Ее зовут Тень - Ксения Чайкова

Но Лорранскому-младшему уже вожжа под хвост попала — он перевернулся на живот и полез под подушку за своим флаконом со светом. Где же ухитрилась улечься храна? Что на кровати ее нет — это точно. Ну не в кресле же она на ночь устроилась?

Действительно, не в кресле. Тень, укутавшись в свою дорожную накидку и обняв демона, лежала прямо на полу возле входной двери, там, где даже ковра не было. Под голову храна положила свернутый тючком свитер, рядом аккуратной горкой сложила снятую перед сном одежду. Свет не обеспокоил эту ненормальную никоим образом — она, кажется, уже успела заснуть и теперь лежала совершенно тихо и неподвижно, и только мерные движения грудной клетки свидетельствовали, что девушка не померла, а просто на зависть крепко и спокойно почивает.

— Эй, Тень, — беспомощно позвал Торин. свешиваясь с кровати и протягивая руку, чтобы потеребить девушку за плечо. Однако это было лишним темные глаза мгновенно распахнулись и в упор уставились на графа, даже не стараясь скрыть бушующих в самой глубине души эмоции: возмущения, злости и обреченного вопроса: «Ну что тебе еще понадобилось?»

— Ты чего это на полу устроилась? — тихо поинтересовался Торин, смущенный откровенной ненавистью, мелькнувшей в глазах девушки.

— А где мне еще ложиться? — мирно, явно изо всех сил пытаясь не сорваться и не накричать на своего клиента, поинтересовалась она.

— Ну… — Торин широким жестом радушного хозяина обвел рукой кровать, словно говоря: «Места тут много, на пол друг друга явно спихивать не придется». Тень сосредоточенно нахмурилась, словно пытаясь сопоставить полученную информацию с уже имеющимися данными, потом наконец сообразила и фыркнула:

— Да ты чего, Торин, напился, что ли, во время ваших гулянок? Я тебе кто, сентана, а? Мало ли что мы разыгрываем на людях. При должном скоплении народа можешь и обнять, и поцеловать меня, дабы все удостоверились в наших более чем близких отношениях. А наедине, сделай милость, не навязывай мне свое общество — я все-таки храна, а не продажная девица, могу обидеться и навалять так, что мало не покажется!

Вонато, потревоженная всплеском эмоций хозяйки, тревожно завозилась и сонно клекотнула. Тень ласково пробормотала что-то, успокаивая демона, и демонстративно повернулась к Торину спиной, чуть ли не уткнувшись носом в порог.

— Да не трону я тебя, — наконец не выдержал Лорранский, глядя на спину и затылок лежащей на полу храны. Накидка немного сбилась в сторону, и из-под нее высовывалась босая нога девушки. И почему-то эта нога с аккуратными пальчиками, тонкой щиколоткой и почти круглой пяткой вдруг показалась графу одинокой и беззащитной до слез. Правда, он тут же напомнил себе, что хозяйка этой изящной конечности владеет клинками так же легко и свободно, как пальцами рук, а хищный демон, принадлежащий этому странному и противоречивому созданию, вполне способен в одиночку убить человека. Но от странного и, мягко говоря, неразумного желания защитить девушку эти мысли почему-то не избавили. — Чего на жестком полу-то валяться? Перебирайся на кровать, места здесь много, боками сталкиваться не придется.

Тень приподнялась на локтях, повернула голову и посмотрела на Торина с потрясающим выражением обречен ной ненависти в глазах.

— Ты отстанешь когда-нибудь от меня, а? — нежно спросила она. отбрасывая назад упавшие на лицо волосы. — Где я захотела, там и улеглась. А вдруг ночью в комнату ворвется кто-нибудь? Пока из одеял и перин выпутаюсь, нас три раза убить успеют. А так налетчики даже не успеют сообразить, что к чему, споткнутся об меня и свалятся на пол. Тут-то я их и прищучу! Все, прячь свой светильник и дай мне поспать! Да, кстати, разбираться с хозяином гостиницы и расплачиваться за то безобразие, что творится внизу, придется именно тебе.

