Властелин ДНК. Как гены меняют нашу жизнь, а наша жизнь - гены - Шарон Моалем

Таиланд – не единственная страна, где отношение к полу довольно размыто.

До 2007 года в Непале гомосексуализм был вне закона. Но вот уже в 2011‑м небольшая азиатская страна с населением в примерно 27 млн человек стала первым в мире государством, которое при переписи населения учитывало не только мужчин и женщин, но и «третий пол», тех, кто не чувствует себя частью двух основных категорий.

В близлежащих Индии и Пакистане хиджры – физиологические мужчины, самоопределяющиеся как женщины (и иногда даже добровольно подвергающиеся кастрации) – тоже получили особый статус. Еще в 2005 году индийские власти разрешили хиджрам указывать в документах свою особость, а в 2009 году примеру соседей последовал и Пакистан.

Во всех этих странах ключевую роль сыграла идея о том, что половая принадлежность – или же ее отсутствие – не вопрос выбора. Это нисколько не влияет на предубеждения, с которыми и по сей день сталкиваются многие люди. Однако даже для весьма консервативных обществ просто признание законом дает определенную защиту людям, которые не нашли себя в классической бинарной системе половой принадлежности.

Важно помнить, что мы при этом не говорим об отдельных личностях или группах людей, перенявших современные либеральные идеи о гибкой сексуальности у западного общества. Те же хиджры, например, существуют в Индии и Пакистане уже 4000 лет.{148}

Кастрация тоже далеко не феномен, свойственный исключительно Южной Азии. Она встречается в десятках культур, включая некоторые страны Западной Европы. К примеру, в Италии в XVI–XIX веках сотни, если не тысячи, мальчиков лишились своих тестикул ради искусства бельканто. Этих обладателей ангельских голосов так и называли – «кастраты».

Фамилии Карестини, Доменичино и Гиззелло сегодня мало кто помнит, а вот в XVIII веке эти кастраты, сочетавшие в себе мужской объем легких с женским вокальным диапазоном благодаря голосам, застывшим в раннем детстве, славились как лучшие певцы Италии. Гендель их очень ценил и даже написал несколько опер, включая дебютную «Ринальдо», рассчитанных на голоса певцов-кастратов.

Сегодня есть всего несколько записей кастратов – все они сделаны Томасом Эдисоном. Он записывал Алессандро Морески, исполнявшего партии первого сопрано в Сикстинском хоре Ватикана в течение трех десятилетий, пока не ушел на «пенсию» в 1913 году. Морески умер в 1922 году в возрасте 63 лет{149}. По современным меркам это совсем немного, однако для Италии тех дней – на целый десяток лет больше тогдашней средней продолжительности жизни. И это может быть далеко не просто совпадение. Вот, например, корейские евнухи, работавшие при императорском дворе во времена династии Чосон, отличались не только необычными, прекрасными голосами, но и долгожительством: они жили на десятилетия дольше других обитателей дворца, включая даже членов королевской семьи. Ученые объяснили этот феномен тем, что мужские гормоны, такие как тестостерон, могут вредить здоровью сердечно-сосудистой системы или снижать иммунитет, меняя экспрессию и репрессию генов{150}. Но ни в коем случае не подумайте, что я пропагандирую кастрацию как способ добавить себе пару лет жизни! Я просто хочу подчеркнуть, что биология пола – уникальная комбинация генов, времени и среды. И чем глубже мы это понимаем, тем больше можем узнать от тех, кто так или иначе отклоняется от нормы.

И дело не только в случаях, как у Итана, которые происходят один раз на миллиард. То же самое можно сказать и о сотнях миллионов людей, не готовых смириться с генетической, биологической, сексуальной и социальной структурой пола. О тех, для кого застывшее классическое представление о мужественности и женственности не подходит вовсе.

Наши гены невероятно чувствительны, и мы понмаем это все больше и больше. Если вы сменили диету, много времени проводите на солнце или даже просто испытываете стресс, организм сразу же передает информацию об изменениях в вашей жизни вашему геному. А чтобы случились изменения в экспрессии и репрессии генов, нужно совсем чуть-чуть, и вот уже чаши весов покачнулись.

В случае Итана не потребовалось сменить все издание энциклопедии или только один том из всего собрания генетических сочинений, чтобы он из девочки превратился в мальчика. Оказалось нужным лишь небольшое повышение экспрессии гена, пришедшееся на нужный момент развития. Так Итан простым увеличением дозы SOX3 навсегда изменил многое в нашем понимании развития человека.

Вы наверняка знаете высказывание: «То, что осталось позади нас, и то, что ждет нас впереди, имеет очень малое значение в сравнении с тем, что находится у нас внутри».{151} Довольно симпатичная мысль. Однако ясно и другое: то, что внутри нас, во многом зависит от того, что мы оставили позади и – от того, что ждет впереди. Причем зависит так, как раньше мы и вообразить-то не могли.

Культура народа может давать огромный вклад в вещи, связанные с полом. Взять хотя бы то, что произошло в Китае. Ультразвук стал инструментом определения пола будущего ребенка для огромного числа людей. В результате родители могли, если хотели – а они именно так и делали – оставлять мальчиков и избавляться от девочек. А ведь, если помните, медицинский сонар создавался совсем не для того. Его делали, чтобы помогать малышам приходить в этот мир.

Сегодня то, как будущие родители в Китае используют ультразвук, чтобы выбирать мальчиков и отсеивать девочек, кажется нам диким. Тем не менее нужно признать, что мы сейчас живем в мире, где пол ребенка – только одна из множества черт, которые можно выбрать или отмести перед зачатием или в ходе беременности. И все благодаря генетическому тестированию.

Готовы ли мы к такому новому миру? Миру, где такие люди, как Грейс, Итан, Тин-Тин, Михаэль и все остальные, о ком я рассказывал в своей книге, – не говоря уже о миллионах и миллионах других, не подходящих под определение социальной, эстетической, половой и генетической норм, – могут быть легко выявлены генетически, а потом уничтожены, отправлены на дно, как та немецкая субмарина в Карибском бассейне?

Стремясь к генетическому совершенству, мы рискуем уничтожить не только миллионы будущих людей, не соответствующих выбранной нами социальной норме. Мы рискуем уничтожить еще и решения всех тех медицинских проблем, которые так долго и старательно искали.