Путешествие за счастьем. Почтовые открытки из Греции - Виктория Хислоп

Образы ранней, преждевременной смерти преследовали Афину. Ни один из этих троих даже не подозревал, что на следующий день его уже не будет в живых. Достигли ли они того, чего хотели достичь? Она сомневалась.

В Дельфах было много и других «мементо мори», но Афине не требовались напоминания о том, что жизнь не следует растрачивать попусту. Для нее это не было откровением. Смерть присутствовала даже на ее пути сюда. Вдоль дороги она видела немало крестов в память жертв дорожных происшествий, несколько кладбищ и множество деревьев, к которым были прикреплены фотографии умерших с оповещениями о поминках или панихидах.

Афине же требовался знак свыше. Как и древние греки, приходившие сюда, она искала совета, прозрения в будущее.

Перед отъездом она решила осмотреть храм Афины, толос[59]. Для этого нужно было лишь перейти на противоположную от музея сторону дороги.

Шел седьмой час, и все остальные посетители уже уехали. Несколько автобусов тронулись ровно в пять. Здесь стало так безлюдно, что она чувствовала себя нарушителем порядка, шагая по неровной тропинке к руинам храма.

Они заросли желтыми маргаритками вперемежку с дикими травами и выглядели совершенно заброшенными. Заливался щегол в оливковой роще неподалеку, ему тихонько вторила кукушка. Кругом свистели и щебетали птицы. В воздухе звенела мошкара.

Некогда здесь стоял плотный круг колонн. Афина была очарована — в этом храме, толосе, чувствовалась завершенность, которой нигде больше не было в Дельфах. Может быть, молодая женщина ощущала связь с древним святилищем из-за своего имени? Афина почти час просидела на камнях — слушала птиц, вглядывалась в окружающий пейзаж.

Она не обратила внимания на небольшой домик рядом с археологическим комплексом, и появление человека застало ее врасплох.

Но, увидев на нем форму, Афина вздохнула с облегчением.

— Вы работаете допоздна? — спросила она.

— Всю ночь, — ответил он. — На древности хороший спрос на черном рынке. Приходится охранять наши сокровища.

— Но похитить вот это будет затруднительно, разве нет?

Афина указала на три могучие колонны, которые взмывали высоко в небо. Три из двадцати колонн, которые когда-то образовывали замкнутый круг, были восстановлены.

— Вы удивитесь, если я вам скажу, что́ люди воруют, — усмехнулся охранник.

— Прекрасное место, — помолчав, заметила она.

— На мой вкус, это самое красивое место здесь, — кивнул он.

Казалось, он служит здесь не только ради денег. Она чувствовала: этот человек искренне любит камни, которые сторожит.

— Святилище Афины…

— Пронойи? — перебила Афина, заглянув в путеводитель.

— Провидицы. Афины Провидицы.

— Она предвидела будущее? — спросила Афина.

— Некоторые так считают. Люди, возможно, искали советов не только у оракула.

— Ну и как вы тут себя чувствуете… когда темно?

Ей показалось, что по ночам здесь, среди упавших колонн и камней, должно быть страшновато.

— Я привык, — ответил он. — Да и вознаграждение более чем достаточное.

Несколько секунд Афина не могла понять, что он имеет в виду.

— Посмотрите в ту сторону, — сказал охранник.

Афина повернулась.

Увиденное потрясло ее: закат был столь необычным и ярким, что она охнула. Небо переливалось оттенками розового и дымчатого, словно вулкан вдали выбросил пламя и пепел в небеса.

Она целый год не видела захода солнца. В Дюссельдорфе оно потихоньку соскальзывало за дома или тучи, и день угасал.

Только теперь вспомнила Афина, каким мощным, сильным зрелищем бывает закат. Пока она не уехала в Германию, движения солнца, луны и звезд были частью повседневности, светила всегда присутствовали на небе и постоянно были на виду. Она просто не понимала, насколько ей не хватает Греции.

Закат казался фантастическим. Она стояла бок о бок с охранником, молча наблюдала это необычное явление, чувствуя его сверхъестественную силу.

— Мне это никогда не надоедает, — сказал он.

Ему хотелось поговорить, как и любому человеку, который много часов проводит в одиночестве, а она с радостью слушала.

— Колонны кто-то может унести, но дары природы никто не может забрать, — усмехнулся он. — Она щедро одарила нас в этой стране.

Они не спеша обходили круглый храм, а он говорил:

— Я иногда спрашиваю себя: может быть, несмотря на все разговоры об Афине Пронойе и Дельфийском оракуле, людей на самом деле влекли сюда красивые места и закаты солнца? Представляете, какое здесь полнолуние? Это стоит увидеть, я вам точно говорю. Сердце замирает.

Афина впитывала каждое его слово.

— Я не хотел бы работать где-нибудь в другом месте. Меня собирались перевести на пост в Эпидавре. Но я отказался. Не поехал. Иногда ты просто знаешь, где твое место. Там, где ты можешь быть по-настоящему счастлив. Хотя бы несколько минут в день. Если стоит жить ради этих нескольких минут, значит у тебя есть что-то настоящее. Поэтому я хочу быть здесь.

Он затянулся сигаретой, посмотрел на запад, где в эту минуту на темно-синем небе замерцала первая звездочка.

В это мгновение чистой радости Афина чувствовала себя так, будто обрела долгожданную свободу. Она знала, где хочет быть. Наконец-то оракул заговорил.

Афина была в восторге от принятого решения, она явно казалась человеком, способным начать все заново, к тому же, как она мне сказала, ей удалось накопить достаточно денег в Германии. Ей будет хорошо в Афинах, пусть она никогда не сможет зарабатывать так много, как в Дюссельдорфе. Родителям она ничего не скажет о своем решении, пока не вернется в Грецию навсегда.

— Так гораздо легче! Я знаю, что поступаю правильно, — уверенно сказала она. — Но вы можете представить, какие вокруг этого начнутся разговоры в семье.

Я ответил, что в Англии дети, в общем-то, не советуются с родителями по каждому важному поводу: их воспитывают в духе независимости.