Мой ответ - нет - Уилки Коллинз

— Ну, что же вы не продолжаете? — сказала она презрительно.

Более смелый человек мог бы еще удержаться. Мирабель струсил. Его находчивость, парализованная страхом, не могла придумать ничего нового. Он слабо воспользовался пошлой уклончивостью, о которой читал в романах.

— Неужели вы думаете, — спросил он с притворным удивлением, — что я говорил серьезно?

Всякого другого Франсина легко бы раскусила. Но любовь, довольствующаяся самыми жалкими крохами утешения, раболепствующая, пресмыкающаяся и умышленно обманывающая саму себя, — такая любовь пылала в груди Франсины. Несчастная девушка поверила Мирабелю с таким восторгом, что задрожала и опустилась на ближайший стул.

— Я говорила серьезно, — сказала она слабым голосом. — Неужели вы не поняли этого?

Он поступил бесстыдно, он подыграл ей.

— Честное слово, я думал, что вы мистифицируете меня и поддакивал вам.

Она вздохнула и посмотрела на него с нежным упреком.

— Желала бы я знать, могу ли вам верить? — сказала она тихо.

— Конечно, можете, — уверял он трусливо.

Она колебалась.

— Не знаю. Эмили очень восхищаются некоторые мужчины. Почему и вам не быть в их числе?

— Она бедна и я беден. Эти факты говорят сами за себя.

— Да — но Эмили завлекает вас. Она выйдет за вас завтра, если вы сделаете ей предложение. Не спорьте! Кроме того, вы поцеловали ее руку.

— О, мисс де Сор!

— Не называйте меня мисс де Сор! Называйте меня Франсиной. Я желаю знать, зачем вы поцеловали ей руку?

— По привычке, — поспешил объяснить пастор, — просто по привычке. Вы забываете, что я жил за границей несколько лет…

Его пребывание за границей ее не заинтересовало.

— Если я вам прощу, — перебила она, — вы поцелуете мою руку?

Мирабель повиновался с любезной поспешностью.

— За границей, — продолжал он, — у дам целуют руку…

Франсина опять перебила его:

— Почему вы не называете меня Франсиной?

Он исполнил ее желание с откровенным раболепством.

— Я хотел сказать, Франсина, что у дам целуют руку, когда их благодарят. Вы должны признаться, что Эмили…

Она перебила его в третий раз:

— Эмили? Разве вы уже с нею так фамильярны? Разве она уже называет вас Майлз? Она, без сомнения, рассказала вам, какую уединенную жизнь ведет в своем бедном доме?

— Она ничего не говорила о себе. Все, что я знаю о ней, я знаю от мистера Вайвиля, — поклялся дамский угодник.

— Неужели? Вы, конечно, расспрашивали мистера Вайвиля об ее родных? Что он сказал?

— Он сказал, что она лишилась матери в детстве, а что отец ее умер скоропостижно, несколько лет тому назад от болезни сердца.

— А еще что? Впрочем, тихо! Сюда кто-то идет.

Мирабель почувствовал к подошедшему слуге самую глубокую признательность.

— Это, верно, прислали за нами, — сказал Мирабель Франсине. — Нас зовут в комнаты.

— Мисс Браун желает говорить с вами, сэр, если вы не заняты, — сообщил слуга.

Франсина удерживалась, пока посланец не ушел.

— Это уже бесстыдство! — объявила она с негодованием. — Эмили не может оставить вас со мною на пять минут без того, чтобы не потребовать вас к себе. Если вы пойдете к ней, после всего, что вы мне сказали, вы будете самый низкий человек на свете.

Он действительно был самый низкий — он довел свою малодушную покорность до последней крайности.

— Только скажите, чего вы желаете от меня, — согнулся он в глубоком поклоне.

Даже Франсина ожидала небольшого сопротивления от существа, имевшего наружность мужчины.

— О, неужели вы говорите правду?

Он ответил еще одним поклоном. Она по-прежнему не была в нем уверена.

— Пустите меня к Эмили вместо вас, — предложила она. — Я извинюсь за вас.

— Я готов на все в угождение вам.

Франсина бросила на него прощальный взгляд.

— Вы не человек — ангел!

Оставшись один, Мирабель рухнул на стул. Впрочем, он остался совершенно доволен собой.

«Ни один человек не мог бы справиться так с этой чертовкой, как я, — думал он. — Но как я объясню это Эмили?»

Он случайно взглянул на розы, которые оставила Эмили. «Вот что мне поможет!»

Вынув свою записную книжку, Мирабель написал карандашом на чистой странице:

«У меня была сцена ревности с мисс де Сор. Вместо того, чтобы немедленно повиноваться вашему призыву, я остался здесь — единственно для вас. Этой бедной сумасшедшей надо потакать, а то она сделает скандал. Я знаю, что вы поймете и простите меня».

Вырвав страницу и засунув ее между розами, Мирабель позвал мальчика, работавшего в саду, и дал ему шиллинг:

— Отнеси цветы в людскую и вели одной из горничных положить их в комнату мисс Браун.

В доме тем временем произошло вот что. Войдя в гостиную, Эмили нашла Албана разговаривающим с Сесилией и услышала свое имя, когда отворила дверь.

— Наконец-то! — воскликнула Сесилия. — Почему вы так долго задержались в саду?

— Мистер Мирабель превзошел самого себя в красноречии? — спросил Албан.

Как ни досадно было ему отсутствие Эмили, все было забыто, волнение исчезло с его лица, когда они взглянули друг на друга.

— Судите сами, — ответила Эмили. — Мистер Мирабель говорил со мною о родственнице, которая очень дорога ему — о своей сестре.

Сесилия удивилась.

— Почему он никогда не говорил нам о своей сестре?

— Это печальный предмет, милая моя. Его сестра ведет страдальческую жизнь — она несколько лет не выходит из своей комнаты. Он пишет ей постоянно. Его письма из Монксмура интересуют ее, бедняжку. Он, кажется, упомянул и обо мне. Она прислала мне поклон и приглашает к себе.

— Скажите, сестра мистера Мирабеля старше или моложе его? — любопытствовала Сесилия.

— Старше.

— Она замужем?

— Вдова. У нее свой дом в Нортумберланде.

— Не соседка ли она сэра Джервиса Редвуда?

— Кажется, нет.

— Есть у нее дети?

— Нет, она совсем одна. Теперь, Сесилия, я выдала вам все, что знаю, — и мне надо кое что сказать мистеру Моррису. Нет, не надо оставлять нас — вы этим интересуетесь. Предмет разговора не очень приятный для меня, но…

— Мисс Джетро? — догадался Албан.