Зверь Бездны - Арина Веста

— Нет! Не может быть!

— А ну-ка выйдем, поговорим.

Выворачивая руку, Кобальт выволок ее на заснеженный балкон. Она даже не сопротивлялась смятая, уничтоженная.

— Говори, как это могло случиться. Я не выпущу тебя отсюда, пока не сознаешься.

Судорожно, разрывая остатки фаты она вытащила чашу.

— Я нашла ее, нашла чашу!

— Ну-ка дай сюда. — Кобальт выдернул чашу из ее рук.

Он на просвет изучал прозрачную вязь, в маленьких, загнанных под лоб глазках метались бесовские искры.

— Все из-за этого зеленого фуфла… Зод мне рассказывал эту сказку. Когда-то она была цельным камнем, может быть, единственным во всей Вселенной сапфиром чистой воды. Это была сама небесная роса, чистая, незамутненная. Но человек не успокоится, пока не изнасилует природу. Из священного камня были выточены скрижали с заветами самого Господа Бога. Но дуракам закон не писан. Скрижали вечности не уцелели, да и как им уцелеть, если они всего лишь слепок с человеческой души, которая продолжает мельчать. Тогда из священных обломков возникла чаша Искупления. Но и этого оказалось слишком много. Разбить. Разбить вдребезги. На миллионы осколков и развеять на четырех ветрах, чтобы и пылинки не осталось. И больше никаких смертей и поисков Грааля. Все равно это никому не нужно.

Сашка взмолилась:

— Не надо, Кобальт…

Кобальт зловеще-торжественно поднял чашу: «Вдребезги так вдребезги…» Черты лица расплылись, словно расплавились от близкого жара.

Сашка повисла на нем, но он отбросил ее и снова поднял руки с чашей.

— Не смей, не надо, — цепляясь за балкон, Сашка пыталась дотянуться до Кобальта.

Вдруг Кобальт коротко вскрикнул и выронил чашу в метельную тьму… Тяжело переводя дыхание, он протянул Сашке пустые ладони. На сожженной коже проступали волдыри, местами кожа обуглилась. Он изумленно разглядывал свои руки, как будто сквозь боль обрел некое ценное доказательство.

Сашка выскочила на улицу. Под окнами лежал неглубокий, рыхлый снег, и она вскоре нашла чашу. Снег под ней расплавился, но чаша была цела.

Сашка вернулась в комнату, не смея приблизиться к поминальному столу, опустилась на ковер. Кобальт, сидел, уткнувшись лицом в обожженные ладони.

— Ты, ты во всем виновата! — Не глядя на нее, он глухо вылаивал слова. — Они пришли по твоим следам. Ты хочешь узнать все? Тогда слушай. Его схватили, привезли сюда. Его пытали на глазах у Герды.

— Что с ней? Она жива?

— Лучше бы она умерла. Она в психушке, ребенок родился мертвым.

Она выдумывала сотни запутанных ходов, ведущих от нее к Зодиаку, где-то на этих путях была расставлена ловушку, в которую попал Зод.

— Стропы, — наконец прошептала она. — Мы забыли убрать стропы на крыше… Но разве можно узнать что-либо по стропам?

— Почему бы нет?

— Тогда в мае, перед слетом, он все пометил, чтобы не увели. Ведь ты выходила на его сайт по паролю «Зод»… Они могли отследить по сети.

— Но зачем, зачем им понадобилась его смерть?

— Канал «Апломб» и «Дебора» вкупе с «Плазмой» готовят переворот в коммуникациях. Об этом журналисты вопят уже третий месяц. Там миллиарды крутятся, но им до зарезу нужна эта древняя посудина. Они искали чашу, когда отслеживали сайты, когда пытали Зодиака и Герду. Давай выкладывай начистоту, откуда она у тебя взялась?

Кто-то помог Сашке подняться с пола, чьи-то руки водрузили чашу посреди поминального стола. Сашка рассказала все, что знала о Граале, найденном в подземельях Московского Кремля, и то, о чем только догадывалась. Когда она замолчала, подал голос Отшельник.

Этот человек был еще молод, но волосы и брови Отшельника были серебристо-седыми. Просторное рубище из мешковины, перепоясанное веревкой, болталось на худых плечах. Отшельник был слеп, хотя его светлые глаза были целы, и смотрели неподвижно и твердо. Резко суженные зрачки его глаз, должно быть, отражали невидимое солнце в зените.

Отшельник взял в руки чашу, потрогал барельеф на ободе, пальцами читая выпуклую вязь, и заговорил сухо, без выражения, словно бегло читал текст, вписанный в зеленоватый камень:

— Все древнейшие города Земли стоят на семи холмах: Рим — «Человек», Иерусалим — «Царь Севера», Москва и Дамаск — «Кузнецы». Семь холмов, семь праведников — суть магические якоря, брошенные во времени.

Каждый шаг человечества на пути созидания оплачен дорогой ценой. Этот закон, «закон предначальной жертвы» пронизывает мироздание. В древности он обрел форму строительной жертвы перед закладкой стен города или храма. И это не просто магия начала, древние понимали — это их «строительные» жертвы, положенные в фундамент древних крепостей, кремлей, кромов и «детинцев» на тысячелетия вперед освящали и оберегали города.

Теперь о главном: Москва покоится на куполе древней плиты, на крышке гигантского люка. Он, как печать, замыкает собою огромной глубины море. Крышка эта похожа на слоеный пирог из осадочных пород, бывшей органики, мягких, проточенных водою известняков. Этот карстовый слой имеет толщину около 300 метров. Он испещрен тоннелями метро, бункерами, подземными руслами, историческими подземельями, провалами. Соседние плиты платформы — базальты. Стоит карстовой «крышке» дать трещину, и Москва сложится, как книга, и провалится в бездну между двумя скалами.

Кремль, Коломенское, университет, Крылатское могут оказаться в зоне первичных провалов. Москва — самая настоящая сейсмозона, но за всю историю дальше трещин в стенах дело не шло. Город покоится на четырех «китах» — опорных точках по косому кресту. Стоит разрушить или поколебать хотя бы одну, и разрушение пойдет по спирали, опоясывая город. Каждый житель Москвы хотя бы раз слышал об этой опасности, но никто не боится землетрясений: «эффект привыкания» очень силен.

В легенде об основании Москвы упоминается семиглавый зверь. Он явился князю Долгорукому на подступах к высокому холмистому брегу Москвы-реки, где позднее на месте сожженного имения боярина Кучки был воздвигнут град Москов. Москва возникла на крови, и зверь, порождение Бездны, вышел на запах крови. Явление чудовища было грозным предупреждением волхвов. Семиглавый зверь Апокалипсиса тоже выходит из моря. Все эти грозные пророчества свидетельствуют о реальной опасности.

Герб Москвы — Егорий Змееборец, его копье поражает Тифона, Зверя Бездны, загоняя его обратно в преисподнюю. Это отражение вселенской битвы Горуса и Сета, света и тьмы, жизни и смерти. Змееобразное чудовище, Тифон, — символ катастроф, грозящих Земле. Астрономам известна мертвая звезда Тифон: раз в несколько тысячелетий она приближается к Солнцу, и всякий раз она способна оборвать жизнь нашей солнечной цивилизации. Последнее явление Тифона совпало с гибелью Атлантиды. Близится новое явление черной звезды. Древние знали: мир материален лишь на одну треть. Две другие его части тонки и духовны. Духовность землян способна далеко отбросить мертвую звезду, но для этого каждый должен победить Тифона в самом себе, в своей душе и теле.