Формула неверности - Лариса Кондрашова

Голос Маши посуровел, и Таня поняла, почему с самого начала она не воспринимала Валентина как возможного спутника жизни. Двадцатилетние девчонки, видите ли! Права Маша: ну и иди к ним, раз ты такой бесподобный!

Она так расчувствовалась, что когда Валентин спустился по лестнице и, уходя, хлопнул калиткой, Таня едва не кинулась тотчас на половину сестры, чтобы попросить у Маши прощения.

На самом деле сестра не сделала ей больно. Таня всего лишь подумала, что могла бы сделать, именно это ее задело. Хотя… нет, на Мишку она никогда бы не покусилась, даже если бы он сам этого захотел.

Словом, ее бросало туда-сюда, как шлюпку по волнам. Таня опять себя накрутила, и вскоре идти на половину сестры ей расхотелось.

Правда, пущенная вперед, словно мяч, мысль продолжала бежать вперед: а если сделать вид, что ничего не произошло? Просто похоронить эту тему раз и навсегда, как тот случай на дне рождения. И Леньке ничего не говорить? Или, наоборот, скандал устроить? Господи, как трудно!

Получается, что, пока Таня сидела в своей скорлупе, ничего не хотела видеть и слышать, жизнь шла своим чередом — она об этом просто не задумывалась. Но стоило лишь высунуть наружу голову, как эта самая жизнь ее как следует и стукнула. Словно все время караулила рядом. Как кошка у мышиной норы. Кстати, образ мыши у нее прямо-таки приоритетный. Все время себя с ней сравнивает.

Таня присела на плетеный стул — они с Ленькой в свой самый первый год купили такой набор — стол и четыре стула — нарочно для веранды, или лоджии, как он говорил, но плетенка им так и не понадобилась.

А почему ей не пришла в голову мысль, просто быть к своим близким добрее? Почему раньше все вопросы она могла обсуждать с сестрой, независимо от того, кого они касались, а теперь не нашла ничего лучшего, как устроить скандал и хлопнуть дверью? Вернее, хлопнуть рюмку. Правильнее всего, пойти к Маше и спокойно с ней обо всем поговорить.

Таня уже потянулась к веревке, чтобы повесить последние две наволочки, как услышала там же, на Машиной половине, до боли знакомый голос:

— Эй, хозяйка, есть в доме кто-нибудь?

Михаил. Этот что здесь делает? Неужели и с ним у Маши что-то было? Таня на мгновение будто превратилась в соляной столп. А что, если тогда с ним было ЭТО именно с Машей? Та измена, из-за которой у них распалась семья. И вовсе не с тренером по имени Наташа.

— Я здесь, — откликнулась снизу Маша. — Подожди, сейчас поднимусь.

Некоторое время с веранды не доносилось никаких звуков, кроме стука отодвигаемого стула. Видимо, Мишка присел у стола.

— Здравствуй, Мишенька, как это я тебя не углядела? Снесла вниз посуду, да у мойки и стояла. Задумалась, наверное.

— А я промчался сразу наверх. Отчего-то решил, что раз такое шикарное утро, а входная дверь открыта настежь, значит, хозяйка чаевничает.

«Чаевничает». У них с Мишкой даже лексикон общий — Леня так никогда не говорит. Он приговаривает: «Чай не водка, много не выпьешь». И предпочитает кофе.

— Тебе повезло, мы уже собрались со Светой уходить, — сказала Маша. — Но потом… кое-что меня задержало.

— Выходит, я не вовремя.

— Нет, Миша, такой гость, как ты, дорогого стоит. Тем более что Света все равно ушла.

— Ты как будто расстроена чем-то?

— Да не обращай внимания! Мелкие неприятности, у кого их нет?

— И правда, если не считать крупных. Знаешь, я уже к вашему кварталу подъезжал, увидел толпу народа — какой-то мужик, говорят, под машину попал. Я отчего-то всегда думал, будто это только со стариками случается. И то недисциплинированными. Всю жизнь перебегали дорогу, не обращая внимания на светофоры, а в старости былой резвости уже нет, вот машина их и настигает…

— Мужчина — молодой?

— Честно говоря, я не стал подходить смотреть. Мне трупов и на работе хватает. Там уже и «скорая» подъехала, и милиция, вряд ли я чем-нибудь смог бы помочь. Вроде водитель нетрезвый. И где это люди с утра набраться успевают?

— Ну, было бы желание. Если ты к толпе не подходил, откуда узнал?

— Две женщины болтали, пока я ждал светофора, чтобы свернуть к вашему дому. Он, видимо, на стоянке машину оставил, а она как раз через дорогу. Его о рекламный щит шарахнуло — в лепешку!.. Что это я разболтался. Или у тебя, как у врача, мало в жизни таких впечатлений?

— Хоть я и не хирург, но тоже хватало. Сейчас вот в клинике работаю, так вроде поменьше травм и смертей вижу. Чего там поменьше! В моем кабинете такого, можно сказать, и не бывает.

Таня сидела, так и позабыв повесить последние наволочки. Слушала. Она должна была точно знать, что связывало ее бывшего мужа и сестру, иначе со своей воспаленной фантазией могла напридумывать всякого… Вон ее и сейчас от страха колотит: а вдруг она услышит нечто такое, после чего ей и жить не стоит?!

— Не знаешь, Татьяна дома? — спросил Михаил. — Что-то я проходил мимо кухни, нет ее там. И дверь входная закрыта.

— Наверное, в больницу ушла. Проведать раненого супруга. Выпьешь, или ты за рулем?

— За рулем, но выпью. Скрипнул придвигаемый стул.

«Если они начнут любезничать и я пойму, что между ними что-то было, я их убью! — исступленно подумала Таня и испугалась собственных чувств. — Глупость это все. Ничего я им не сделаю, они оба слишком дороги мне. Я убью себя, потому что жить с таким грузом на душе я не смогу!»

Те, о ком она думала, не подозревая о ее присутствии, дружелюбно переговаривались. Потом раздалось звяканье бутылки о край стеклянного бокала.

— Что с тобой, Миша? Вчера с друзьями пил? Руки у тебя вроде дрожат.

— Они дрожат у меня давно. Уже пять лет я не могу унять эту дрожь.

— Как же тебя в МЧС взяли, такого нервного?

— Ты не поверишь, Маша, но я перед комиссией пью какой-нибудь транквилизатор, и ничего у меня не дрожит.

— Смеешься, да, над старым врачом смеешься?

— Какая же ты старая, Машенька, ты у нас очень даже молодая И душой, и внешне. А смеюсь разве что самую малость…

— Смотри, Карпенко, я разозлюсь и всажу тебе укол. Магнезии, к примеру, да самой толстой иголкой, чтобы ты потом дня три не мог сидеть как следует!.. Выкладывай, что у тебя за дело?

— Я всегда чувствовал, что в глубине души все врачи — садисты. Надо же такое придумать — толстой иголкой, да чтобы сидеть не мог!.. Что ж, давай выпьем за наших близких, пусть будут здоровы и счастливы.

— Насколько я знаю, Миша, прежде за рулем ты никогда не пил.

— Сегодня можно, если понемножку и с хорошим человеком… Видишь ли, Маша, завтра я улетаю. На Восток. Миссия нашей службы, понятное дело, спасение мирного населения, но кто знает, там сейчас идут бои… В общем, я принес тебе кое-какие документы. За эти годы я все лишние деньги… или не лишние, а просто заработанные, складывал на книжку. Для Саши. Будет с чем замуж выходить. Понятное дело, квартира будет ее. У меня других наследников нет… Вот здесь сберкнижка, завещание…