Они должны умереть. Такова любовь. Нерешительный - Эван Хантер

Карелла в ответ тоже улыбнулся и ответил галантно:

— Конечно, нет, миссис Томлинсон. Мы просто пытаемся собрать факты.

— Я могу предоставить вам все факты, — произнесла она твердо. — Первый — моя дочь не покончила с собой. В этом вы можете быть уверены.

— Откуда вы знаете?

— Потому что я знала свою дочь. Она — вся в меня. Любила жизнь. Тот, кто любит жизнь, не может лишить себя жизни. В этом я абсолютно уверена.

— Но видите ли, — начал было Карелла, — все факты указывают на то…

— Факты! Наплевать на них. Моя дочь была энергичной, жизнелюбивой, живой… Такие люди не кончают жизнь самоубийством. Послушайте! Это у нас в крови.

— Что? Энергия? — спросил Хейвз.

— Совершенно верно! Энергия! Я должна двигаться весь день. Даже сейчас, когда сижу здесь с вами, мне не по себе. Поверьте мне! Есть такие нервные типы женщин. Я — такая.

— А дочь? Другой тип?

— Точно такая же. Живая! Жизнерадостная! Энергичная! Слушайте, я хочу вам кое-что сказать. Знаете, какая я в постели?

Карелла и Хейвз растерянно переглянулись.

— Когда я вечером ложусь спать, я не могу уснуть. Это все из-за бурлящей энергии. И руки и ноги — все ходит ходуном. Я просто не могу заснуть. Каждый раз перед сном я принимаю таблетки. Только тогда я могу расслабиться. Я — как двигатель.

— А ваша дочь тоже была такой?

— Несомненно! Так что зачем было лишать себя жизни? Невероятно. Кроме того, она собиралась бросить этого хама и начать новую жизнь! — она отрицательно покачала головой. — Все это дело дурно пахнет. Я не знаю, кто пустил газ. Но точно скажу, что это не Маргарет.

— А может быть, Барлоу, — предположил Хейвз.

— Кто? Томми? Нелепо!

— Почему же?

— Потому что они собирались пожениться. Вот почему! К чему было кому-либо из них открывать газ? Или оставлять в квартире эту глупую записку? «Нет выхода». Чепуха! Они уже нашли выход.

— Позвольте мне, миссис Томлинсон, уточнить один вопрос, — вмешался Карелла. — Вы знали, что ваша дочь встречается с Томми Барлоу?

— Знала, конечно.

— И вы не пытались препятствовать ей?

— Препятствовать? Какого черта? С какой стати?

— Ну… ведь она была замужем, миссис Томлинсон.

— Замужем! За этим занудой! Ну и замужество. Ха! — она возмущенно тряхнула головой. — Она вышла замуж за Майкла, когда ей было восемнадцать. Что знает о любви восемнадцатилетняя девушка?!

— А сколько ей сейчас, миссис Томлинсон?

— Почти двадцать один. Женщина, способная принять самостоятельное решение. — Она коротко кивнула. — И она его приняла — оставить Майкла и выйти замуж за Томми. Все так просто. Так зачем ей было убивать себя?.

— Вам известно, миссис Томлинсон, что в день смерти Маргарет сказала мужу, что собирается навестить вас.

— Да. '

— И она часто так поступала?

— Да.

— Собственно, вы обеспечивали ей алиби. Верно?

— Алиби?! Я бы не назвала это так.

— А как?

— Я бы выразилась иначе: две чуткие, нежные женщины объединились друг с другом против грубияна.

— Вот вы все называете мистера Тейера грубияном. Он хоть раз ударил вашу дочь?

— Только бы посмел! Я бы переломала ему все кости!

— Ну, может быть, угрожал ей?

— Нет, никогда. Он любит командовать — только и всего. Поверьте, я была рада, что она решила уйти от него.

Карелла откашлялся. В присутствии этой огромной женщины, которая сама считала себя маленькой, он чувствовал неловкость. Ему было не по себе от матери, которая поощряла прелюбодейство дочери.

— Мне бы хотелось кое-что уточнить, миссис Томлинсон.

— Что именно?

— Майкл Тейер сказал нам, что позвонил вам после того, как увидел фотографию вашей дочери в газете, и…

— Совершенно верно.

— …и спросил, была ли она у вас?

— Верно.

— Миссис Томлинсон, если вы так одобряли связь вашей дочери с Барлоу и так неприязненно относились к Майклу, почему же вы сказали ему, что ее у вас не было.

— Потому, что это так и было.

— Но вы же знали, что она была с Томми!

— Ну и что из этого?

— Миссис Томлинсон, вы хотели, чтобы Майкл узнал, что происходит?

— Конечно, нет.

— Тогда почему вы сказали ему правду?

— Позвольте! А что мне было делать? Солгать и сказать, что она у меня? А если бы он попросил ее к телефону?

— Ну, могли бы что-нибудь придумать. Сказали бы, например, что она вышла на минуту.

— С какой стати мне лгать этому хаму? Он и так должен был получить то, что заслужил.

— Что вы имеете в виду?

— Развод, конечно. Ведь Маргарет собиралась оставить его.

— А он знал об этом?

— Нет.

— Она еще кому-нибудь говорила о предстоящем разводе?

— Конечно. Она об этом беседовала с адвокатом.

— Кто он?

— Я думаю, это ее дело.

— Вашей дочери нет в живых, — напомнил Карелла.

— Я знаю, — отозвалась миссис Томлинсон.

И тогда, без всякой на то причины, Карелла еще раз повторил:

— Она мертва.

Наступила тишина. Каждый слышал только биение собственного сердца. До самого последнего момента, даже несмотря на то, что они застали миссис Томлинсон в разгар приготовления к похоронам дочери и что разговор все время шел об обстоятельствах ее гибели, Карелла испытывал странное чувство, что и миссис Томлинсон, и Хейвз, и он сам не помнили о том, что говорили о человеке, который уже умер. Подсознательно, неопределенно, но постоянно и настойчиво ощущалось ее присутствие и, несмотря на разговор о ней в прошедшем времени, на упоминание о самоубийстве, — все они думали о живой Маргарет Ирэн Тейер, девушке, которая действительно собиралась уйти от мужа через месяц и начать новую жизнь. Так оно и было. И тихо Карелла повторил: «Она мертва». Все в комнате замолчали, и все вдруг стало на свои места.

— Она была моей единственной дочерью, — проронила миссис Томлинсон. Она, грузная женщина с плоскими ступнями, большими руками, блестящими глазами, поблекшими рыжими волосами, сидела на кушетке, которая была для нее слишком мала, и вдруг Карелла понял, что на самом деле, по сути своей, она была крошечной, что мебель, которой она себя окружила, была куплена для маленькой, испуганной женщины, скрывающейся где- то внутри этого огромного тела, женщины, которой и в самом деле нужна была нежность и ласка.

— Мы очень вам сочувствуем, — сказал он, — пожалуйста, поверьте!

— Да. Да. Я знаю. Но вы не можете вернуть ее мне. Верно? Этог& вы никак не можете сделать.

— Вы правы, миссис Томлинсон. Не можем.

— Вчера я рассматривала все ее старые фотографии, — продолжала она. — Жаль, что нет у меня фотографии Томми. У меня много фотографий Маргарет, но нет ни одной его.

Она тяжело вздохнула.

— Мне, наверное,