Страстная женщина - Вирджиния Хенли

Стоя рядом с Уильямом и обмениваясь с ним клятвами, Бесс была на седьмом небе от счастья. Когда же Уильям надел ей на палец бриллиантовое обручальное кольцо, все ее сомнения и опасения развеялись навсегда. Священник объявил их мужем и женой. Только теперь Бесс наконец осознала, что теперь она леди Кавендиш.

Все собравшиеся двинулись в дом, осыпая новобрачных лепестками роз. В зале уже играли музыканты, повсюду сновали лакеи в ливреях, разнося вино и накрывая праздничный стол.

Танцы продолжались до рассвета. За окнами стало уже совсем светло, когда Уильям подхватил молодую жену на руки и понес в наскоро приготовленную спальню. Решительно захлопнув дверь, он запер ее перед носом любопытных гостей.

— Дорогая, велев тебе одеться, я думал, ты выберешь что-нибудь попроще.

— Полагал, что я надену платье на голое тело?

— Да, — ответил Уильям, теребя завязки нижней юбки.

— В часовне? — Бесс сделала вид, что шокирована.

— Я так изголодался, что, будь мы там одни, положил бы тебя на алтарь.

Бесс прижалась к нему теснее.

— Но ведь мы расстались всего семь недель назад. Ты сам говорил, что время для тебя пролетело незаметно? — Она отскочила, оставив в руках Кавендиша свою нижнюю юбку.

— Зато ночи были пыткой! — возразил он, бросаясь за ней.

— Пыткой? Ты еще не знаешь, что это такое! Хочешь, объясню? — Приподняв подол, Бесс на миг показала мужу поросший золотистыми завитками холмик и снова опустила юбку.

— Проказница! Бесс улыбнулась:

— Я буду дразнить тебя до тех пор, пока ты не попросишь пощады.

Лукаво усмехнувшись, Уильям начал раздеваться и вскоре замер перед ней во всей красе, обнаженный и гордый.

— А по-моему, тебе самой не терпите раздеться. — Он заключил жену в объятия, сунул руку под подол и пощекотал набухшие складки. — Сладкая, нежная, — пробормотал Уильям, облизывая палец, — как горшочек с медом.

Бесс снова ускользнула от него, однако не бросилась прочь, а направилась прямиком к постели. Чувствуя на спине горящий взгляд Кавендиша, она села и откинулась на подушки.

— А ты любишь мед? — томно протянула она, погружая палец в свой «горшочек», а потом прикасаясь им к соскам.

Уильям не устоял перед Бесс, позабывшей от радости о застенчивости и запретах. Бросившись на постель, он склонился над молодой женой, жадно пожирая ее глазами и губами. Уильям твердо знал, что будет любить Бесс до конца своих дней, и едва верил в свою удачу. Его жена оказалась не только прекрасной, чувственной и страстной, но умной, насмешливой и проницательной. Мысленно Уильям поклялся хранить верность жене и любить ее так, чтобы она навсегда забыла о былых сомнениях и бедах. В этой спальне они провели два дня и две ночи, прежде чем жажда Кавендиша поутихла.

Бесс не терпелось увезти Уильяма в Дербишир и познакомить со своими родными.

— Давай сделаем им сюрприз, — предложил он.

— Нет, я не рискну привезти в дом такого важного гостя, как сэр Уильям Кавендиш, не предупредив родных заранее.

— Я — важный гость? — усмехнулся он. — В таком случае ты — великосветская дама.

— Конечно! — радостно кивнула Бесс.

Поскольку Уильям любил охотиться, а Лестершир изобиловал дичью, супруги Грей устроили для гостей охоту. Первые несколько часов Бесс сопровождала мужа, а затем вернулась в Брэдгейт, чтобы написать письмо матери. С торжеством подписавшись «Леди Элизабет Кавендиш», она покраснела от гордости и долго разглядывала свою новую подпись.

Они отправились в Дербишир в удобной карете Уильяма. На дверце красовался ею герб. Кавендиш заявил, что являться домой с пустыми руками неприлично, поэтому по пути они заехали в Лестер, где Бесс накупила подарков всем родным и близким.

Еще нигде и никогда Уильяма не встречали с такой радостью, как в Хардвик-Мэноре. Вскоре он понял, что родным Бесс дорога не меньше, чем ему самому. К огорчению Уильяма, родители Бесс относились к нему слишком почтительно и были несколько скованны.

Приятным исключением, разумеется, стала тетя Марселла. Она не испытывала почтения к мужчинам, презирала титулы, и Уильям сразу завоевал ее расположение.

Вскоре в живописном, но обветшалом доме зазвучал громогласный хохот Кавендиша, и родные Бесс почувствовали себя непринужденнее.

Джеймсу Кромпу, камердинеру Уильяма, пришлось делить с кучером комнату, расположенную по соседству со спальней новобрачных. Вечером, укладываясь спать, Бесс приложила палец к губам и многозначительно указала мужу на стену.

— Я знаю, что Джеймс умеет хранить тайны, и все-таки не хочу посвящать слуг в то, что происходит у нас в спальне. Так что веди себя потише.

— При чем тут я? — удивился Уильям. — Я всегда веду себя пристойно. Сдерживаться придется вам, леди Кавендиш.

Бросившись к мужу в объятия, Бесс прикусила мочку его уха.

— Сдерживаться я не стану. Просто следует помнить о приличиях.

Жена была для Уильяма неиссякаемым источником радости и удовольствия, он обожал ее.

…Усадьба Хардвик раскинулась на участке площадью в пятьсот акров. Объезжая поместье, Кавендиш то и дело говорил жене о том, как увеличить доходность земель, — например, отгородить часть торфяника, превратив его в пастбище для овец. Бесс ловила каждое слово мужа, поскольку никто в Англии не разбирался в землях и недвижимости лучше, чем он, и не умел столь же удачно извлекать прибыль из любого источника. Вечером она передавала советы Уильяма своему брату Джеймсу, втайне надеясь, что его дела пойдут на лад, а Хардвик начнет приносить солидный доход.

На следующий день новобрачные решили навестить семейство Лич. Сестра Бесс Элис вышла замуж за Фрэнсиса Лича, поселилась с ним в Чатсворте и теперь ждала первенца. Бесс сказала родным, что экипаж Кавендиша остается в их распоряжении, а сама вместе с мужем отправилась в Чатсворт верхом.

Бесс уже давно рассказала Уильяму о своем любимом уголке Дербишира. Теперь они остановили лошадей на вершине холма, откуда открывался вид на Чатсворт, и Уильям понял, почему жене так полюбилось это место. Пейзаж и вправду был великолепен: земли, раскинувшиеся внизу, омывались водами извилистой реки Деруэнт. С высоты они казались маленьким плодородным Эдемом, окруженные высокими холмами и безлюдными торфяниками. Столь совершенный пейзаж Уильям прежде видел лишь на картинах.

Бесс смотрела вниз с таким же восхищением, с каким, бывало, поглядывала и на Уильяма.

— Вот тот дом стоит не на месте, — указал хлыстиком Кавендиш. — Его следовало бы передвинуть.

— Вот именно! — обрадовалась она. — Уильям, у нас совпадают мысли! Сюда так и просится настоящий дворец. А парк вокруг него должен доходить до самого Шервудского леса, в нем можно развести оленей и фазанов. Хорошо бы дом окружали клумбы и газоны правильной формы, ручьи и фонтаны. Великолепие и порядок посреди хаоса поразят воображение каждого путника!