Красный блицкриг - Владимир Бешанов

Следующими пунктами сталинского плана были Литва и Латвия.

29 сентября, едва проводив Риббентропа, Молотов вызвал литовского посланника Л. Наткевичуса и заявил ему, что следовало бы начать прямые переговоры о внешнеполитической ориентации Литвы. Уже 1 октября литовское правительство согласилось делегировать в Москву министра иностранных дел Юозаса Урбшиса.

Одновременно Москва предложила Берлину согласовать по времени территориальные изменения на литовских землях с тем, чтобы акты о передаче литовцам Вильно, а немцам «хорошо известной части» Литвы были подписаны одновременно. В Рейхсканцелярии эту идею отвергли, полностью согласившись с доводами Шуленбурга: «Предложение Молотова кажется мне пагубным, так как в глазах всего мира мы предстанем «грабителями» литовской территории, в то время как советское правительство будет считаться «жертвователем».

На начавшихся поздним вечером 3 октября советско-литовских переговорах Сталин первым делом сообщил, что он уже договорился с немцами о разделе Литвы. Как отметил Молотов: «Члены литовской делегации были крайне смятены и опечалены; они заявили, что потерю именно этого района будет особенно тяжело перенести, поскольку многие выдающиеся деятели литовского народа вышли из этой части Литвы», Иосиф Виссарионович, утер им слезы и, в качестве компенсации моральных издержек и оплаты за неудобства, связанные с приемом на своей территории советских войск, предложил Урбшису город Вильнюс. «Любое империалистическое государство заняло бы Литву, и все, — сказал Молотов. — Мы этого не делаем. Мы не были бы большевиками, если бы не искали новые пути». Мы предлагаем вам договор! Ознакомившись с текстом, Урбшис снова «опечалился» и заявил, что это означает оккупацию Литвы: «Сталин с Молотовым усмехнулись. Первый сказал, что вначале похоже рассуждала Эстония. Советский Союз не намерен угрожать независимости Литвы. Наоборот. Вводимые советские войска будут подлинной гарантией для Литвы, что Советский Союз защитит ее в случае нападения, так что войска послужат безопасности самой Литвы. «Наши гарнизоны помогут вам подавить коммунистическое восстание, если оно произойдет в Литве», — добавил Сталин и усмехнулся».

Делегация получила советские проекты документов и была отпущена домой с пожеланием возвращаться поскорее. Тем временем Компартия Литвы распространила Воззвание, в котором говорилось, что «нашему народу грозит гитлеровское иго и гибель нации», и предлагалось повсюду создавать комитеты защиты Литвы, устраивать демонстрации протеста против союза с Германией. Страна, по мнению коммунистов, должна «опираться лишь на Советский Союз — защитника и освободителя малых народов». Заодно партия призвала к восстанию против «фашистской власти Сметоны».

По зрелом размышлении в Каунасе решили пойти на тесное военное сотрудничество с СССР, но при этом отказаться от присутствия Красной Армии. Однако на новых переговорах выяснилось, что Москва настаивает на размещении войск, намекая при этом, что красноармейские штыки под окнами вы увидите в любом случае, а вот Вильнюса уже нет. В качестве дополнительного аргумента на границах Литвы была развернута 3-я армия Белорусского фронта численностью 194 тысячи человек при 1378 орудиях и 1000 танках.

Перед литовским правительством встала «стратегическая дилемма»: подписать договор о размещении советских войск и получить Вильнюс и Виленскую область или не подписывать договор и вместо Вильнюса получить войну. Убедившись в невмешательстве Германии, литовское руководство согласилось с убедительностью сталинских аргументов: 10 октября был подписан «Договор о передаче Литовской республике города Вильно и Виленской области и о взаимопомощи между Советским Союзом и Литвой» сроком на 15 лет. Договор, предусматривавший ввод 20-тысячного контингента советских войск. 15 октября было подписано советско-литовское торговое соглашение.

