Золотое колечко на границе тьмы - Владислав Крапивин

— Она у меня случайно, — соврал Димка. — Мы ее включили, потому что очень уж смешно Дальченко всякую ерунду рассказывал…

— Ерунду?! — взвинтился Санька. — Посмотри сам!

— Что такое? — нахмурилась Сан-Сама. — Дальченко…

Санька, путаясь, объяснил. Сам не понял, почему исчезла уверенность. Александра Самойловна несколько секунд разглядывала карту. Потом отошла к своему столу.

— Повторяю: незачем носить на уроки ни игрушки, ни всякие старые карты. Тем более такие, которые рисовали какие-то царские чиновники.

— Они народ угнетали… — подал голос Крутиков.

"При чем здесь чиновники? Разве они защищали Севастополь? Моряки защищали, солдаты. Нахимов, Корнилов!" — так с возмущением подумал Санька. И Крутикову сказал:

— Дурак ты.

Александра Самойловна покраснела. Горло у нее стало разбухать. Но она не закричала, а сказала медленно и отчетливо:

— Вот что, Дальченко. Ты здесь новичок, так что веди себя поскромнее и к нашей школе относись с уважением. Дураков у нас нет. А Крутиков — член классного актива. Ясно? Встань и отвечай: ясно тебе?

Санька встал и при общем молчании пробормотал, что ясно. А что он еще мог сделать?

— Садись… Хотя нет, пойди к доске и объясни, как выполнил домашнее задание. Напиши первое предложение…

Санька пошел, написал и стал объяснять. И сбился. Потому что першило в горле, а спиной он чувствовал взгляд Турчакова. И помнил, какие у него желтые, ядовитые глаза и ехидные губы…

Александра Самойловна сказала:

— Покажи-ка тетрадь. Так… Вот и в тетради ошибка. А почерк-то… Вполне можно двойку поставить, да уж ладно, обойдемся без нее на первый раз, — добавила она уже добродушно. — Только не думай больше, что все дураки, а ты профессор…

— Кислых щей… — хихикнули на задней парте.

— Яскина! — прикрикнула Сан-Сама (правда, не очень сердито). — Ты тоже еще не докторша наук. Иди-ка к доске…

Но когда Санька сел на место, он услышал тихий шепот:

— Профессор кислых щей и уцененных вещей…

Это сказал одними губами Турчаков.

Так же неслышно Санька ответил:

— Смехотунчик буржуйский. На перемене получишь…

Но драться Санька не хотел и, по правде говоря, побаивался. Даже не потому, что Димка выше и сильнее, а потому что чувствовал: весь класс опять будет за Турчакова. К концу урока Санька сделал вид, что забыл о своем обещании и на перемене ушел во двор. Сел в тени, на выступ ограды.

Здесь к Саньке подошла длинная и толстощекая Эмка Ковальчук.

— Дальченко! Нам для выступления на сборе музыканты нужны. Ты в музыкальной школе не учишься?

— Больше мне делать нечего, — буркнул Санька.

Эмка подергала себя за конец косы на груди и вздохнула:

— Непонятно, почему ты такой ершистый?

— Я?! — изумился Санька. — А сами-то вы!..

Но Эмка опять покачала головой и отошла.

В списке футбольной команды, который Сан-Сама огласила на следующий день, Саньки, разумеется, не оказалось. Да он и не ждал этого. А всеми любимый Димочка оказался. Ну и ладно. Санька теперь жил сам по себе. Отсидел уроки — и домой. Димка к нему больше не приставал. Сидели они на парте рядом, но будто за перегородкой. Иногда Димка бросал быстрый взгляд на Саньку, но тот делал вид, что взглядов этих не замечает ничуточки.

Дома было множество дел: с мамой и папой Санька клеил новые обои, красил заново батареи, а в свободное время ездил на старую квартиру, к Люсе. Помогал ей возиться с Тарасиком. Тарас уже стал совсем сообразительный: узнавал Саньку, улыбался, тянул к нему руки… Там же, в переулке недалеко от улицы Очаковцев, или в сквере у школы Санька иногда играл с прежними приятелями: с Митей Данковым, с близнецами Федей и Женькой. Ребята спрашивали, как там, в другой школе.

— Да ничего, говорил Санька. — Не так хорошо, как у нас, но жить можно. Он еще в детском саду понял: жалобы — дело бесполезное и противное. И посетовал лишь на парты с их коварными железными ножками.

— Привыкнешь, — утешил Митя.

— Привыкну, — вздохнул Санька.

…А вот Одиссею он рассказывал все. Но это другое дело. Одиссей был самый лучший друг. Точнее говоря, это был второй Санька. И скрывать им друг от друга было нечего.

Как только Санька появлялся у одинокой мраморной колонны, что подымалась из зарослей дрока, Одиссей был тут как тут. Мчался к Саньке, легко прыгая через камни и колючки, и белая туника летела за ним по ветру… И не надо было заводить машину времени: видимо она работала автоматически.

Да, с Одиссеем было хорошо.

Но ведь не убежишь навсегда в Древнюю Грецию. К тому же Одиссей был… нет, Санька не хотел этого обидного слова «придуманный», но все-таки…

Футбольную игру четвертый «А» продул «бэшникам» со счетом три — шесть. И Санька не мог удержаться от хмурой радости. Но, конечно, радовался он про себя, а по классу ходил с равнодушным лицом. Не взяли в команду — ну и ладно…

Радость, однако, была слабенькой, потому что Димка оказался героем. Несмотря на проигрыш. Он заколотил четвертому «Б» два гола из трех и всегда был в самой гуще отчаянной футбольной битвы. И не ушел с поля, хотя ему дважды попало чужим ботинком по ноге. Все про это говорили. Под коленом и на щиколотке у Турчакова сияли синяки. Каждому нормальному человеку было ясно, что Димочка нарочно пришел в коротких штанах: пускай все видят его боевые отметины. Но четвертый «А» этого не понимал и смотрел на Турчакова с уважением.

Сам Димка вел себя скромно: чего, мол, хвастаться, если проиграли? Только на уроке иногда тихонько шипел сквозь зубы и потирал под партой синяк. Это было глупо: такие ссадины на следующий день уже не болят. И Санька сказал:

— Не страдай так. Всю парту расшатал.

Димка сузил глаза и ответил непонятно:

— Эх ты. Ну, смотри…

В классе началось увлечение маленькими моделями. Мальчишки приносили пластмассовые эсминцы, катера, подводные лодки и старинные броненосцы. Расставляли на партах, шумели, менялись и спорили (дежурные опять ругались, что на перемене никого не могут выгнать в коридор).

Санька тоже хотел принести свой сторожевик и броненосец «Потемкин». Но потом раздумал. Потому что веселый конопатый Эдька Рубцов после уроков крикнул ему:

— Профессор, а ты свои кораблики принесешь?

Его уже не первый раз называли этой дурацкой кличкой. Иногда без всякой насмешки, просто так. И Санька не стал огрызаться на безобидного Эдьку. Только отвернулся и пошел со школьного двора…

Но когда владельцы моделей собирались и устраивали "корабельные смотры", Санька не мог удержаться и тоже подходил. Заглядывал через головы. Один раз он, вытянув шею, смотрел, как выстраивают на парте свои кораблики Васька Крутиков, Боцман и Эдик Рубцов. Димка сидел рядом с ними и снисходительно трогал мизинцем тоненькие мачты. Про суденышко с пушкой на носу он спросил: