Медведь и Дракон - Том Клэнси

– Трудно ответить на такой вопрос. Понадобится от десяти до двенадцати лет, чтобы начать промышленную эксплуатацию в полном объёме. Такое количество сырой нефти, выброшенной на рынок, значительно изменит экономическое состояние рынка. Мы ещё не осуществили моделирование такого процесса – но доходы России от продажи этой нефти будут огромными, что-нибудь порядка сотни миллиардов долларов в год, причём я имею в виду сегодняшние доллары.

– И сколько времени это будет продолжаться? – Уинстон едва не увидел, как пожал плечами его собеседник.

– Двадцать лет, может быть, больше. Наши друзья в Москве все ещё хотят, чтобы мы сохраняли это в тайне, но в нашей компании распространяются слухи, и новость вот-вот вырвется наружу. Да и как можно утаить такое? Все равно что пытаться скрыть восход солнца. Я полагаю, пройдёт самое большее месяц, и это станет достоянием средств массовой информации. Ну, может быть, немного больше.

– Как относительно месторождения золота?

– Черт побери, Джордж, русские не говорят об этом, но мой представитель в Москве сообщает, что на лицах высокопоставленных чиновников в их правительстве появился взгляд, словно у кота, только что сожравшего канарейку. Или, по крайней мере, так ему кажется. Когда появится известие о месторождении золота, его цена упадёт процентов на пять или десять, но наши экономические модели показывают, что цена скоро вернётся к прежней – ещё до того, как Иван начнёт продавать добытое золото. Наши русские друзья – в общем, их богатый дядя скончался и оставил им всё своё наследство, ты меня понимаешь?

– А это не окажет на нас отрицательного воздействия? – спросил Уинстон.

– Черт побери, нет, конечно. Русским придётся закупить у нас огромное количество оборудования, им понадобятся знания и опыт, которыми владеем только мы, а когда цена нефти упадёт, это благоприятно скажется на нашей экономике. Знаешь, Джордж, мне нравятся русские. Этим сукиным сынам так долго не везло, может быть, теперь ситуация изменится для них в лучшую сторону.

– Никаких возражений против этого ни у меня, ни у моего соседа рядом, – заверил своего друга «Торговец». – Спасибо за информацию.

– Ничего не поделаешь, вы, парни, по-прежнему забираете у меня налоги. – Мерзавцы, чуть не добавил он, но Уинстон всё равно услышал это, включая смешок. – Скоро увидимся, Джордж.

– Точно. Выпей за моё здоровье, Сэм, и спасибо. – Уинстон нажал на кнопку, прерывающую этот разговор, и тут же выбрал кнопку номер девять канала специальной связи.

– Да? – послышался знакомый голос. Только десять человек обладали правом доступа к этому каналу.

– Джек, это Джордж. Мне только что позвонил Сэм Шерман, президент «Атлантик Ричфилд».

– Россия?

– Да. Нефтяное месторождение оказалось на пятьдесят процентов больше, чем гласили их предварительные расчёты. Это делает его чертовски огромным, самым богатым месторождением в мире. В нем больше нефти, чем во всех странах Персидского залива, взятых вместе. Начать промышленную эксплуатацию будет непросто, потребуются немалые капиталовложения, но Сэм говорит, что по сложности это как в кулинарном справочнике – трудно, но его люди знают, как это делается, не потребуется создавать новую технику. Всего лишь вопрос траты денег – и даже это не так сложно, потому что рабочая сила в России намного дешевле, чем здесь. Русские станут богатыми.

– Насколько богатыми? – спросил президент.

– Порядка сотни миллиардов долларов, после того как начнётся промышленная эксплуатация месторождения, и это продлится добрых двадцать лет.

Джек даже свистнул от удивления.

– Два триллиона долларов. Это настоящие деньги, Джордж.

– Именно так мы говорим на Уолл-стрит, господин президент, – согласился Уинстон. – Чертовски верно, настоящие деньги.

– И как это подействует на российскую экономику?

– Можно не сомневаться, вреда ей это не принесёт, – заверил его министр финансов. – В результате у них появятся тонны твёрдой валюты. С такими деньгами они смогут купить вещи, в которых нуждаются, а также оборудование для выпуска товаров, которые смогут делать сами. Это полностью обновит их промышленность, Джек, даст русским толчок в новое столетие, если, разумеется, у них хватит мозгов, чтобы использовать деньги надлежащим образом. Главное, чтобы полученные средства не утекли в Швейцарию и Лихтенштейн.

– Как мы сможем помочь им? – спросил президент Соединённых Штатов.

– Лучшим ответом на этот вопрос будет следующее: ты, я и пара других американских экспертов сядем за стол со своими русскими коллегами и спросим, что им понадобится в первую очередь. Если мы сможем убедить нескольких наших промышленников построить в России заводы, это не повредит нам и будет чертовски хорошо выглядеть на телевидении.

– Понял, Джордж. Подготовь мне докладную записку на эту тему к началу будущей недели, и мы тогда попытаемся найти способ известить русских о том, что нам известно.

* * *

Подходил к концу ещё один слишком продолжительный рабочий день Сергея Головко. Управлять СВР было тяжёлой работой для любого человека, но ему также приходилось поддерживать Эдуарда Петровича Грушевого, президента Российской Федерации. У президента Грушевого был свой Кабинет министров, некоторые из которых были компетентными, других избрали из-за их политического капитала или просто чтобы не дать им возможности встать в ряды оппозиции. Находясь внутри администрации Грушевого, они все ещё могли причинить ему вред, но не такой значительный, как если бы стояли вне администрации. Находясь внутри, им приходилось прибегать к оружию малого калибра, чтобы не погибнуть от разрыва собственных снарядов.

Хорошей новостью было то, что должность министра экономики была у Василия Константиновича Соломенцева, интеллигентного и, по всей вероятности, честного человека, что являлось таким же редким сочетанием в российской элите, как и в любой другой стране мира. Он лелеял честолюбивые мечты – редко у какого министра они отсутствовали, – но эти мечты были направлены главным образом на стремление добиться процветания своей страны и в основном не касались личного обогащения. Определённое стремление к личному обогащению не слишком тревожило Головко, главное, чтобы человек не старался, как свинья из басни, подгребать под себя все. По мнению Сергея Николаевича, таким пределом являлось состояние примерно в двадцать миллионов евро. Больше этой цифры – и министр попадал в разряд бессовестных свиней, но Головко мог понять и человека, которого устраивала меньшая цифра. В конце концов, если министр успешно трудился на благо своей страны, он или она имели право на соответствующее вознаграждение. Рядовые трудящиеся не будут критиковать их, если благодаря усилиям таких министров условия жизни для них становились лучше. «Наверно, не будут», – думал председатель самого крупного шпионского агентства. Россия отличалась от Америки, где законы, касающиеся «этичного» поведения членов правительства, доходили до бессмысленного и контрпродуктивного абсурда.