Дикарка - Фабио

Все то, чего, как убеждают себя мужчины типа Марко Эстевеса, им не нужно и чего они не хотят. Марко потратил годы, чтобы убедить себя в том, будто не нуждается в столь простых радостях.

Однако, как это ни странно, сама мысль о том, что именно эта женщина может вынашивать в чреве его ребенка, казалась Марко необыкновенно трогательной.

Не раз, когда они с Эй Джи занимались любовью, Марко воображал, что они делают это не только для того, чтобы получить плотское удовольствие от совокупления. Он представлял себе, что они с Эй Джи зачинают дитя, что мельчайшая частичка Марко Эстевеса необратимо соединяется с мельчайшей частичкой Эй Джи Саттон.

В такие моменты близости он часто, хотя и мимолетно, старался вообразить, что будет, если она случайно забеременеет.

Наверное, подсознательно он очень этого хотел, хотя молил Бога, чтобы этого не случилось.

В самом деле, что они тогда будут делать? Пожениться они не могут. Так что Эй Джи скорее всего не сможет сохранить ребенка.

Нет.

Она, несомненно, сохранит ребенка.

Мысль о том, что Эй Джи избавится от ребенка, уничтожит самую сокровенную часть их с Марко сущности, была еще более невыносима, чем мысль о том, что Эй Джи не допустит беременности.

Какой, впрочем, был у нее выбор?

Рассуждая логически, Марко понимал, что не сможет осесть и завести семью. Не такая у него работа. С его стороны это было бы нечестно. Дети и насилие несовместимы.

Уж он-то знает это лучше других.

Но никто не мог запретить Марко фантазировать, как он создаст живое свидетельство их с Эй Джи отношений, свидетельство, которое будет жить даже после того, как судьба разлучит их, а Марко всегда подозревал, что это неминуемо случится.

Как бы то ни было, но Эй Джи так и не забеременела, так что все эти фантазии не имеют теперь никакого значения.

Она никогда не родит ему ребенка. А он никогда не станет отцом… Потому что, кроме Эй Джи, ни одна женщина не сможет родить ему дитя. Марко не понимал почему, но это было так.

Интересно, подумал Марко, разделяла ли Эй Джи в душе его стремления? Думала ли она о райском острове как о месте, где у них с Марко будет нормальная семья и, конечно, дети?

Он посмотрел на Лию, и их взгляды встретились.

Марко прикусил язык, чтобы не задать вопрос, о котором потом пришлось бы жалеть. Вопрос, который одним махом разрушил бы иллюзию того, что они враги. Вопрос, который сделал бы его ранимым.

А он не может позволить себе быть ранимым.

Особенно сейчас.

Он отвел взгляд и стал внимательно смотреть на дорогу. Краем глаза он заметил, что Лия отвернулась к окну.

Нет, он не может сейчас начать разговор о том, что может быть и что могло произойти.

Сейчас для него дорога каждая унция сосредоточенности, каждая крупица сил, если он хочет выполнить задачу, стоящую перед ним.

Сейчас он не вправе предаваться глупым мечтаниям о жене, детях и будущем, которое никогда не станет для него настоящим.

* * *

Телефонный звонок, которого с таким нетерпением ожидал Виктор, раздался, когда он, развернув утренний выпуск «Майами геральд», сидел на террасе, откуда открывался вид на залив. Из динамиков стереосистемы доносились звуки тихой музыки, на стеклянном столе Виктора ожидал традиционный завтрак: блюдо с яичницей по-деревенски и чашка дымящегося настоящего колумбийского кофе.

К концу разговора яичница превратилась в отвратительное желе, а кофе – в непонятную жидкость комнатной температуры.

Виктор отшвырнул в сторону газету и быстрым шагом направился к перилам, ограждающим террасу. Воды залива были безмятежно спокойны и напоминали синюю гладь искусственного бассейна. Виктор с удивлением обнаружил, что это поразило его.

Он ожидал увидеть разъяренное, штормящее море…

Оно больше соответствовало бы тому настроению, которое охватило его, пока он слушал звонившего.

Да, именно так.

Теперь-то Кэвал понимал, кем на самом деле был Марко Эстевес.

Почему он, Виктор, не потрудился проверить, кто этот человек, прежде чем позволить ему уйти?

Как он мог свалять такого дурака?

«Задним умом все крепки», – запротестовал тихий внутренний голос.

Да, никто не застрахован от ошибок.

Но эту можно было предотвратить.

«Ты стал слишком беззаботным, – укорял себя Виктор, глядя невидящим взором на четкий белый силуэт парусного судна, правившего в открытое море. – Конечно, ты был рассеян и расстроен после неудачного похищения семьи Траска и не предусмотрел всех мелочей».

Никогда больше не совершит он подобной ошибки.

Остается только надеяться, что он не слишком поздно дошел до такой мудрости.

Виктор резко повернулся на каблуках, подошел к столу и снова схватил сотовый телефон.

– Где вы находитесь? – рявкнул он, когда Рамон ответил.

– Мы у них на хвосте. Однако нам пришлось бросить машину и раздобыть другую.

– Что? Это еще зачем?

– Мы выследили их в лесу и нашли место, где они ночевали, – самодовольно рассказывал Рамон. – Потом они угнали машину на ферме неподалеку от Олбани. Мы остановили какую-то машину на дороге возле фермы, и Хондо сумел убедить водителя, что в его же интересах уступить нам свой автомобиль.

– Что с Эстевесом и Саттон? – нетерпеливо спросил Виктор.

– Мы думаем, что они едут на запад.

– Вы думаете, что они едут на запад? – переспросил Кэвал. Ярость, казалось, вот-вот брызнет наружу, испепелив его хрупкое тело.

– Мы просто уверены в этом, – торопливо поправился Рамон. – Мы опросили несколько человек в местных городках и…

– Чистая чушь! – взорвался Виктор.

– Нет-нет, я говорю истинную правду, мы…

– Слушай меня. У Марко Эстевеса есть рыбацкая хижина на озере Онтарио. Они, без сомнения, едут туда. На другом конце линии помолчали.

– Но, Виктор, откуда ты знаешь, что они поедут именно туда? – спросил наконец Рамон.

– Инстинкт подсказывает, – задумчиво произнес Кэвал, хотя его темные глаза метали молнии. – А теперь слушай меня внимательно.

* * *

– Итак, что мы будем делать в Канаде?

По взгляду Марко Лия не без удовольствия поняла, что ее вопрос озадачил его. Он, вероятно, решил, что она заткнется и будет смирненько сидеть до самого конца путешествия. Ну что ж, он ошибся.

Последние несколько часов она тщательно обдумывала план бегства. Лия решила ускользнуть от Марко при переезде границы. Марко придется остановиться, чтобы переговорить с таможенником, так? Конечно, придется. Нельзя же переехать границу, не перекинувшись ни единым словом с пограничными чиновниками.