Латвийское руководство, внимательно изучив опыт, через телеграфное агентство объявило 2 октября, что «Латвия готова приступить к пересмотру своих внешних отношений, в первую очередь с СССР». Министру иностранных дел Вильгельму Мунтерсу было поручено немедленно направиться в Москву, чтобы войти в прямой контакт с советским правительством. В тот же вечер в Кремле началась первая беседа Мунтерса с Молотовым и Сталиным, которые предложили упорядочить советско-латвийские отношения. Примерно так, как с Эстонией. Непорядок заключался в том, что у латышских военно-морских сил имелись незамерзающие военно-морские базы, а у могучего Красного флота не было ни одной. «Нам нужны базы у незамерзающего моря, — терпеливо втолковывал Молотов, — то, что было решено в 1920 году, не может оставаться на вечные времена. Еще Петр Великий заботился о выходе к морю. В настоящее время мы не имеем выхода и находимся в том нынешнем положении, в котором больше оставаться нельзя. Потому хотим гарантировать себе использование портов, путей к этим портам и их защиту… Уже исчезли такие государства, как Австрия, Чехословакия, Польша. Могут пропасть и другие. Мы полагаем, что в отношении вас у нас подлинных гарантий нет. Это и для вас небезопасно, но мы в первую очередь думаем о себе».

Отметая возражения латышского министра, присутствовавший при разговоре Сталин позволил себе откровенность: «Я вам скажу прямо: раздел сфер влияния состоялся… если не мы, то немцы могут вас оккупировать. Но мы не желаемзлоупотреблять… Нам нужны Лиепая и Вентспилс…» Так что либо мы, либо немцы, и нечего трепыхаться, все уже решили без вас.

Вячеслав Молотов в беседах с Феликсом Чуевым с удовольствием вспоминал, как он ломал Мунтерса: «Министр иностранных дел Латвии приехал к нам в 1939 году, я ему сказал: «Обратно вы уж не вернетесь, пока не подпишете присоединение к нам… Нашим чекистам я дал указание не выпускать его, пока не подпишет». Одновременно, в соответствии с приказом начальника Генштаба РККА, основная часть войск 8-й армии комдива Хабарова производила перегруппировку к югу от реки Кудеб на границу с Латвией, а советская авиация произвела воздушную разведку латвийской территории.

И Мунтерс поставил автограф как миленький. 5 октября был заключен договор о взаимопомощи сроком на 10 лет, предусматривавший ввод в Латвию 25-тысячного контингента советских войск. Пакт вступал в силу 14 октября после обмена ратификационными грамотами. 18 октября было подписано советско-латвийское торговое соглашение. Вернувшись в Ригу, Мунтерс, делая радостную мину, разъяснил, что цель договора состоит в сохранении мира и статус-кво в бассейне Балтийского моря. Пакт не затрагивает суверенных прав сторон. Он заключен в обстановке войны, и вовлечение в нее Латвии означало бы угрозу СССР, хотя нынешняя обстановка, подчеркнул министр, «не дает никакого основания для опасений подобного рода».

«Могучее советское государство, — вещал журнал «Большевик», — внимательно и бережно относится к независимости малых стран. СССР не вмешивается в их внутренние дела. Но он не может допустить, чтобы слабые в военном и экономическом отношении соседние государства стали слепым орудием и марионетками в руках матерых поджигателей войны и этим поставили бы под угрозу оборону советских границ».

Таким образом, правительства прибалтийских государств, убедившись, что помощи им ждать неоткуда, а альтернативой советским базам является только советское вторжение, при жестком прессинге со стороны Москвы, или, как писали коммунистические историки, «под давлением своих народов и при доброжелательной, конструктивной позиции Советского Союза», были вынуждены заключить с СССР соглашения о военном сотрудничестве. В связи с этим вызывают недоумение публичные заявления нынешних российских депутатов и политиков о добровольности этого шага.