Наш бронепоезд. Даешь Варшаву! - Юрий Валин

– Ничего, доплывете мигом, – сказала Катя.

Торопливо обнялись. Витка едва слышно всхлипывала. Прот ниже надвинул картуз. Впрочем, в ночной темноте и так мало что разглядишь. В восемь рук вытолкнули шаланду подальше на глубину.

Чертыхаясь, выбрались на берег, сели, выливая из сапог воду.

– Ну, щастливо бувати, – сказал старший из провожающих контрабандистов. – Ежели нужно що, обращайтеся. Сделаем.

Две фигуры растворились среди камней.

Пашка и Катя смотрели вслед уходящей шаланде. Море казалось темным занавесом, лишь изредка угадывались взмахи весел уже невидимой шаланды.

– Хорошо, что туч нагнало, – сказал Пашка. – Не засекут. Ну, счастливого им пути. И тебе, Катя, – удачи и счастья.

– Будь жив, Павлуша, – Катя обняла парня за крепкую шею, хлопнула по спине. – Удачи.

Пашка давно ушел к смутным огонькам окраины, а отставная командирша все сидела, глядя на белую полоску пены, оставляемую набегающими вечными волнами. Босые ноги стыли на сыром песке. Катя вздохнула и принялась обуваться. Не хватало еще здесь патруля дождаться.

Она отошла подальше от берега. Шумел ветерок, упрямая трава скребла разбухшие голенища. Девушка сняла ненужный больше ремень, отодрала от гимнастерки пуговицы. Ожогов нам не нужно. И вообще мало что нам пригодится. Немногочисленное имущество увязано в косынку – рискованный груз, ну да ничего.

Катя в последний раз набрала в легкие морской воздух.

История не знает сослагательного наклонения. Эту дуру вообще никак не нагнешь.

Мнение офицеров Отдела «К».

Рррррр!

Мысли Цуцика по поводу научно-технического прогресса.

– И что мне с ним прикажешь делать? – поинтересовался Александр Александрович, любуясь «маузером».

– Ударник вынь и на стенку повесь, – рассеянно посоветовала Катя, поглядывая в окно, – там прапорщик распекал срочников из комендантского взвода. Бойцы вытягивались по стойке «смирно» и вздрагивали от сдерживаемого хохота. Прапор был известным хохмачом.

– Да-а, повесь, – начальник оттянул затвор пистолета, – а плашка? Сказать, что наградная надпись – шутка?

– Ясное дело, шутка. Откуда у вас, товарищ майор, «маузер» председателя РВС Республики? Вы же музеи не грабите? Или случается?

– И где, скажи на милость, ты, Катерина, так наловчилась взятки давать? – вздохнул майор. – Я вот давеча в БТИ и так и сяк совал – не берут, сволочи.

– Вы им этот «маузер» покажите. И затвором пощелкайте.

– Ты научишь. Ладно, ты итоговый отчет закончила?

– Шлифануть стиль осталось.

– Готовься. Если завтра не сдадим, крик поднимется. Привыкла, понимаешь, к анархии у своих махновцев.

– Махновцев я не видела, – с некоторым сожалением сказала Катя. – Может, тогда осталась бы насовсем. До полусмерти вы меня своими отчетами затрахали.

– Это не я, ты прекрасно знаешь. И вообще, нечего жаловаться. Полевой отчет подписали? Подписали. Результаты удовлетворительные? Удовлетворительные. Чего ноешь?

– Интересно, сколько золота нужно приволочь руководству, чтобы без бумажной волокиты обойтись?

– Шути-шути, – майор принялся любовно протирать «маузер». – Хорошо, что твой окаянный металл все-таки не к нам в отдел скинули. Иначе мы бы с тобой всю жизнь отписывались. Я и так-то опасаюсь, как бы нас в золотодобывающую артель не переименовали. Впрочем, есть и положительные стороны твоих похождений. Меня «смежники» отдохнуть приглашают. В Ялту. В санаторий Наркомата обороны. Я, понятно, не рискну – куда с моими штифтами прыгать? Но все равно весьма приятно. Ты почему ничего не спрашиваешь? Хотя бы из вежливости восхитилась векторными результатами.

– Завязала я с пустой любознательностью. Все равно ничего хорошего не выходит. Не хочу мозги ерундой забивать.

– Ну не скажи. Знаешь, почему тебя готовы в отставку без звука отпустить? Потому что на этот раз произошла самая результативная коррекция за все время исследований. Если учесть, что мы ничего не просчитывали и вообще не пытались корректировать, есть о чем задуматься. Естественно, все неожиданности на самодеятельность хохлов свалили. Зачистка на Незалежной идет по полной программе. А все наши операции приостановлены. Впрочем, что тут у нас и было-то? Но я, между нами, сомневаюсь. Не могли хохлы такой эффект произвести. Уж не перекрестное ли вмешательство получилось? Шутки шутками, но о такой теоретической возможности давно поговаривали. Ты, конечно, там, считай, в одиночестве пребывала и никаких осознанных действий не проводила. Или я ошибаюсь?

– Тю, Сан Саныч, – Катя посмотрела на начальника укоризненно. – Когда вы меня туда сунули, хорошо я хоть помнила, що был такой – дедушка Ленин. Какие уж тут коррективы? Я только и делала, что этого мифического корреспондента отыскивала да комариное золото выслеживала. Ну и попочку свою драгоценную спасала.

– С золотом недурно получилось. Да и с Польской Республикой в составе Российской Федерации тоже недурно. Жаль, когда Север с Югом после войны объединялись, не удалось в состав России напрямую и Сербский союз включить.

– Что толку? Война все равно была. И немцы до Царицына опять доперли.

– Зато только на юге. А на севере фрицы у Гданьска застряли. Могла бы и порадоваться за компанию. Разве это не то, что мы с Васько планировали по операции «Инвентарь»? Ведь получилось. Пусть и совершенно неожиданно.

– Я радуюсь. Только я о тамошних делах только от вас и слышу. Да и то в кастрированном виде. Я-то в той «кальке» на двадцать лет раньше болталась.

– Ну-ну, а траур-то откуда? Я, например, там вообще не был. Ничего, заочно-виртуально готов возрадоваться.

Катя повертела в руках карандаш. Вечно у начальника карандаши не точеные. Хорошую ему точилку подарить, что ли?

– Я тебе, Сан Саныч, сейчас благоглупость скажу. Смешную вещь. Меня ведь что зацепило, – никак не пойму, зачем я там людей валила? В 41-м и 42-м – понятно. Фрицев – понятно, всяких… хорьков националистических – тоже понятно. Только вот провела я в 19-м году месяц, а разницы между белыми и красными не разглядела. В смысле, вижу, конечно, разницу, но чтобы настолько, чтоб грызть да рубать друг друга? Глупая я, да?

– Это потому что ты на политзанятиях никогда не сидела. Я чуть-чуть зацепил, а когда в 37-м работал, еще как подковался. Политграмота – великая вещь. Хочешь, литературку подброшу? Товарища Сталина почитаешь. Крайне поучительно.

– Нет, и не уговаривай. В жизни такого дерьма трогать не желаю. Пойду я, пожалуй.

– Подожди, – майор порылся в растрепанном ежедневнике. – Адрес, что обещал, я тебе достал. И еще – давай-ка холодильник открой. Там в морозилке «Вальс-бостон» скучает. Тебе не повредит, да и мне. Челюсть так и ноет. Что за погода сегодня такая?