Мир будущего - Людмила Райот

— Ммм… Вторая Мировая?

— Нет. "Карибский кризис", — он плюхнулся на стул. — Ладно, оставим Набил. Может, про свой любимый Атлантис ты помнишь больше?

Я надулась и сложила руки на груди. Неприятно, что Никель допрашивает меня прямо перед Тимериусом. Но и надеяться, что он станет скрывать мою безграмотность от атланта, не стоит. Он все-таки член команды.

— Столица всех плавучих островов на Атлантисе?

— Озрел, — На этот раз нейроноситель сработал как надо. Название всплыло сразу и само.

— Хорошо. Богиня-покровительница секса и любви в старой религии водного мира?

1) Их и не могло быть: прежде чем трансформироваться из чужой мысли в мою собственную, сообщение транслируется по цепочке мозг — нейроноситель — браслет связи — нейроноситель — мозг.

2) П.з.ж. — последовательность зарождения жизни.

3) Неустойчивые, чересчур молодые или старые миры, располагающие в «горячей» или «холодной» зоне Объединенной Вселенной.

Я застыла. От этих слов внутри натянутой струной завибрировало воспоминание, воплощаясь в зрительный образ. Секунда, и я переношусь на несколько лет назад и снова оказываюсь на занятии Ника.

"Богиня секса и любви в старой религии водного мира?" спрашивает он меня, изогнув бровь и наклонив голову, а я растекаюсь по стулу в парадоксальной смеси счастья и стыда. Я не знаю ответа, но все равно улыбаюсь, не стесняясь своей необразованности.

Откуда-то снаружи образа раздался смешок, выводя из оцепенения. Тимериус разглядывал меня, пытаясь уловить эмоции — которых, надеюсь, не было.

— Чего уставился? Я год не занималась этим!

— Ты не была лучшей ученицей, правда? — усмехнулся он.

Конечно, не была. Прыжки между мирами давались мне легко, а вот процесс интеграции мышления с возможностями нейроносителя шел со скрипом.

Стыдиться? Еще чего! В двадцать с небольшим мне пришлось заново учиться думать — думать ПРАВИЛЬНО — тогда как местные впитывали эту способность с молоком матери. И сколько бы критики я не выслушала от Никеля по этому поводу, женился он все-таки на мне, а не на одной из учениц-набилианок.

Почему? Как он сам однажды признался, они были ему неинтересны; касаясь их, он не находил ничего нового, будоражащего; того, что заставляло бы возвращаться снова и снова. Что мог он почерпнуть в них кроме того, что знал по себе?

Я же была другой. Инопланетянкой, гостьей из параллельной вселенной. Стоило Нику дотронуться до меня, ему открывалась бездна необыкновенного, кладезь знаний, опыта и истории чуждого мира.

— Что будем с ней делать? — атлант перевёл взгляд на Никеля, сидящего без движения. Сейчас по его лицу невозможно было ничего прочитать.

— Нужно обновить информацию в её голове. По крайней мере то, что касается Атлантиса.

— Атлантис — не варварская планета, — возразил Тимериус. — Её не казнят, если она не будет в совершенстве знать местные обычаи и правила этикета. А слиться с атлантами Вариссе в любом случае не удастся. Также, как и тебе.

Тут он прав, уроженцы водного мира слишком не похожи на нас внешне.

— Она произведёт лучшее впечатление, если не будет выглядеть необразованной дикаркой из Третьего мира. И, приложив некоторые усилиях, сможет сойти хотя бы за набилианку.

Тимериус склонил голову на бок.

— Согласен. Набилианцы пользуются у коренного населения бОльшим уважением, чем остальные расы.

— Большим уважением? Если под этими словами ты подразумеваешь пренебрежение и хамство, то тогда да.

— Вовсе нет, — хамелеон напрягся и выпрямился, как струна. Ощущение гармонии, идущее от него, резко иссякло; повеяло холодом.

Я потянулась за фужерами и бутылкой.

— Дорогие компаньоны, может, не будем устраивать расовые разборки прямо перед лицом надвигающейся опасности?

Налила розовый напиток в два фужера и подвинула их по столу в разные стороны: один — Никелю, другой — Тимериусу.

— Давайте лучше вернемся к той части, где вы дружно решали, что же со мной, неумёхой такой, делать.

— А мы уже решили, дорогая компаньонка, — Ник сдержанно улыбнулся и сделал вид, что поднимает за Тимериуса бокал. — Ваш разум, милая моя, требует срочного вмешательства извне.

Он залпом выпил вино, вскочил и одним движением оказался рядом со мной.

— Позвольте вашу руку, — он галантно снял перчатку и протянул непокрытую ладонь. А потом опустился передо мной на одно колено.

Я отшатнулась. Нереально, совершенно невозможно привыкнуть к этим переменам настроения. Когда он делал то, чего совершенно не ждешь, и двигался так стремительно.

— А не пошли бы вы в жопу? — я попыталась поддержать начатый мной же официальный тон, но все церемонии катились псу под хвост, когда Никель оказывался столь близко. Гармония рушилась, спокойствие покидало, словно воздух, со свистом выходящий из дырявого воздушного шарика.

Видя, что посыл не произвел впечатления, бросила уже по-другому, коротко и зло.

— Уйди. Ты пьян.

Никель широко улыбнулся и медленно отодвинулся. Казалось, он смаковал трепет, в который меня повергала его близость.

— Ещё нет. Но скоро могу стать твоими стараниями, — отошел и, лениво подняв руку, уронил снятую перчатку на стол. Толкнул свой стул, так что тот откатился от стола, и сел на него, вольготно вытянув ноги.

— Если ты против того, чтобы источником информации стал я, тебе придется пройти в зал знаний и заказать стандартную процедуру закачки данных. О деталях я договорюсь. Согласна?

Согласна я не была. Идея идти в полное чтецов помещение и добровольно подключать мозг к огромному передатчику нисколько не вдохновляла. Никель и передатчик — даже не знаю, какое из зол казалось меньшим.

Разговор больше не клеился. Тимериус молчал, атмосфера спокойствия понемногу восстанавливалась вокруг него. Никель закрыл глаза и притворился, что дремлет. А может, уснул по-настоящему?

— Расскажи, на что это похоже, — подал голос Тимериус. — Что ты чувствуешь, когда снимаешь отпечаток?

Я оторвала взгляд от стола, навострив уши. Заговорить с чтецом на столь личные темы — все равно, что спросить атланта о Великом Потопе. Не вежливо, не тактично и не укладывается ни в какие рамки партнерских отношений.

И в этом вся прелесть.

Никель открыл глаза, оживился и подался вперед. Вопрос Тимериуса удивил и заинтересовал его. Он некоторое время рассматривал его с усмешкой на губах. Я нутром почувствовала — будет что-то интересное. Ник любил приправлять свою речь театрализованностью и спецэффектами.

— Рассказать? Ну ладно.