Вид с дешевых мест - Нил Гейман

Производственная команда фильма сплачивается быстро, превращаясь в горниле невзгод и безумия в нечто среднее между семьей и взводом солдат в траншее под шквальным огнем. Вечно уже пора выключать свет, а времени ни на что не хватило; некогда переснимать вон тот последний дубль, нет денег на то, чтобы заткнуть пасть проблемам и сделать так, чтобы они просто куда-нибудь исчезли; цирковые фанфары так до сих пор и не приехали; завтрашние съемки в больнице пойдут совсем не так, как планировал Дэйв, потому что аквариум, через который он собирался снимать, протек, а тигровый барбус кинулся пожирать тетра-неонов…

Поскольку меня там не было, я так никогда и не пойму, почему на сделанных Дэйвом футболках для актеров и команды написано «Нюхни мое гуано»[70]. Вообще-то Дэйв мне все объяснил… но для этого там просто нужно было быть.

Фильм они сняли за шесть недель: две на локации и остальные – перед синим экраном. Закончили они в июле 2003 года. А потом Дэйв приступил к созданию итогового полотна. Тогда, в начале, у него было пятнадцать аниматоров и Макс. Сейчас, пятнадцать месяцев спустя, остались только Дэйв и Макс.

Я пишу эти строки в октябре 2004-го; Дэйв утверждает, что он почти закончил, и я ему верю. Я уже видел большую часть фильма смонтированной и ужасно рад, что увиденное очень далеко от того, что я себе представлял, – как всегда радуюсь, когда актеры, всю дорогу работавшие с синим экраном, наконец-то видят, что они там, собственно, играли.

Я уже восемнадцать лет как не устаю удивляться Дэйву: казалось бы, пора уже и привыкнуть, да вот все никак. И вряд ли я когда-нибудь привыкну.

Это эссе было написано в 2004 году в качестве введения к книге «Зеркальная маска: иллюстрированный сценарий к фильму».

«Зеркальная маска»: дневник «Сандэнса»[71]

Я никогда раньше не бывал на фестивале «Сандэнс» и уж точно не ожидал очутиться там с «Зеркальной маской», но вот он я тут. Дело не в том, что «Зеркальная маска» недостаточно хороший фильм или недостаточно независимый, – она была сделана буквально вручную режиссером-художником Дэйвом Маккином, с весьма небольшой суммой денег и горсткой выпускников арт-школы. Дело в том, что это фильм для детей всех возрастов (я бы его и семейным фильмом назвал, если бы это не был такой специальный код, означающий, что кино на самом деле не для семей; точно так же как «взрослое кино» не означает, что оно для взрослых). Но у нас есть централизованная дистрибуция через «Сони» – даже если они сами не очень понимают, с чем столкнулись и кто может захотеть такое смотреть. Как бы там ни было, «Джим Хенсон Компани» предложила фильм «Сандэнсу», и «Сандэнс» его принял. Вот мы и здесь.

Я приехал в пятницу вечером. Мой друг, режиссер-продюсер Мэттью Вон, давал вечеринку на Мэйн-стрит в честь своего фильма «Слоеный торт» так что я прямо туда и устремился.

На улицах творится нечто жуткое: совершенное столпотворение, все охотятся за знаменитостями – я от этого чувствую себя не у дел, потому что даже выдай мне бинокль и «Элементарный путеводитель по знаменитостям», я все равно останусь абсолютно знаменитостенезрячим. Тут, кажется, за каждой дверью какая-нибудь вечеринка: прежде чем ввинтиться в ту, что по поводу «Торта», я угодил последовательно в три другие очереди. Местечко оказалось совсем маленькое, и вскоре мы с Мэттью плюс несколько менеджеров и ассистентов остались единственными гостями VIP-зоны бара.

– Чего празднуем? – спрашивает Мэттью у какого-то журналиста, но тот, судя по всему, не в курсе.

Фильм показали сегодня после обеда. У нас вечеринка. Меня представляют студийным ВИПам.

Я решил, что если это и есть «Сандэнс», мне тут не нравится.

Своего режиссера я встретил на следующий день на Мэйн-стрит. Мне было малость не по себе. За несколько дней до отъезда Дэйв наконец показал готовую «Маску» актерам и команде и теперь совершенно уверен, что худшего фильма никто в жизни не делал. Если бы у него были деньги, он бы выкупил фильм, похоронил его и снял бы взамен новый – который бы его больше устраивал. Мне он, кажется, обрадовался. Только мы собрались поболтать, как видеокоманда закричала мое имя, и уже через секунду у меня прямо на улице брали интервью о «Зеркальной маске».

Воскресенье началось с бранча от компании «Адоб» (не спрашивайте почему, не знаю), а дальше я оказался перед выбором: пойти слушать «Дрезден Доллс» в «Мьюзик Кафе» или отправиться оказывать моральную поддержку Дэйву Маккину и продюсеру «Маски», Лизе Хенсон, на группе по анимации. Мне все говорят, чтобы я шел на «Кукол», но долг (и желание увидеть наш трейлер на большом экране) побеждают. На группе все, кроме нас – из Больших Фильмов: «Властелин колец», «Серия злосчастных происшествий»[72], «Шрек 2», «Полярный экспресс» и т. д. Мне как-то не совсем понятно, какое отношение все это имеет к фестивалю независимого кино, пока Йейр Ландау из «Сони» не отмечает, что программное обеспечение, на котором сегодня делаются блокбастеры в сотни миллионов долларов, через пару лет будет обеспечивать малобюджетный артхаус – и я думаю, что уж в нашем, по крайней мере, случае это действительно так.

Люди в красном и с планшетами останавливают меня через каждые несколько футов на Мэйн-стрит, чтобы узнать, какие фильмы из уже увиденных мне понравились: они проверяют, что способно наделать шуму.

Вечером мы пошли смотреть премьеру «Пиджака». Человек прямо за нами, пересказывающий в телефон события дня, любезно начинает описывать другу, что видит в данный момент:

– Вон Эдриан Броуди… ничего так костюмчик… а вон Кира Найтли…

Весьма полезная манера. Я начинаю жалеть, что мы не притащили с собой кого-то из своих актеров. Все крайне гламурно, да и «Пиджак» – очень гладкий фильм с правильным составом и сюжетом по «Сумеречной зоне».

«Сандэнс» не нравится мне все сильнее. А потом внезапно уже полночь, и мы с Дэйвом и Лизой Хенсон торчим в холодном переулке и ждем, когда нас пустят смотреть «Леденец» Дэвида Слэйда, и я замечаю, что в очереди нет ни единой хоть чуть-чуть гламурной персоны. Гламурные все уже разбежались по вечеринкам. Тут собрались фестивальные крысы, дрожащие в ночи на холоде в ожидании нового фильма. Да и сам фильм мал и жесток – мрачный и гадкий «двуручник»[73]. До меня начинает доходить, что «Сандэнсов» на самом деле больше, чем мне до сих пор казалось.

«Маску» выпускают только в самом конце фестиваля, зато наш первый показ – в Солт-Лейк-Сити, для старшеклассников. Мы успеваем на последние двадцать минут. Дэйв Маккин слишком нервничает, чтобы идти внутрь, так что иду я. Передо мной на большом экране разворачивается волшебный визуальный ряд «Маски». Вплоть до сего дня я видел ее исключительно на экране ноутбука на разных стадиях готовности – но это нечто совсем другое.