Гонки на выживание - Хилари Норман

Даниэль упивался радостью: впервые ему удалось свести четверых своих самых близких друзей за одним столом. Готтсманы и Роли встречались лишь пару раз до того, как он бежал из страны в 1954 году, но после второй порции мартини все они уже чувствовали себя одной закадычной компанией, в которой Фанни прижилась, как оливка в рюмке вермута.

– Я приготовил вареники, Сара, – сказал Даниэль, – с вишнями и со сметаной.

– После супа Виши[21], красной рыбы и говядины Веллингтон[22]? – удивилась Сара. – Разве они сочетаются друг с другом?

– Да какая разница? – пробормотала объевшаяся Фанни. – Все было потрясающе вкусно, Дэн.

Чувствуя себя немного разомлевшим от еды и вина, а главным образом от радости, Даниэль поднялся из-за стола.

– Блюда сочетаются так же хорошо, как и собравшаяся за столом компания. – Он повернулся к Роланду. – Суп, мой старый друг, был посвящен тебе, потому что я еще не забыл, что когда-то он тебе очень нравился.

Роланд благодарным жестом отсалютовал Даниэлю своим бокалом.

– И сейчас нравится.

– Красная рыба у тебя все еще числится в первой пятерке любимых блюд, Фанни?

Она улыбнулась и кивнула.

– Говядина Веллингтон была вашим любимым блюдом, когда я работал у Леона, мистер Готтсман, сэр, – шутливо продолжал Даниэль, – а вы, Сара, никогда не могли удержаться от искушения стянуть хоть штучку из порций, предназначенных для клиентов, когда они заказывали вареники с вишнями и со сметаной!

– Могу лишь надеяться, что ты наготовил достаточно и мне не придется воровать у соседей по столу! – Сара улыбнулась, стараясь скрыть подступившие слезы.

– Я готовил на восьмерых. – Даниэль поднял свой бокал. – А теперь я хочу сказать тост. За нашу дружбу.

Несколько минут спустя, пока он в кухне добавлял последние штрихи к десерту перед подачей на стол, Фанни присоединилась к нему.

– Помощь не нужна, – сказал Даниэль. – Отдыхай.

– Я пришла не за помощью. У меня есть вопрос.

– Валяй.

– Когда ты собираешься связаться со своим старым другом? Я имею в виду Алессандро.

Даниэль удивленно поднял голову.

– Почему ты вдруг сейчас о нем заговорила?

– Ты так явно счастлив, пуская тут корни, встречаясь со старыми друзьями, что это невольно приходит на ум.

Он начал перекладывать сметану в резную хрустальную вазочку.

– Какой же он старый друг? Я был мальчишкой, когда мы встретились, за это время столько воды утекло… целые океаны. – Даниэль перегнулся через стол и поцеловал ее в щеку. – Забудь об этом, дорогая.

Она отрицательно покачала головой.

– Ничего не выйдет. Я чувствую: он все еще важен для тебя. Мне кажется, если вы встретитесь снова, это поможет замкнуть круг.

Не было необходимости спрашивать, что она имеет в виду. Даниэль осторожно поставил хрустальную вазу на поднос.

– Может, ты и права. Я возобновлю знакомство… когда-нибудь. – Даниэль говорил медленно, словно нащупывая путь в темноте. – Воспоминание о нем для меня очень важно, но… не сейчас.

– А может, существует, – упрямо продолжала она, – какое-нибудь незнакомое мне народное поверье или правило, согласно которому ты не можешь возобновить знакомство с тем, кто спас тебе жизнь, пока у тебя нет возможности преподнести ему столь же драгоценный подарок?

Даниэль замялся, уже в который раз удивляясь способности Фанни точно поражать невидимую цель.

– Нет такого поверья, – сказал он.

– И все же ты считаешь, что, раз Алессандро спас твою шкуру, когда вы были детьми, ты должен взамен преподнести ему нечто экстраординарное при новой встрече? Ведь ты так думаешь?

– Да, наверное.

Фанни вдруг рассердилась.

– А тебе не приходило в голову, что, спасая тебя, он сам сделал себе подарок? Он стал героем, черт побери! Какой девятилетний мальчишка не мечтает о геройстве? И какой взрослый мужчина, даже автогонщик на пике своей карьеры, откажется от напоминания о том, что в детстве он совершил геройский поступок?

– Черт бы тебя побрал, Фанни! – Даниэль так рассердился, что даже стукнул кулаком по столу, заставив ее вздрогнуть. – Ты не можешь этого знать! Мы не знаем, что случилось, когда он вернулся домой в ту ночь. В сорок третьем году в Швейцарии не давали медалей тем, кто укрывал еврейских преступников!

– Не будь идиотом, Дэн. Ты никогда не был преступником.

– Ты так думаешь? – Он раскраснелся, в нем воскресли старые обиды. – Я нарушил не один закон, Фанни, пока Мишель Брессон не перевел меня на легальное положение!

– Успокойся, Дэн, ради всего святого, а то остальные услышат.

– Я спокоен! – Он опустился на стул. – Я просто пытаюсь тебе втолковать, что Алессандро, возможно, будет не так уж счастлив вновь меня увидеть. Может возникнуть неловкость.

Дверь открылась, и в кухню вошел Роланд.

– Мы сидим и гадаем, какие затруднения может испытывать специалист по обслуживанию банкетов с заранее приготовленным десертом. Ты что, ждешь, пока сметана скиснет?

– Угадал с первого раза, – заметила Фанни, проходя мимо него по пути обратно в столовую.

– С тобой все в порядке? – озабоченно спросил Роланд.

– Абсолютно, – ответил Даниэль, поднимаясь со стула. – Помоги мне сервировать вареники.

Жара на Манхэттене в то лето стояла невыносимая, как, впрочем, и всегда, повышенная влажность и духота заставляли горожан при любой возможности прятаться в зданиях с кондиционерами. Но Даниэль почти не замечал жары.

Фанни заключила сделку с их новым издателем еще до его возвращения в Нью-Йорк и выторговала для них обоих внушительный аванс в счет будущих гонораров за новый сборник под названием «Путеводитель Стоуна по ресторанам для людей с тонким вкусом». Посещение ресторанов должно было начаться только поздней осенью, а пока шла подготовительная работа по выбору заведений, подходящих для исследования.

– Тебе понадобится помощь, верно? – спросил Роланд у Даниэля, заглянув в контору «Харпер и Стоун» на Мэдисон-авеню в начале сентября.

– А я уж думал, ты никогда не предложишь.

– Почему же ты сам не спросил?

– После того, как я сбежал от тебя в прошлый раз? – Даниэль повернулся во вращающемся кресле и выглянул в окно.

– Я давным-давно тебя простил. И потом… жизнь без Зильберштейна кажется мне скучной.