Я - бронебойщик. Истребители танков - Владимир Першанин

Зайцев, высунувшись из траншеи, сказал:

– Наши «тридцатьчетверки» идут. Только они так громыхают. Немецкие «панцеры» тихо двигаются, гусеницы резиной проложены.

Это мы знали и сами, просто все находились в напряжении. «Тридцатьчетверок» было шесть штук. Видно, что вышли из боя: вмятины на бортах, обгоревшая краска, один танк тянули на буксире.

Напротив нас машины остановились. Танкист с закопченным лицом спрыгнул вниз.

– Солярки ведер десять не найдется?

– А ты кто такой? – оглядел его наш комбат Ступак, как обычно хвативший с утра водки.

– Командир танковой роты.

Он назвал фамилию, которую я не расслышал.

– Удираешь от фрицев во главе роты? Ну и двигай себе дальше. Вояка хренов.

– Ты пасть сильно не разевай, – огрызнулся танкист. – Пока могли, воевали. У меня пять машин сгорели. Снаряды почти все расстреляли, солярки на дне.

– И патроны к пулеметам кончились? – наседал Ступак.

– Патроны остались.

– Так снимайте свои пулеметы и нам отдайте. Вы драпаете, а мы воевать будем.

Командир роты растерялся, а наш комбат предсказывал с усмешкой:

– Ну, проедете еще несколько километров и заглохнете. Оставайтесь с нами.

Быстрым шагом приближался подполковник Рекунков. Танкист поспешил к своей машине. Опасался, что задержат. Три танка продолжили свой путь, а три остались. В том числе, танк, который буксировал поврежденного собрата.

– А вы чего не удрали? – спросил Ступак лейтенанта в прожженном комбинезоне.

– Мы из другого батальона. Я товарища на прицепе волоку, и дружок из соседнего взвода тоже остался. Куда бежать?

Подошел Рекунков. Экипажи всех трех танков выстроились в небольшую шеренгу. Лейтенант доложил, что в наличии одиннадцать человек, башнер из поврежденного танка погиб. Имеется по пятнадцать-семнадцать осколочно-фугасных снарядов на ствол. К пулеметам патронов хватает.

– Почему отступили? – спросил Рекунков. – Струсили?

– Горючего почти не осталось, пехота разбежалась. Сколько могли, держались, а когда бронебойные снаряды закончились, отступили.

– Далеко немцы отсюда?

– Могут и через час появиться. Или разведку вначале пошлют.

– Третий танк совсем из строя вышел?

– Двигатель пробит. Загорелся, мы его потушили, но без ремонтников не обойтись. Пушка и пулеметы в порядке.

Я не запомнил фамилию лейтенанта. Помню, что он попросил махорки и покормить людей. Так наш полк усилился тремя танками.

Немцы появились к полудню. Два мотоцикла, бронетранспортер и два танка Т-3. Они заметили позиции издалека и приближаться не стали. Остановились на пригорке среди деревьев, выгрузили миномет и принялись обстреливать наши траншеи. Переносили огонь с одного на другое место, затем начали стрельбу танки Т-3.

Это была нехитрая попытка вызвать на себя ответный огонь и определить примерное количество огневых точек. Рекунков вначале приказал нашей артиллерии не отвечать, но немцы подвезли еще минометы, дополнительный боезапас, и мины посыпались градом. Полк стал нести ощутимые потери.

Кое-где загорелся сушняк, люди стали тушить его. Фосфорные мины зажигали прошлогоднюю траву. Пелена дыма окутала позиции, сползала в траншеи, заставляя нас вылезать наверх.

Увидев, как в санроту несут раненых и обожженных бойцов, командир полка приказал батарее трехдюймовых пушек Ф-22 ответить врагу огнем.

– Маскироваться толком не умеешь, – поддел Рекунков майора-артиллериста. – Посмотрю, как стреляешь.

Майор, прошедший три войны и возглавивший дивизион после сорока лет, стрелять умел. Не зря командовал и взводом и батареей. До цели было километра полтора. Подбить на таком расстоянии танки он не пытался. После нескольких пристрелочных фугасов обрушил серию шрапнельных снарядов, которыми научился точно поражать цель на фронтах Первой мировой и Гражданской войн.

Снаряды разрывались на высоте полусотни метров и ниже. Град металлических шариков выбивал сверху минометные расчеты, издырявил мотоцикл, хлестнул по капоту бронетранспортера «Бюссинг».

В бронетранспортеры стали спешно грузить раненых, убитых, эвакуировать минометы. Но, задетый подковырками полковника, командир дивизиона не позволил своему давнему врагу, германцам, уйти просто так.

Все три орудия (батареи были неполные) обрушили на высотку шестикилограммовые фугасы. Один из них выбил колесо и смял капот полугусеничного «Бюссинга». Из горевшей машины под огнем перегружали раненых в другой бронетранспортер.

Т-3 пытался прикрыть отход, но фугас порвал гусеницу, и его пришлось срочно тащить на прицепе. Через четверть часа на высотке остался лишь горевший «Бюссинг», сплющенный мотоцикл и тело механика-водителя, которое не сумели вытащить из огня.

– Могешь, – только и сказал Рекунков.

– Императорское артиллерийское училище! – козырнул в ответ майор. – Учили, как положено.

Дружный отпор воодушевил людей. Раздавались голоса:

– Пусть только сунутся!

– Пушкари свое дело знают.

Соваться немцы не спешили, хотя имели приказ быстрее завершить окружение наших войск на Барвенковском выступе. Пустили в ход авиацию. Но оборону держала не одна наша дивизия, и самолетов просто не хватало. Разрывы бомб, стрельба орудий слышались со всех сторон.

На эскадрилью «юнкерсов» обрушилась четверка наших истребителей ЛаГГ-3. Превосходя пикировщиков в скорости и обладая сильным вооружением, истребители подожгли один и другой «юнкерс». Третий уходил рывками, дымя, тщетно пытаясь выровнять полет. Остальные «юнкерсы» сбрасывали бомбы куда попало и, отстреливаясь из кормовых пулеметов, тоже повернули назад. С запозданием, когда атака была уже сорвана, появились «мессершмиты». Их было шесть штук.

Наши не отступили. «Мессеры», хотя имели такую же скорость, были явно маневреннее. Они крутились, как осы, вокруг менее поворотливых «лагов» (на полтонны тяжелее «мессершмиттов»), сделанных из дельта-древесины и прессованной фанеры. Пушечные очереди разваливали их на части, и наши истребители падали градом горящих обломков. Один из «лагов» развернулся и в отчаянии пошел на таран. Пушки сразу двух «мессершмиттов» разнесли кабину и подожгли его.

Сумел вырваться из смертельного круга лишь один «ястребок». Огрызаясь остатками пуль в патронных лентах, хлестнул по фюзеляжу ближнего «мессера». Затем круто спикировал вниз и, выжимая все возможное из мотора, ушел в сторону аэродрома над самой землей.

Мы радовались победам наших истребителей и переживали, когда они, сгорая, падали на землю. Но вскоре нанесли удар по нам.

Зайцев верно предсказывал, что немецкие танки могут появиться с любой стороны. Но вначале последовал очередной авианалет. На позиции полка пикировала тройка бомбардировщиков Ю-87 в сопровождении двух «мессершмиттов». Не спеша сбросили штук шесть тяжелых бомб, килограммов по двести пятьдесят весом.