Книги онлайн и без регистрации » Современная проза » Пыльная зима - Алексей Слаповский

Пыльная зима - Алексей Слаповский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 50 51 52 53 54 55 56 57 58 ... 89
Перейти на страницу:

Знает только Елена. Когда Неделин все ей рассказал, она назвала его психом, смеялась, очень долго смеялась, зашлась смехом, и Неделин не сразу понял, что смех этот – истерический, болезненный, стал отпаивать ее водой, Лена стучала зубами, прикусывая чашку, лицо стало бледным. А сказала всего-навсего, когда успокоилась:

– Ну так, значит, так…

И больше ничего.

Она держит газету, он книгу, над ними двухламповый супружеский ночник – полоса света в ее сторону, полоса света в его сторону. Сейчас кто-то спросит:

– Будешь еще читать?

Ответ:

– Да, немного.

– А я спать, устал (устала).

– Ладно. (Это вместо – «спокойной ночи».)

Так всегда: кто-то еще читает, а кто-то засыпает. Сегодня она засыпает раньше, завтра – он. Сегодня гаснет полоса света в ее сторону, завтра – полоса света в его сторону. Поочередно. Ни разу вместе. Ни разу одновременно не остались в темноте. Неделин ее понимает. Ей трудно привыкнуть, трудно осознать, трудно настроиться. А он поначалу, в первые вечера, брал ее за руку или, как бывало, хотел подуть в ушко, перебрать пальцами завиток волос на виске, но она убирала руку, отворачивалась: «Не сейчас, Сережа…» Кажется, это «не сейчас» может превратиться в «никогда». Что с ней происходит? Ведь женщина интеллектуальная, не потеря же машины, дачи и финансового благополучия ее расстроила?

Не хочется даже думать об этом. Она заснула. Можно и мне спать. Кончен день.

ГЛАВА 47

Он устроился на прежнюю работу. Его преемник достиг некоторого начальственного положения, но Неделина взяли рангом пониже, беззлобно злорадствуя по поводу того, что вот-де каков он, хлеб вольного предпринимательства, вот они, легкие-то денежки, а в государственном учреждении на твердом окладе, оказывается, надежнее! Эта мысль многих утешала.

Очень скоро Неделина понизили, увидев, что он совсем не справляется с работой, которую Запальцев проделывал шутя. Потом понизили еще, и Неделин вернулся на прежнее место, его встретили с неподдельной радостью, ведь он был и выглядел проигравшим, а проигравших у нас любят. Не прошло и двух-трех дней, как все словно и забыли даже, что он куда-то отлучался, что ходил в начальниках, и уже Илларионов, месяц назад называвший его по имени-отчеству, стал обращаться исключительно по фамилии, стал уже поцыкивать, поторапливать. Неделин к этому относился равнодушно.

Странные у него были мысли, на странные поступки иногда потягивало. Сидит-сидит за своим столом и до жути вдруг захочется пойти к Илларионову или к самому директору товарищу Штанцив и сделать что-нибудь… что-нибудь такое… раскованное и дерзкое, хулиганское, безобразное… только зачем?

А то вдруг очень захочется выпить. Два раза он исполнял желание, оба раза вечером молча выпил бутылку водки. Елена – ни слова, только открыла банку помидоров, маринованных ее матерью, и поставила перед Неделиным.

Но это только два раза. Остальные вечера были одинаковыми: ужин, держание в руках газеты, сидение перед телевизором, натужное общение с детьми, держание в руках книги на ночь.

– Ты еще почитаешь?

– Да, немного.

– А я спать.

– Ладно…

Как-то Елена сказала:

– Ты совсем не ходишь никуда. Устаешь на работе?

– Да так, – сказал Неделин.

Значит, вспомнила его прежнюю привычку к ежевечерним прогулкам. Сказала: «ты не ходишь никуда». А могла бы: «мы не ходим никуда». Выпроваживает.

Впрочем, действительно, сколько можно отсиживаться? – или он боится опять перейти в кого-нибудь? Теперь не захочется. Надо заставить себя, надо выйти.

Он вышел.