И что оставалось делать Торину? Правильно — спрятать под подушку светящийся флакон и послушно откинуться на перину. Правда, уснуть удалось не скоро, но тревожить храну Лорранский больше не решился. А то как бы телохранительница в раздражении не позабыла о своих прямых обязанностях и не придушила своего клиента, дабы он не мешал ей предаваться заслуженному отдыху.

Утром, привычно вскочив и потянувшись, я даже не поняла, что случилось. Потом сообразила. Да я же выспалась! В первый раз за много-много дней и ночей!

Настроение было великолепным. Хотелось танцевать, петь или на крайний случай вихрем слететь на первый этаж, перескакивая через ступеньки, быстренько съесть чего-нибудь на завтрак и пробежаться по лавкам. Но увы! Графеныш, успевший ночью достать меня до печенок, с чувством выполненного долга мирно почивал, разметавшись по простыням и спихнув с кровати одеяло. И ведь теперь ни на шаг от него не отойдешь, а то решишься выйти из комнаты, а потом ежесекундно мучиться будешь — а вдруг с ним что-нибудь случится! Я подобрала одеяло, заботливо укрыла своего подопечного, отметив, что пояса с кристаллами на нем не было, и неодобрительно покачала головой. Интересно, Торин осознает, что главной ценностью под моей охраной является не его жизнь, а этот черный кошель с бледно-голубыми магическими камушками.

Может, забрать этот пояс себе, а аристократеныша послать куда подальше? При мне эти проклятые кристаллы явно будут в большей безопасности, чем у таскающегося по кабакам Лорранского. Куда они с солдатней вчера ходили, я поняла с первого взгляда, как только увидела их довольные и безмятежные рожи, вытянувшиеся, как штаны из некачественной ткани после стирки, при виде милого бардачка, устроенного мною с помощью десятка налетчиков и хозяина гостиницы. Мужик, несмотря на свой устрашающий и откровенно разбойничий вид, оказавшийся весьма достойным и понятливым собеседником, согласился не трепать о нападении на всех углах и удобрить трупами неудачливых налетчиков свой сад. Судя по тому, с какой готовностью он кивал головой, под яблонями будут прикопаны далеко не первые кандидаты на компост. То-то моченые яблоки он к столу вчера подавал такие крупные и красивые… В какие деньги это встанет графенышу — лучше не задумываться. Хотя какое мне дело! Жаль только, что я не успела оповестить услужливого хозяина о своем желании оставить одного из нападавших в живых, и он уложил последнего, которого я наметила на роль «языка», метким выстрелом в шею.

Пробуждение я Торину организовала далеко не самое приятное. Но кто же знал, что он так чутко спит! А свист тайтры даже в бодрствующем состоянии не каждый услышит. Или это у аристократа после вчерашнего появилось иное восприятие окружающей действительности?

— И чего ты дергаешься? — мирно поинтересовалась я, не прекращая разминки. Тайтра стальной плетью вилась вокруг меня, свистя и временами щелкая, как пастуший кнут. — Мне тренироваться надо!

Графенок, сидящий на постели и прикрывающийся одеялом, как невинная девица при виде ворвавшегося в ее спальню вора, бестолково затряс головой, словно пытаясь вспомнить, кто я и что делаю в этой комнате. Похоже, немало они все-таки во время своей прогулки по городу выпили, а ведь вчера ни один пьяным не выглядел, да и запаха особенного не было.

— Что, болит голова? — сочувственно поинтересовалась я, тренировки ради щелкая тайтрой в сторону постели. Подцепила одеяло самым кончиком, сорвала его с испуганно охнувшего Торина, потом так же легко и небрежно вернула назад. Аристократенок испуганно взвизгнул и попытался слиться с деревянной спинкой кровати. Получилось плохо — то ли спинка была слишком плотная, то ли Торин излишне полный. Заполучив обратно одеяло, графеныш вцепился в него, аки девственница в первую брачную ночь с постылым мужем, и попытался укрыться с головой.