Следы и тропы. Путешествие по дорогам жизни - Роберт Мур

Должное состояние отдельно взятого индивидуума чероки называют оси (osi), а идеальное состояние всего вообще – тохи (tohi). По словам Тома Белта, слова оси и тохи не имеют прямого перевода на английский язык. Оси описывает состояние человека, который идеально сбалансирован, стоит прямо, ровно и смотрит вперед. Тохи означает нечто или все, что абсолютно спокойно движется со своей собственной скоростью. Старик, бредущий по тротуару, может быть точно таким же тохи, как и бегущий сломя голову молодой воин. Белт сравнивал тохи с потоком воды, который в зависимости от рельефа в одно мгновение бежит быстро, а в следующее – медленно. Соединение оси и тохи рождает идеальный образ: держащийся прямо, хорошо сбалансированный человек, который идет естественной походкой. Такой человек находится на том, что чероки называют «Правильный путь» или ду ю ко дв и (du yu ko dv i).

Я спросил Белта, каким образом физические тропы, по которым люди на самом деле ходят, проникли и идеально вписались в этот метафорический фреймфорк? Белт ответил, что, когда они с отцом ходили в лес на охоту, отец всегда находил время, чтобы рассказать, какие события происходили в том или ином месте.

– Здесь кто-то жил. Здесь кто-то убил оленя. И так далее, и тому подобное, – сказал он. – Всегда найдется какая-нибудь история о некоем месте, которая свяжет тебя с ним и сделает его твоим.

Что в конечном счете связывает нас с землей? Полагаю, что для большинства животных место становится своим после того, как они его хорошо изучили и оставили достаточно много меток. Олень спотыкается, оказавшись на незнакомом поле. Он начинает исследовать его, делая медленные шаги и часто останавливаясь, чтобы принюхаться, присмотреться и прислушаться. Со временем он начинает ориентироваться на местности. Он выясняет, где растет больше хорошей травы. Он помечает определенные участки феромонами, которые выполняют роль химических указателей. Он начинает двигаться все более плавно и уверенно, потому что находит все больше путей наименьшего сопротивления, которые вскоре становятся тропинками, если олень продолжает регулярно ходить по ним.

Обживаясь на новом месте, люди поначалу ведут себя почти точно так же, как олени – они ищут ресурсы, изучают маршруты и оставляют знаки, – однако со временем это поле переходит на новый уровень значимости. Земля становится не только ресурсом, но и хранительницей мифов, духов, святынь и костей предков. Одновременно люди начинают все лучше понимать, что их жизнь во многом зависит от того, что живет и растет на их землях. Люди и земля настолько сильно переплетаются, что становятся единым целым: неслучайно в самых разных и никак не связанных между собой культурах существует миф о сотворении человека из грязи или глины. Одна из версий мифа индейцев хопи о сотворении мира рассказывает, что люди были созданы двумя богами по имени Тава и Женщина-Паук; Таве пришла в голову мысль создать первого мужчину и женщину, а Женщина-Паук со словами «Пусть мысль живет» вылепила их из грязи.

Тропинки, которые мы протаптываем на земле, также рождаются из грязи и мыслей. Со временем мыслей, как и следов, становится все больше, в результате чего неизбежно формируются все новые и новые пласты смыслов. Тропы стали не просто удобными дорожками, а скорее культурным феноменом, который соединяет людей, места и предания, то есть делает мир человека, идущего по тропе, более целостным и оттого полноценным.

Современные туристические тропы – это что-то невероятное. Мы, хайкеры, привыкли считать, что они появились сами по себе и вообще стары как мир. Но на самом деле пешие прогулки были придуманы изголодавшимися по природе горожанами максимум триста лет тому назад, а сами тропы обрели новые формы, чтобы удовлетворить их потребности. Чтобы правильно понять природу туристической тропы, необходимо найти истоки этой потребности и изучить запущенные далекими предками первых хайкеров процессы, как инновационные, так и деструктивные, которые постепенно отдалили людей от породившей их планеты.

Однажды я спросил молодую женщину из племени чероки по имени Иоланда Сонук, которая работает в фонде «EBCI» (эта организация занимается сохранением исторического и культурного наследия восточных чероки, а также повышением качества жизни чероки), есть ли среди ее знакомых хайкеры. Она на мгновение задумалась, а затем ответила, что в детстве часто бегала по лесу с друзьями. «Только не знаю, можно ли считать хайкингом игры на своей земле, хотя она и довольно гористая…» – ответила она. Фраза «на своей земле» застряла у меня в мозгу. Можно ли отправиться в поход по своей земле? Если да, то чем тогда отличается поход от очень долгой прогулки?

Я задал этот вопрос своим знакомым хайкерам, и все они пришли к выводу, что хайкинг на своей земле мало чем отличается от отдыха во дворе своего дома, то есть это своего рода пантомима реального опыта. Для настоящего похода нужна дикая природа, глухомань, которая по определению находится за пределами твоей земли[14]. Подходящие для хайкинга земли должны соответствовать определенным критериям: они должны быть одновременно удаленными и доступными; там не должно быть врагов и бандитов, а также слишком большого количества туристов или технологий; и, самое главное, они должны быть достойны внимания, – иначе говоря, люди сначала должны научиться извлекать из них выгоду в виде аэробных нагрузок или эстетического удовольствия. Все эти условия могли совпасть только в современную эпоху, когда индустриализация предоставила нам больше возможностей для доступа к дикой природе и сделала из нее исчезающий, а значит – дефицитный и потому особенно желанный товар.

Неудивительно, что английский глагол to hike (хайк) в значении «гулять для удовольствия по открытой сельской местности» начал использоваться всего лишь двести лет назад, а соответствующее значение у герундия hiking («хайкинг») появилось только в двадцатом веке. До этого глагол to hike означал что-то среднее между «красться» и «болтаться». В идиоме take a hike («уходи, убирайся, проваливай») используется как раз более старое значение этого слова. У слов и тропинок есть много общего: и те и другие со временем меняются до неузнаваемости, причём иногда, как в этом случае, синхронно.