Стояли ясные дни бабьего лета, вечер приходил как бы нехотя, сам себя не желая, в это время Неделин и отправился на прогулку по Кировскому проспекту.

Пересекая площадь у фонтана, он вспомнил вдруг, как, утверждаясь в смелости, обеспеченной чужим обличьем, помочился на площади перед аэропортом в Адлере. Что сейчас мешает повторить этот подвиг? Тогда он был не он, тогда это делал как бы другой. Но что теперь ему мешает представить, что это делает кто-то другой? Что ему грозит? Ну, пусть штраф, пусть даже посадят на пятнадцать суток за хулиганство, но не смертная же казнь!

Так уговаривал себя Неделин, и руки уже тянулись вниз, но тут же отскакивали, тут же он делал вид, что – ничего, случайное движение, и опять руки тянутся вниз, и вот он уже расстегнул и почти готов был все сделать, но тут увидел, что за ним с интересом наблюдает фотограф, расположившийся у фонтана с рекламными образцами своего творчества: юные красавицы, юные красавцы, почтенные старики, семейные портреты с добродетельными выражениями лиц, наклеенные на планшет. Неделин застегнулся и пошел дальше. Не смог.

В горле от пережитого волнения пересохло, а тут как раз на пути мороженщик со своим автоматом, рослый плечистый парень с умеренно дебильной мордой, делающий крохотную для своего организма работу: наполнял вафельные стаканчики коричневатой массой, сворачивающейся красивым таким завитком, который Неделину напомнил почему-то говяшку – когда хорошо работает желудок. Мороженщик сунул Неделину стаканчик с прохладной ароматической говяшкой, не глядя сунул, не глядя же раскрыл ладонь, чтобы туда положили деньги. Неделину страшно захотелось плюнуть в эту ладонь, поскольку видел, что парень презирает его, как всякий жулик (а без жульнического интереса такой здоровяга не стал бы тут работать), презирает обжуливаемого, психологически защищая себя от совести и лишних нервов. Но он не плюнул, отсчитал сорок копеек и высыпал на ладонь.

И показалось Неделину, что он идет сквозь толпу презрения, сквозь строй презрения, сквозь – будто бы – густой туман презрения. Продавщицы и продавцы магазинов, в которые он бездельно заходит, презирают его за то, что у него нет того, что есть у них, молодые люди презирают его за то, что он для них стар, плохо одет, за это же его презирают молодые женщины, о девушках уж не говоря. Неделину казалось, что торопливо идущий человек презирает его за то, что он, задрипанный, фланирует, сиротски облизывая мороженое, и ничего не делает для улучшения своей судьбы, не торопится, – презирает, а в нем самом, может, неосознанный страх: вдруг его дела не нужны, бессмысленны, не лучше ли сбавить шаг, купить тоже мороженое и пройтись спокойно, обратив внимание на природу (потому что дома, и люди, и плиты тротуара – тоже часть природы, и возможно, пора научиться любоваться окурком на тротуаре так же, как мы любуемся желтым цветком на зеленой поляне. Там желтое на зеленом, а тут на сером – оранжево-белый цилиндрик – фильтр и собственно окурок). Но нет, надо торопиться, надо все успеть, поэтому, отмахиваясь от непрошеных мыслей, он и презирает Неделина – наскоро.

Закрапал дождь, которого давно надо было ожидать, судя по небу, и многие раскрыли над собой зонты, и вот, видит Неделин, они уже презирают тех, у кого нет зонта, а те, у кого нет зонта, сразу каким-то невероятным образом умеют показать на лице, что зонт у них есть, они просто оставили его дома. И только вон тем двоим, которые идут в обнимку, лет восемнадцати, им наплевать на все, они не хотят стать под навес или в нишу подъезда, они даже хотят вымокнуть. Неделин встал в нишу подъезда, и на лице у него было ясно написано, что зонт у него есть, но он забыл его дома, на самом же деле старый допотопный зонт давно сломан, а новый купить никак не удается – то они страшно дороги, то их вообще нет.

1 ... 50 51 52 53 54 55 56 57 58 ... 89
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?