Желанное дитя - Лиза Скоттолайн

– Разрезаете грудную клетку, чтобы открыть ее, потом проходите через сердечную сумку – такой мешочек, в котором находится сердце. – Закари продемонстрировал, как надо делать надрез воображаемым скальпелем: – Потом вы по одному аккуратно перерезаете все главные сосуды – коронары, аорту, легочную артерию, и когда вы это сделаете – можно вынимать сердце из сердечной сумки. – Закари помолчал, улыбка его стала шире. – И вот вы уже держите человеческое сердце в своих ладонях.

– Но откуда вы это знаете?! – в ужасе спросила Кристина. – Это вам тоже ваша девушка рассказывала?

– Да. Но еще я присутствовал на операциях на сердце в больнице – хирурги нас пускали, меня и моего босса. Мы же должны видеть, как наш инструмент ведет себя в деле. А знаете, что самое удивительное? Сердце совсем маленькое. Оно кажется очень маленьким – а ведь ему отведена такая важная и большая роль в нашей жизни. Оно меньше печени и намного меньше легких, – голубые глаза Закари вспыхнули, – вот вы смотрите на него и видите все его четыре камеры, как кровь отправляется в правое предсердие, а потом – в правый желудочек, через трискупидальный клапан. – Закари изобразил рукой петлю в воздухе. – Потом – в легочную артерию и легкие, потом обратно по легочной вене к левому предсердию и в левый желудочек, по митральному или бискупидальному клапану. Левый желудочек – это генератор. Он качает кровь по всему организму, через аорту.

Кристина не выдержала:

– Вы же знаете, что Гейл Робинбрайт была убита именно так – что ей нанесли рану именно в левый желудочек!

– Знаю, и в газетах по этому поводу писали, что, мол, это свидетельствует о том, что убийца имеет отношение к медицине – что он врач или студент-медик. Но если и так – то не так уж он хорош. – В голосе Закари звучало высокомерие. – На самом деле, конечно, можно убить кого-то ударом в левый желочек, но это требует большой силы. Сердце же прикрыто легкими, левый желудочек находится справа снизу – в так называемой «верхушке сердца», – Закари показал на свою грудь. – Убийце надо целиться между вторым и пятым межреберьем, он должен попасть в межреберное пространство с левой стороны, затем повернуть свое оружие кверху и добраться до верхушки сердца.

Кристина с трудом сохраняла самообладание, но Закари, словно не замечая ничего вокруг, увлеченно продолжал:

– Расстояние между ребрами – всего около дюйма, максимум – двух, вот почему очень трудно попасть туда с первого раза, скорей всего, попадешь в ребро. Ребра здесь для этого и существуют, кстати – они защищают наши торакс и средостение. – Его глаза восторженно горели. – Человеческое тело – очень красивая вещь, очень продуманная, здесь все предусмотрено, чтобы защитить сердце, чтобы сохранить человеку жизнь. Поэтому очевидно, что, конечно, можно убить человека и так – но это совершенно не имеет смысла, – Закари пожал плечами. – Так что можете убедиться – я невиновен. Я знаю больше, чем этот серийный убийца. И если бы я хотел кого-то убить одним ударом – я бил бы в сонную артерию или, на крайний случай, в правую почку. Она находится справа, чуть ниже, чем левая. И если ударить кого-нибудь туда – он тут же потеряет сознание, а потом истечет кровью и умрет.

Кристина только хлопала глазами, пытаясь разложить все по полочкам. Закари, конечно, как-то уж очень хорошо разбирался в анатомии – но, возможно, он все-таки был невиновен. Он, видимо, пытался донести до них мысль о том, что человек, который действительно хорошо разбирается в анатомии, не стал бы убивать медсестер так, как они были убиты. И, по его мнению, это свидетельствовало о его невиновности.

– А еще одна проблема, если хочешь убить кого-то ударом в левый желудочек, состоит в том, что сердце ведь очень сильное, оно наверняка попытается закрыть клапан после удара, но чем больше будет отверстие в сердечной стенке – тем больше крови будет вытекать. Будет очень много крови. И грудная клетка будет заполняться кровью все сильнее с каждым новым ударом раненого сердца.

Кристина подпрыгнула.

– А потом сердце начнет биться все сильнее и быстрее, стараясь компенсировать потерю и все же закачать кровь в аорту и в остальные сосуды. Большая часть крови в результате выльется из раны, конечно, но вообще это очень красиво – то, как устроен наш организм, как все предусмотрено, чтобы защитить сердце и тем самым защитить весь организм, защитить жизнь. Один раз увидев всю красоту анатомии – на всю жизнь сохранишь восхищение этой красотой, разве не так? – Вид у Закари был задумчивый и мечтательный. – Я очень хотел учиться в медицинском колледже. Я готов был на все, за любую работу взялся бы, лишь бы заработать на обучение.

Кристина ухватилась за этот шанс вывести, наконец, разговор в правильное русло.

– А что вы делали, чтобы заработать?

– Да все, все, что угодно. Работал на трех работах: билетером в кинотеатре, репетитором по математике, официантом. Я продал свой диван на «е-Вау». И машину продал. Я даже собственную плазму продал.

– Вы продавали свою плазму? – Кристина чувствовала, что стало совсем горячо.

– Конечно, и кровь я продавал. Я даже… – Закари запнулся, а Кристина затаила дыхание.

– Вы даже – что? – спросила она осторожно, хотя сердце у нее готово было выпрыгнуть из груди.

– Я вам скажу, но вы не пишите об этом в книгу. Это не для записи.

Закари оглянулся через плечо на охранника, а потом наклонился прямо к самому отверстию в пластиковой перегородке:

– Я продал сперму. Они называют это донорством, не знаю почему. За это платят.

Сердце Кристины замерло. Она репетировала этот момент ночью – как она будет реагировать, когда он скажет «да» или «нет». Теперь, когда она вплотную приблизилась к ответу на главный вопрос – ей стало очень страшно. Она до смерти хотела знать правду – и в то же время до смерти боялась этой правды. С трудом ей удалось заставить себя сдержаться – останавливаться было нельзя, надо было закончить.

– Вы были донором спермы? Мне всегда было интересно, как это происходит.

– Я думаю, вы знаете, как это происходит, – хмыкнул Закари. – Что ж, это не слишком почетно, но я делал это. За это платят реальные и очень неплохие деньги. Тебя включают в программу, и ты сдаешь сперму в течение года. Я никому об этом не рассказывал. Если честно – я считаю, что это нужно людям, что это им помогает, но главное – мне нужны были деньги. Я знал, что мои родители убили бы меня, если бы узнали – они считали, что если Бог не дает людям детей, то, значит, и нечего пытаться забеременеть альтернативными методами. Что на все Божья воля.

Пока он говорил, Кристина пыталась справиться с головокружением. Все это совпадало с тем, что было написано в профиле донора.

– Закари, сколько вам заплатили?

– За весь год я заработал тысячу долларов, и мне нравились люди в банке.

– В банке? – переспросила Кристина, как будто не понимая.

– Да, в банке спермы. Он называется Хоумстед.

– О? – Кристина сжала свой карандаш в руке, стараясь сдержаться, у нее шумело в ушах от напряжения.