернулся за стол, хватая ртом воздух.